Страница 90 из 95
Но даже с ПВО силы защитников были неравны — японские истребители «Накадзима» Ки-84 «Хаяте» и канадские «Темпесты» настолько превосходили противника числом, что на каждый сбитый советскими истребителями самолет приходилось не менее пяти «сталинских соколов». Кроме того, им на помощь пришли ранее не замеченные на фронтах воздушной войны самолеты — черные, с белыми звездами на корпусах.
Один за другим МиГи и «Лавочкины» падали в воду, разбиваясь об острые камни. Пока японцы из элитных первого и двадцать второго истpебительных полков-сентаев поддержанныезападными союзниками, расчищали небо от советских самолетов, канадские истребители — бомбардировщики — «Тайфуны» и «Москито» штурмовали позиции радаров и зенитной артилерии обрушив на них фугасные бомбы, ракеты и баки с напалмом, обстреливая их из бортовых пушек. Собственно именно от огня зенитной артилерии канадцы и японцы несли наибольшие потери, но рано или поздно установки ПВО замолкали одна за другой, перемешаные с землей и камнем, а уцелевшие остатки расчетев нещадно загонялись обратно в убежищах.
Тем временем сентай четырехмоторных японских бомбардировщиков «Накадзима» Г-8Н «Рензан» прорываясь сквозь убийственный зенитный огонь, нанес первый удар по Центру двухтонными бомбами. Собственно именно этот удар и застал Илту с Наташей в лаборатории. Это их спасло — ибо потом, когда сопротивление врага было подавлено — на горизонте появились другие эскадрильи. Это двинулись канадские тяжелые бомбардировщики «Ланкастер». Командование Королевских Канадских ВВС бросило в бой всю шестую бомбардировочную группу, причем часть из машин несли бомбы глубокого проникновения — 5448-килограммовый «Тэллбой» и даже 9988-килограммовый «Грэнд Слэм», которые не мог нести ни один другой самолет. А с ними, отдельной эксадрильей двигались иные, доселе еще не виданные здесь бомбардировщики, все с теми же белыми звездами на фюзеляжах. Иные из самолетов дополнялись и более изощренными рисунками: оскаленными клыками на черном носу, распахнувшими капюшон кобрами, скелетами и обнаженными красотками.
Казалось, содрогнулась сама земля когда первые бомбы обрушились на дамбу защищавшую Центр от окруживших его вод.
Над Хара-Худагом разверзся Ад.
— Ну, что там?! — прокричала Наташа, стараясь перекричать грохот разрывающихся бомб.
— Пока не знаю, — крикнула в ответ Илта, — но здесь оставаться нельзя!
Обе девушки быстро натянули белые халаты, нашедшиеся в кабинете Иванова, после чего бросились к лифту. Как ни странно он еще работал, хотя и так тряся от раздвавшихся сверху ударов, а лампочки на его потолке так опасно мигали, что девушки решили выйти, не дожидаясь пока они застрянут, а то и рухнут вниз. Чуть ли не наугад Илта с Наташей выскочили на этаже, откуда обе начали знакомство с Центром — тюрьме для девушек, готовящихся к отправке в подземелья. Сейчас эти коридоры пустовали — местная охрана, как и все прочие стремились выбраться наружу.
— Интересно тут есть кто-нибудь? — прокричала Наташа, показывая на двери камер вдоль коридоров, — они же умрут тут.
— Чем мы им поможем? — хмуро ответила Илта.
Новый сокрушительный удар потряс здание, оглушительно орала сирена, но в редкие мгновения затишья из-за дверей не доносилось не звука. Илта, помедлив, шагнула к одной из них и толкнула. Дверь распахнулась, открывая пустую камеру.
— Где… — растеряно произнесла Наташа.
— Помнишь девушек в пещере Мечита? Вот там.
Очередная серия ударов, казалось, сотрясла центр до основания — сверху посыпалась штукатурка, по потолку зазмеились трещины.
