Страница 2 из 4
- Так, давай ещё раз, что ты там узнал.
Просиявший Ванечка принялся заново излагать про волосы и ещё, и ещё...
- И это чудище привязано к книге со сказками, ну, той самой. Оно из этой книги берёт силу, понимаете? А если его волосами того, оно от книги и оторвётся. Это, оказывается, очень злое чудовище. То есть, ну, оно и так страшное, понятно, но ещё и людей в книгу может утащить!
Она почему-то сразу всему поверила. Ей стало щемяще жаль книгу, у которой отбирают силу.
- Откуда... ты столько узнал?
- Мне красивый дядя из книжки рассказал.
Лиза рассеянно кивнула. Нет, нет, разве у неё получится? Её волосы всегда так медленно росли...
Бывает такое, что зачитаешься, и не замечаешь, как прошёл день. Елизавета Андреевна не заметила гораздо больше, чем день. Звонок с урока обрушился на её голову, как кувалда. Шпильки одна за другой выскочили из пучка и, звеня и подпрыгивая, упали на пол.
О чём она только что говорила?
- Открываем дневники.
Класс не пошевелился. Дети с приоткрытыми ртами смотрели на то, как прядь за прядью волосы соскальзывают на Лизины плечи, струятся пшеничной рекой до самой талии.
Что им задать? Какой это класс?
- Стихотворение Тютчева наизусть, - сказала она первое, что пришло в голову.
Елизавета Андреевна взмахнула указкой, расписанной мелкими жостовскими розами, словно сотворила заклинание волшебной палочкой, после которого задание само собой впишется на понедельник. Ученики не встали из-за парт, и Лиза сама вышла из класса.
- Елизавета Андреевна, не ходите в библиотеку! Это всё из-за чудовища!
Она обернулась. Ванечка выбежал за ней, волоча за лямку рюкзак с учебниками.
У Лизы в голове точно щёлкнули выключателем, зажгли свет. Она вспомнила дни, мелькавшие за окнами библиотеки, страницы книг. И глаза чудовища, следившего за ней с потолка, из тёмных углов, из-под столов в читальном зале.
- Уже весна... - вдруг поняла Лиза.
- Елизавета Андреевна, - Ванечка зашмыгал носом, - очнитесь, ну пожалуйста!
- Не расстраивайся, - улыбнулась она. Пошарила рукой в портфеле, вытащила разряженный мобильник и протянула Ване. - Держи, дарю.
Она развернулась к выходу, но чуть не запнулась о собственные волосы. Странно, это что, уже другой день? Как бы то ни было, уже пора.
Лиза заплела косу, перекинула её через руку и зашла в кабинет директора.
Ольга Анатольевна, опрятная полная женщина с редеющими волосами, встретила Лизу настороженно.
- У меня есть разговор к вам, Елизавета Андреевна, довольно деликатный. Мы тут, в селе, не против моды конечно, но ваша причёска... Слишком уж экстравагантно для учителя.
- Точно. Я как раз пришла заявление на увольнение написать.
Директриса стала долго увещевать молодую перспективную учительницу, но Лиза не слушала ничего про влияние сельской местности и "скоро этот период закончится". На самом деле, жаль было уходить из школы. После универа, когда все попытки пробиться в издательство со студенческими очерками провалились, работа учителя в школе казалась Лизе последним рубежом неудачника. Мамины комментарии вроде "всё лучше, чем твоё сочинительство" или "таких писак как ты вон сколько, а тут стабильность" престиж профессии не повышали. Первые дня три Лиза ощущала себя непонятым гением, талант которого гибнет в пучине детских оров. Но на четвёртый день она изучала с десятиклассниками поэзию серебряного века и не смогла халтурить, читая по памяти Блока. Она декламировала с выражением, позволяя голосу полностью следовать за эмоцией, взмахивала своей указкой с жостовскими розами в такт стихотворным стопам. До сих пор помнила Лиза ту благостную тишину, которая внезапно для всех установилась в классе. А потом она поясняла загипнотизированным подросткам, почему в стихотворении автор посчитал нужным написать "жолты" через букву "о", и им было интересно. Лиза вдруг осознала, что важно не только писать, чтобы люди читали, важно учить их читать, чтобы они читали. И до чего это хорошо стало у неё получаться! Жаль...
