Погоня за сокровищем

Девушка побродила по городку, отыскивая торговый квартал, а когда увидела лавку, над входом в которую висел жестяной сапог, удовлетворенно вздохнула и уселась на землю, откинув голову на стену лавки. Дремота накатывала все сильней, но мадемуазель Лоет упорно сопротивлялась ей. Она развязала свой мешок, погрызла сухари, запила водой и снова откинулась назад, тихо запев еще одну песню, которую услышала от Самеля. Песня эта была совсем уж неприличной, и великан, обнаружив неожиданного слушателя, погрозил Тине пальцем, велев сейчас же забыть слова, но этого оказалось достаточно, чтобы песня запомнилась мадемуазель с одного раза. Чем яростней запрещают, тем больше хочется повторять.

Постепенно слова песни звучали все тише, голова девушки склонялась все ниже, и последние слова стали неразборчивым бормотанием. В этой схватке мадемуазель Лоет проиграла…

— А ну вставай! — сильные пальцы вцепились в ухо самого первого посетителя лавки, рывком поднимая его с земли. — Щенок беспризорный, а ну убирайся и не распугивай мне посетителей.

Испуганная Тина часто заморгала, пытаясь понять происходящее. Ухо горело, зад тоже, потому что сапожник отвесил пинка, откинув спавшего под дверями мальчишку в сторону. Мадемуазель Лоет обиженно шмыгнула носом, утерла его тыльной стороной ладони, оставляя на лице пыль, в которой испачкалась ладонь, сползшая во сне с колен, и теперь, взлохмаченная, заспанная и неумытая, она очень напоминала миловидного паренька лет тринадцати-четырнадцати.

— Дяденька, так я же вас ждал, — пробубнила она. — Мне башмаки надо!

— Пошел вон, щенок, — рявкнул сапожник, снимая с двери лавки замок. — Ишь, чего удумал. Башмаки ему, а еще чего?

— Так я же за деньги! — возмутилась Тина. — Я же не попрошайничаю, я покупаю!

— Покупаешь? — сапожник почесал в затылке. — Покажи деньги.

— Ищи дурака, — пренебрежительно хмыкнула Тина. — Я тебе деньги, а ты меня взашей погонишь? Деньги есть, — весомо закончила она.

Мужчина усмехнулся, глядя на нагловатого паренька.

— Недоверчивый?

— Жизнь научила, — важно ответила мадемуазель Лоет. — Мне дорогие башмаки не нужны. Чтоб легкие и удобные.

— Поучи отца мамку мять, — сапожник осклабился и протянул руку, лохматя еще больше волосы первого покупателя. — Заходи, парень. Глядишь, ты мне удачу еще принесешь. Как-никак с утра денежки пришли.

Войдя в лавку, Тина замерла в углу, ожидая, когда хозяин принесет ей башмаки. Мужчина взглянул на ногу паренька, почесал в затылке и проворчал:

— Легкие, удобные и недорого. Выбирает еще…

Вернулся он быстро, неся в руках товар. Тина вытащила из-за голенища сапога нож и пояснила нахмурившемуся сапожнику:

— Я один, а гадов много, надо чем-то защищаться.

— Кишка-то не тонка будет? — насмешливо спросил мужчина. — Пырнуть ножичком — это тебе не языком чесать.

— Когда дерьмо попрет, тогда за все схватишься, чтобы требуху сберечь, — философски ответила Тина, пожимая плечами.

— Тоже верно, — согласно кивнул сапожник. — Когда припрет, зубами глотки рвать будешь. Правильно мыслишь, парень. — Он немного помолчал, глядя, как первый покупатель натягивает башмаки и притоптывает, пробуя их на ногах. — Зовут-то тебя как? Куда идешь?

— Эмил я, — ответила Тина. — У деда гостил, теперь домой возвращаюсь. Дед совсем дряхлый, проводить не может, так я один иду. А что? Я уже не сопляк, могу и в рыло дать, кто задирать будет.

— Языкастый — это точно, — сапожник рассмеялся. — Полсантала гони, коли берешь.

Мадемуазель Лоет развязала носовой платок, отсчитала полсантала и протянула сапожнику.

— Ладные башмаки, хозяин, — похвалила она.

— То-то, — важно ответил мужчина. — Носи и радуйся, Эмил.

Попрощавшись с сапожником, Тина отправилась в приглянувшуюся ей харчевню, решив позавтракать и поспрашивать, где останавливается дорожный экипаж. В харчевне ее встретили с подозрением, но сообразив, что паренек не собирается выпрашивать еду, на лице жены харчевника появилась приветливая улыбка. Она принесла первому посетителю кусок хлеба с ветчиной, горячий чай и уселась напротив, подперев щеку пухлым кулачком.