— Выходить наружу — самоубийство! — крикнула Наташа.
— Оставаться тут — вот это действительно самоубийство, — ответила куноити, — бежим!
В Центре царила суматоха — военные, ученые, техническая обслуга и партийное начальство, просто сбивались с ног не зная, что делать и куда бежать. Еще не было подавлено окончательно ПВО Центра и советские самолеты еще бились в воздухе с врагом, но всем уже было очевидно, что все кончено. Лишь немногие осознавали, что спускаться вниз — верная смерть: инстинкт самосохранения оказался сильнее и люди, набивались в кабинки лифтов, сбивая ноги спускаясь по лестницам, надеясь то, что бывшие пешеры Хара — Худага станут надежным бомбоубежищем. Они еще не знали о смерти профессора Иванова, о грандиозном жетвоприношении затеянном Сагаевым и Барвазон и о столь же грандиозном его провале. На самом деле не так уж много людей в Центре хорошо представляло себе, что находится в нижних ярусах — знали только о громадных подземельях, где надеялись укрыться от падающей с небес смерти.
Они не знали, что внизу их уже подстерегает иная смерть.
— Спокойнее товарищи, спокойнее, — скороговоркой повторял Андрей Петренко, — не волнуйтесь, все пройдут.
Молодой лейтенант был бледен, по его лицу стекали капли пота, что немудрено — нападение врага застало его врасплох так же как и всех остальных. За его спиной стояло несколько солдат-срочников, еще более испуганных, чем лейтенант госбезопасности. Они стояли возле небольшой проходной, за которой открывалась шахта лифта, только что отправившая вниз очередных беглецов с поверхности. Лифт был на несколько человек перегружен, но Петренко считал, что это ерунда — по сравнению с той массой народа, что толкалась в коридоре, стремясь как можно скорее укрыться в безопасности древних пещер от подбиравшихся все ближе разрывов наверху. Петренко не повезло особо — ему наспех доверили эвакуацию партийного начальства — по крайней мере, некоторой его части. Пока большая часть персонала, сбивая ноги и задавливая друг друга насмерть сбегала вниз по лестницам, здесь готовился секретный лифт, предназначенный для быстрой отправки верхушки в надежное убежище.
Все эти люди, в обычное время и не замечавшие, таких как Петренко, сейчас глухо ворчали, ругались, нервно переговаривались между собой, женщины тихо всхлипывали.
— Долго нам еще ждать?! — послышался откуда-то из толпы раздраженно-истеричный голос.
— Нет, — поспешно ответил Петренко, с облегчением услышав внизу скрип лебедки, — следующие десять человек, проходите.
В толпе завязался спор, кто-то горячо доказывал, что именно он должен пройти раньше, когда за спиной лейтенанта с легким щелчком раздвинулись двери лифта. Возмущенные возгласы тут же стихли и Петренко увидел, как на лицах беглецов проступает гримаса крайнего ужаса. Недоумевая, он развернулся и замер, парализованный страхом.
Кабина лифта была залита кровью — стены, пол, даже потолок. По углам валялись оторванные конечности, в обшивке виднелись следы от пуль. А в дверях кабины стояло безобразное чудовище, напоминавшее огромную обезьяну, поросшую густым рыжим волосом. В огромной лапе тварь держала за волосы оторванную голову в глазах которой все еще сохранился дикий ужас. На переносице каким-то чудом сохранились очки в золотой оправе, по которым Петренко опознал убитого — отправленного недавно партийца, успевшего выговорить лейтенанту, что тот якобы задерживает эвакуацию.
Опомнившись от первоначального страха Андрей потянул с плеча автоматический карабин, но чудовище оказалось быстрее — огромная лапа вырвала у него оружие и в этот же момент вокруг его головы словно сомкнулись могучие тиски. Лейтенант закричал от невыносимой боли, чувствуя как рвутся мыщцы и сухожилия, как трещат шейные позвонки и все вокруг застилает тьма.