Страница 21 из 25
С того дня, когда 25 марта 1882 года Игнатий сделал наброски плана и фасада мемориального здания, он «всецело предался выполнению своей заветной мечты – сделаться строителем храма, предназначенного служить вечным памятником Царя – Освободителя и Мученика»[85]. Авторство архимандрита Игнатия служило гарантом заданной идеологической программы. Неудивительно, что он, а не Парланд, воспринимался общественностью в первые годы как главное действующее лицо. В то же время заказчики сознавали незавершенность принятого варианта и поэтому вынесли решение, чтобы он был, «в чем следует, изменен для исполнения», возложив доработку проекта на Д.И. Гримма[86].
Этой ситуацией попытался воспользоваться профессор архитектуры И.В. Штром, предложивший в январе 1883 года свою кандидатуру для разработки идеи Игнатия. Штром требовал вынести за пределы храма место, где стоял И.И. Гриневицкий, а над местом ранения Александра II устроить павильон-мавзолей, связанный переходом с церковью. Задуманное архитектором сооружение из разноцветного кирпича с майоликой, золочеными и эмалированными куполами и внутренней росписью должно было напоминать своим видом храм Василия Блаженного[87]. Предложения по убранству здания, вероятно, были учтены, но кандидатуру Штрома отклонили, поскольку Парланд уже был утвержден архитектором-строителем церкви.
По идейным мотивам критиковал проект Игнатия—Парланда и М.А. Щурупов. Он считал неприемлемым расположение «памятного места» в западной части церкви, так как молящиеся были бы обращены к нему спиной. (В своем конкурсном варианте Щурупов размещал храм над каналом западнее места ранения царя, которое включалось в алтарную часть[88].)
В марте 1883 года была образована комиссия по сооружению храма под председательством президента Академии художеств великого князя Владимира Александровича. Из архитекторов в ее состав вошли Р.А. Гедике, Д.И. Гримм, Э.И. Жибер, Р.Б. Бернгард. По рекомендациям комиссии Парланд и его помощники А.П. Кузьмин, А.А. Ященко, Г.В. Войневич, И.Ф. Шлупп вели доработку избранного проекта. Интересно отметить, что Кузьмин еще в своем конкурсном проекте 1882 года ввел в композицию центральный шатер и ряд элементов, близких осуществленному сооружению. Авторский коллектив выполнил ряд вариантов, один из которых утвердили 29 июня 1883 года. Однако и ему не суждено было стать окончательным.
Этот проект отличался широтой замысла, градостроительным размахом. Храм-памятник представлял собой грандиозный полифункциональный комплекс, включавший собственно церковь, мемориальную зону, музей и хранилище, галерею для шествий и колокольню. В целом он напоминал ансамбли старинных монастырей. Живописная сложность силуэта, вычленение всех частей в самостоятельные объемы сочетались, однако, с симметрией общего построения. Тему пространственной экспансии развивала вытянутая вверх многоярусная шатровая колокольня, поставленная на противоположном, западном берегу Екатерининского канала. Именно с западной стороны, от расширенной Конюшенной площади, должен был открываться основной ракурс восприятия храма-памятника, и потому там предполагалось снести часть зданий Конюшенного двора. Мостгалерея связывал колокольню со столпообразным объемом над «памятным местом» – своего рода «встроенным» монументом. Углы прямоугольной в плане протяженной галереи были акцентированы двухъярусными объемами со складчатыми куполами (реплика часовен из конкурсного проекта «Старина»).
А. А. Парланд. Проект храма Воскресения Христова. 1883 г.
Важнейшей и перспективной находкой этого варианта стала композиция ядра комплекса – самой церкви: пятиглавого сооружения с центральным шатром и крупными кокошниками по осям фасадов, с примыкающим к основному объему столпообразным монументом. Эта композиция, как показал дальнейший ход событий, оказалась вполне самодостаточной. Отсюда, собственно, и выкристаллизовался будущий храм Воскресения, каким мы его знаем. Художественный строй собственно церкви полностью был определен комбинацией форм русского зодчества XVII века. Иначе говоря, А.А. Парланд постепенно проникался идеей «русского ренессанса», сужая круг источников до близких по времени и стилю памятников. Но в целом проекту 1883 года недоставало ретроспективной чистоты и композиционной слаженности. Комплекс воспринимался как сложный конгломерат объемов, агрессивно вторгавшихся в городскую среду.