— Ты кто ж такой будешь? — спросила она, разглядывая пригожего мальчишку.

— Эил Уел, — ответила Тина, набив рот.

За что тут же получила подзатыльник.

— Проглоти и ответь, нечего мне тут крошками плеваться, — строго велела харчевница. — Никто не объяснял?

— Простите, — смутилась девушка. — Просто очень вкусно, не оторваться.

— Оголодал, бедняжка, — вздохнула женщина, вновь протянула руку и пригладила волосы пареньку. — Так как зовут?

— Эмил Мулер, — произнесла Тина и вновь нацелилась на кусок хлеба с ветчиной, но передумала откусывать, решив сначала спросить, пока женщина рядом. — А дорожный экипаж тут останавливается?

— Нет, он Пиррет стороной объезжает, — ответила харчевница. — Это тебе дальше надо, до Моргани, там сядешь. Только далековато идти, ближе к вечеру дойдешь.

— Ничего, ноги на то и даны, чтобы ими землю топтать, — легкомысленно отмахнулась Тина.

Женщина рассмеялась и подмигнула, одобряя ее слова. Расплатившись, девушка покинула харчевню, а затем и Пиррет, спеша скорей добраться до Моргани. Харчевница объяснила ей, где свернуть с дороги, чтобы не сделать лишний крюк. Тщательно запомнив ее наставления, Тина вышла на широкий тракт.

С рассветом исчезли всякие страхи, и теперь девушка была не против идти, скрываясь за деревьями. Но еще какое-то время путь ее лежал по открытому пространству, и мадемуазель Лоет нервничала, опасаясь погони. Поэтому каждый попутный ей всадник, или экипаж, повергал Тину в трепет. И как только возле дороги появилась густая растительность, девушка тут же сошла с тракта, исчезая в пышной зелени.

К полудню она устала настолько, что вынуждена была сделать остановку, и как не заставляла себя встать и идти дальше, так и осталась сидеть в густой тени. Глаза ее вновь закрылись, но Тина вырвалась из лап дремоты, посмотрела сквозь ветки кустарника на дорогу и не выдержала, решив просто немножечко полежать. Совсем капельку, маленькую-маленькую, только чтобы отдохнуть.

Рассудив, что близко к дороге, где едут люди, звери не подойдут. Всадники сюда не сунутся, а пешие путники присядут передохнуть, скорей, на краю тракта, Тина легла, подложив под голову мешок, но вскоре опять села. Ей вдруг пригрезилось, что к ней подбирается кузен, держа в руках мешок.

— Дьявол, — выругалась девушка, поднялась на ноги и побрела еще дальше, надеясь, что теперь ее точно никто не найдет.

Прохлада небольшого леска вернула ей немного бодрости, и мадемуазель Лоет, поверив, что короткого отдыха хватило, решила пройти еще немного. Но теперь она двигалась, еще больше удалившись от дороги. Наконец, ноги в новых башмаках возопили, требуя пощады. Тина сунула их в мешок, еще какое-то время брела босиком, а потом объявила:

— Приплыли, больше не могу.

Тяжело опустившись на землю, она осоловело моргнула, стянула со спины мешок, достала нож, положив его под мешок и крепко ухватив рукоять. После опустила голову поверх мешка, закрыла глаза и мгновенно уснула, больше не пытаясь бороться с собой. Сейчас сны не тревожили одинокую путницу, тень и шепот леса дарили отдохновение усталому телу и разуму.

Проснулась Тина, когда уже подступали сумерки. Открыв глаза, она сладко потянулась и охнула, подскочив на месте. Упущенное время стало столь очевидным, приведя беглянку в ярость на саму себя.

— Балда, — ругалась она вполголоса, натягивая башмаки. — Дьявол меня дери через колено. Какого я тут валяюсь, как собака?!

Она вскочила на ноги и поспешила продолжить путь. Уже пройдя приличное расстояние, Тина спохватилась, что не огляделась. Где дорога? Там? Или там? Направо? Налево? Прямо?

— Гарпун мне в печень! — воскликнула она, чувствуя, как подступают слезы.

Девушка зло стерла кулаками предательскую влагу и решила идти до тех пор, пока не выйдет к людям. У них и спросил дорогу до Моргани. Через некоторое время она выбралась из леска, но теперь тракта не было видно вовсе. Она оказалась на другой дороге. Успокаивало то, что по ней все-таки ездили, потому что в пыли ясно угадывалась колея. Ее можно было разглядеть даже в подступающей темноте.