- Мне очень жаль, что не получается остаться.
Она правда больше не могла учить читать, потому что сама полностью была поглощена чтением. Вся её энергия, все мысли оказались привязаны к поселковой библиотеке, ни капли не получалось унести в класс и отдать, чтобы получить взамен. Ученики больше не ходили за ней по школьным коридорам, не задавали вопросов, не выбалтывали всё, что не желали слушать родители. Один только Ванечка всегда незримо присутствовал, отставая на шаг.
На работу в библиотеку Лизу приняли без разговоров. Прежний библиотекарь всё равно отдал ей ключи ещё месяц назад. Но сегодня, подписав трудовой договор, Лиза впервые зашла туда и ощутила себя полноправной хозяйкой. Почти полноправной...
До закрытия оставалось ещё часа три, но она заперла двери изнутри, задёрнула болотные пыльные шторы и включила лампы. Лев стоял на своём месте, матово созерцал зал чёрными мраморными глазами. Лиза подошла, потрогала каменные бока - тёплые, будто нагреты солнцем.
Сколько ни читала она фиолетовый фолиант с названием "Все сказки мира", не смогла обнаружить страницу с "красивым дядей" и историей про библиотечное чудовище. Но после Ваниных слов про ловлю на волосы история оформилась в голове и казалась прочитанной давным-давно.
- Спи, спи, - прошептала Лиза на ухо льву.
Она свернула жгутом волосы, обвила вокруг шеи статуи. Петлю закрепила лентой, купленной в киоске. Отошла на пару шагов, взялась за жгут из волос и дёрнула со всей силы.
Лев, как и должно скульптуре, остался на месте. Волосы же прошли сквозь мрамор, но петля, упав на пол, не обмякла. Внутри неё проступили очертания шеи, покрытой чёрной шерстью, потом и всё тело чудовища, голова и в последнюю очередь - глаза. Те, которые постоянно следили за Лизой из тёмных углов, прозрачно-голубые. Человеческие.
- Вставай, - мягко сказала Лиза, - пойдём почитаем.
Она старалась смотреть только на его руки. Тогда казалось, будто рядом сидит человек, а не... Нет-нет, он и есть человек! Лиза поняла, ощутила, познала, едва их сознания соприкоснулись. Будто через волосы, как по живым шёлковым проводам, пробежали токи мыслей, навсегда запрещая называть его чудовищем.
И как он любил книгу! Любил все, конечно же, но "Сказки мира" - больше себя, больше жизни, больше краешка солнца, редко-редко заглядывающего в библиотеку сквозь небрежно задёрнутую штору. Лиза мечтала полюбить кого-нибудь или что-нибудь так же сильно.
И, конечно, он не мог причинить книге вред. Совершенно точно не мог.
- Это правда все-все до единой сказки мира?
Не зря Лизе всегда казалось, что сколько бы она ни просматривала книгу от корки до корки, каждый раз находились всё новые истории, которые совсем не помнила.
"Да, здесь записаны все когда-либо придуманные сказки. И каждый раз, когда кто-то сочиняет ещё одну, она появляется на страницах этой книги", - есть ли у мыслей голос? Его мысли звучали теплом и добром, - "и я - её хранитель. Хотя теперь уже бывший..."
- Прости, прости, - шептала Лиза и словами, и чувствами, так легко теперь скользящими между ней и Хранителем сказок. - Прости меня.
"Нет, это... Это даже хорошо. Не для мира, конечно, но для меня. Я уже очень устал. Я прожил свою жизнь и ещё одну такую длинную, что не измерить даже твоими волосами."
- И никто не сменил тебя?
"А кто бы смог? Пал Палыч, видящий мир сквозь бутылочное стекло? Или..."
Он даже не смог придумать второй пример. Да Лиза и сама понимала, когда она последний раз заполняла карточку посетителя? Разве для Ванечки могла бы, но ему она позволяла брать и читать всё, что нравится, просто так.
Мальчик и сейчас сидел в другом конце зала, косо поглядывая на бывшую учительницу. Чудовища он больше не боялся, но лишний раз не подходил. А потому не приближался и к Лизе. Отвязав Хранителя от книги, она сделала его своим неразлучным спутником.