По всей видимости, участие архимандрита Игнатия было на этой стадии уже чисто номинальным, хотя имя его по-прежнему стояло на первом месте. Признавая, что Игнатию принадлежала первоначальная идея, архитектор-строитель отмечал: «Проект составлен всецело академиком Альфредом Парланд». Игнатий пытался отстаивать свой приоритет, указывая, что реализация замысла опиралась на сочиненные им план и фасад[89]. Но это утверждение относилось к предыдущему этапу проектирования. В дальнейшем архитектор все больше отходил от совместного конкурсного варианта.
Торжественная закладка храма состоялась в Высочайшем присутствии 6 октября 1883 года. Инструменты для закладки поднесли Александру III на резном блюде с изображением плана церкви, выполненным известным мастером В.П. Шутовым по рисунку А.А. Парланда. В основание храма положили гравированную доску с надписью, свидетельствовавшей о соавторстве архимандрита Игнатия с зодчим.
Между тем, доработка проекта продолжалась еще несколько лет. 28 марта 1885 года Парланд представил детально разработанный вариант. В дальнейшем проект снова корректировался, и лишь 1 мая 1887 года Александр III утвердил его «в окончательной редакции».
В итоге сооружение лишилось того пространственного размаха, которым отличался замысел 1883 года, зато стало более собранным и цельным. Столпообразный объем над «памятным местом» сохранил функцию монумента и одновременно превратился в колокольню. От эскизных предложений Игнатия осталось столь немногое, что нет оснований считать его соавтором осуществленного произведения. Композиционный строй храма выдержан в едином стилистическом ключе, отвечающем образам русского зодчества XVII века. Мы видели, что, начиная работу, Парланд не имел столь четкой программы, она сложилась в процессе проектирования, когда, под воздействием витавших в воздухе идей, архитектор стал адептом концепции «русского ренессанса».
Л.Н. Бенуа отмечал «поразительный рост и развитие нашего национального самобытного искусства <…> под высоким покровительством императора Александра III, столь чутко относившегося ко всему русскому»[90]. Вариант русского стиля, ориентированный на прообразы XVII века, стал наиболее распространенным в строительстве 1880-1890-х годов. Среди его главных представителей – Н.В. Султанов, Н.Н. Никонов, А.Н. Померанцев, М.Т. Преображенский, А.И. фон Гоген. Данный вариант потеснил, но не пошатнул позиций неовизантийского стиля, широко востребованного во всей Российской империи. В Петербурге в его русле работали А.И. Томишко, Н.Н. Никонов, Вас.А. Косяков.
Документы и публикации тех лет позволяют достаточно подробно проследить историю сооружения и отделки храма Воскресения Христова.
А. А. Парланд. Храм Воскресения Христова. 1890-е гг.
К моменту утверждения окончательного проекта строительство было уже в разгаре. В 1883-1886 годах проводились подготовительные и земляные работы. Слабый грунт у кромки канала потребовал сооружения в 1886-1887 годах прочного фундамента из бутовой плиты на сплошной бетонной подушке толщиной 1,2 м, что явилось интересным техническим новшеством. После этого началась облицовка гранитного цоколя (закончена в 1889 году изготовлена скульптурной мастерской Г. Ботта) и стен из кирпича, поставлявшегося заводом «Пирогранит» (город Боровичи Новгородской губернии), а затем – пилонов из бутовой плиты на гранитных основаниях. Здание намеревались завершить в течение 1889-1890 годов, но строительство затянулось.
85
Нива. 1883. № 47. С. 1134.
86
Неделя строителя. 1882. С. 326.
87
РГИА. Ф. 1293. On. 116. Д. 9. Л. 3.
88
П.П. Михаил Арефьевич Щурупов, профессор архитектуры // Русская старина. 1884. Т. 42. С. 422, Яковлев Н.А. Михаил Щурупов. СПб., 2001. С. 157-161.
89
Русская старина. 1884. Т. 41. С. 238, 665-666.
90
Бенуа А.Н. Зодчество в царствование императора Александра III // Неделя строителя. 1894. № 48. С. 245.