Связь

У Харриса крепло ощущение, что она о нем знает.

Да, несомненно, она о нем знала, и его ловушек избегала не по чистой случайности или благодаря обостренному чутью, но словно бы издеваясь.

Он давно не ругался так изощренно, как при виде чуть подвинутой приманки и следа рядом или нескольких шерстяных волосков подле места, где всю ночь просидел, стараясь даже не дышать.

Желтое пятно качается в темноте, ночь такая густая, что обгрызает у света края, не дает расти. Человек - судя по глухому постукиванию, это уже знакомый ему хромой в деревянном башмаке - мог бы идти без света, он хорошо видит ночью, но уверен, что фонарь отпугнет зверя. Скорее, приманит, думает Харрис.

- Что ты здесь бродишь?

- Вас, господин, ищу. В трех милях отсюда братья засаду устроили, застрелили большущего леопарда, говорят, может, тот...

- Что же не подождать до утра? Или совсем ничего не боишься?

- Как не бояться, но моя-то судьба счастливая, а если и вправду конец людоедихе, побыстрее бы всех порадовать...

Ночью в деревню он все же идти отказался. Что-то подсказывало: хищник, пропустив безобидного старика, на обратном пути нападет.

- Вы убили другого зверя, сказал он утром хмурым разочарованным братьям. - Да, тоже самка, большая, но старая и на лапе давняя рана, она не смогла бы так прыгать, как наша красавица...

**

Когда ей приснился деревянный помост с навесом, на котором ночевали пастухи, она рассказала о своем сне старосте, прося предупредить охотников и самих пастухов - зверь бродит неподалеку. Рассказала туманно, и Ананде вроде поверили, но замешкались, и в первую же ночь леопард утащил одного из пастухов, причем спавшего в середине, когда один из его товарищей караулил, сидя с ружьем. Уставший, тот клевал носом, и не сразу понял, что произошло, лишь увидев силуэт - зверя, который с легкостью тащил добычу в зубах.

Он выстрелил, но промазал; леопард бросил добычу и скрылся, но пастуху это уже ничем помочь не могло.

Наутро к ним в деревню явился тот, приезжий, который теперь выслеживал хищницу; говорили, его пригласил сам глава округа.

Ананда рассмотрела охотника - и осталась разочарована; он показался слишком невзрачным для такой великолепной противницы. Леопард ей нравился больше. Потом, несколько часов спустя, она ужаснется таким мыслям, станет корить себя за них, но пока отмечала невысокий рост и нескладность, странную при его-то занятии. И еще он был уже на границе преклонных лет, она знала охотников, не терявших навыка даже в старости, но все-таки, все-таки.. И - после она это отметит - в тот миг ощутила удовлетворение невзрачностью и нескладностью этой, словно уже была на другой стороне, словно не ему желала победы.

Охотник настоял, чтобы тело пастуха оставили на месте - предполагал, что самка может вернуться за ним, несмотря на стрельбу, ведь ее, хоть спугнули, не ранили. Ананда в этом сомневалась: она ощущала неуверенность хищника.

Подле погибшего устроили засаду - напрасную.

**

...Темно-медные руки с дешевыми поблекшими браслетами, с мозолями и порезами на ладонях - настолько привычны, что на них уже и не смотришь. Когда-то эти вот руки были маленькими и мягкими... а недавно показались желтыми и пятнистыми, лапами, не руками.

Ананде день ото дня становилось все любопытней, каково это - быть леопардом; может, самке тоже было любопытно, каково это, быть человеческой женщиной? Та была слишком умна, не раз и не два доказала это, чтобы жить одними инстинктами - хотя любой зверь сложнее, чем думают о нем пришлые.

Ананде не спалось в эту ночь; где-то кричал пересмешник, словно близко, но известно, что голос его разносится над полями на многие сотни шагов. И все-таки тонкий, трескучий и сварливый крик убеждал - рядом все спокойно и мирно.

Хотя обильные ливни прекратились недавно, в доме все еще было сыро и оттого особенно душно. Стараясь не разбудить никого, Ананда спустилась по белесым от луны ступеням с черными трещинами, вышла во двор, сама не очень понимая, зачем, словно песня пересмешника была клубком, а она - нитью, которую сматывают в этот клубок.

Но птица кричала издалека, оттуда, где и впрямь было спокойно и безопасно.

А здесь...

Ей показалось, что у леопарда бледно-голубые глаза, но это, скорее всего, была лишь игра лунного света.

- Она стояла на той стороне двора, задние лапы на крыше сарая, передние на заборе. Очень большая, такая вот, - показала, отчеркнув размер на стене.

То, что хищник второй раз за недолгое время посетил одно и то же подворье, могло встревожить любого, что уж говорить о без того перепуганных людях?

Мужчины с ружьями стянулись к ним в дом, а во дворе бросили окровавленную тушу козленка.

Словно в насмешку, именно в эту ночь самка напала на подростка в соседней деревне; он сумел поднять шум и чудом остался жив, деревенские начали стрелять, спугнув зверя.

...С той ночи, когда они с леопардом посмотрели друг другу в глаза, Ананда перестала бояться, но затосковала сама не зная о чем.

Она помнила эту встречу, но ее могло и вовсе не быть - если женщина в этот миг спала на ходу, мало ли что почудится.

Но теперь чуть не каждую ночь ей снился пружинящий под лапами мох, шершавая кора деревьев, на которые она взбиралась одним махом, слышалось мемеканье коз и собачий лай, чуткие ноздри ловили дальний, едва уловимый, но отвратительный запах дыма, и она шла туда, к человечьему жилью, преодолевая неприязнь. Но во сне она никогда не видела мига убийства, все обрывалось на подходе, еще до прыжка.

**

Харрис устал, ему впервые казалась чуждой и эта страна, и ее темные то молчаливые, то чересчур говорливые люди, и влажные запахи цветов и прели, смерти и рождения прямо из мертвого.

Самка больше не уходила на другой берег, кружила меж деревнями и вокруг него самого.

Все чаще возникало чувство, что она не просто знает и ускользает от охотника, но играет прицельно с ним и рано или поздно эта игра надоест. Возможно, тогда повезет не ему...

Он устроился на сухом дереве, в расщепленном стволе, почти целиком нырнув в дупло.

Прятаться на дереве от леопарда бессмысленно, и опасно, если ты беззащитен; но он беззащитным не был. Дерево стояло у края леса, по другие стороны простирались поля, прорезанные узкой дорогой. Ветер дул в сторону полей, из леса запах охотника не уловишь, и разглядеть Харриса за ветвями было не так-то легко. Сейчас он был в засаде один.

- Ну давай уже, - бормотал бесшумно, оглядывая клубящуюся зелень опушек.

Зелень сперва порыжела, сбрызнутая заходящим солнцем, потом начала сереть, и уставший мозг среагировал на слабеющий свет, задремал на пару-другую мгновений.

Очнувшись, Харрис вскинулся может быть слишком резко: сквозь заросли виднелась пятнистая шкура.

Зверь остановился, словно почуял опасность, хотя ветер относил запах человека в другую сторону. Харрис скорее догадывался, чем видел хищника; по чести сказать, это мог быть совершенно другой леопард, трусливый или опытный, совсем не обязательно та, кого он искал. Но уже его собственное чутье говорило - она здесь, это она.