Страница 37 из 44
Существа верили в это. Возвращались цвета, сперва бледные, но они становились все ярче.
— Если у нас получится, то две Певчие будут бороться с Прессиной, — сказала серебряная рыбка. — Мать и дочь.
Яркие цвета замелькали в толпе в ответ.
Цвет Одо тоже стал ярче, от золотого до оранжевого, а потом алого.
— Скажите, все вы, поможем ли мы Певчей спасти ее маму?
— ДА, — тихий гул заполнил пещеру.
— Тогда идемте, — позвал Одо. — Они уже в смятении, ищут Певчую. Отличный шанс.
Так скоро? Мне нужно было подготовиться.
— ИДЕМ, — пропела компания. Они дрожали, но в этот раз от решимости. Существа вокруг меня стали больше, выпустили шипы, отрастили зубы. Я оглянулась, а у Одо уже было тридцать щупалец, свернувшихся кольцами.
— Как вы это делаете? — спросила я.
Они рассмеялись.
— Лучше спросить, как можно без этого? — Одо добавил уже серьезнее. — В своем мире ты разделяешь магию и эмоции. Но мы здесь используем эмоции для усиления своей магии. Меняются наши желания, настроение, и мы меняем наш облик. Перемена в музыке вокруг нас, Певчая. Это сильнейшая магия — магия изменения, — большой глаз вращался. — Для нас удивительно, что ты не меняешься.
Одо повернулся к остальным, бормоча слишком быстро. Пока я стояла, другая тревога всплыла в голове. Все происходило слишком быстро, но теперь я должна была высказать это.
— Одо? — я коснулась одного щупальца.
Одо обернулся.
— Да?
— Вы не знаете о Нате, человеке, которого принесли со мной? — сказала я. — Он пропал…
— Ах, да, — сказал Одо. — Это мы и обсуждаем. Нас это тревожит — никто не знает, где он и на чьей стороне. Двое стражей пропали с ним, и мы не знаем, что с ними произошло. Ты его знаешь? Он друг?
— Да, — важно было, чтобы они поняли, что он не враг, чтобы они не напали на него. — Он здесь, потому что был со мной. Он не навредит вам, поверьте. Он верный и добрый.
— И ты его любишь, — сказал Одо, словно это было ясно как день.
Возможно, так и было. Я прикусила губу.
— Да.
— Он будет в безопасности, Певчая, — тихо сказал Одо. — Сопротивления здесь много, кто-нибудь защитит его.
Только бы так и было.
— Но пока что не думай о нем, — сказал Одо. — Нам нужно сосредоточиться на деле, иначе результата не будет, — он обратился ко всем. Когда он закончил, отряды разлетелись в стороны. — Идем! — сияющее щупальце Одо обвило мою руку. — Я должен попросить тебя еще об одном.
— О чем?
— Тебе нужно шагнуть в клетку, чтобы я отнес тебя к маме.
Я с сомнением посмотрела на клетку, потом на Одо.
— Поверь, — сказал Одо. — Прошу.
Надеясь, что я не ошибаюсь, я шагнула внутрь.
— Вот так, — Одо закрыл дверцу. — Я отнесу тебя к маме.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ:
РАЗРЫВ СВЯЗИ
Мы поднимались во тьме. Щупальца Одо уже не сияли, но часть их держала мою клетку. В редких лучах света я замечала других существ, что были с нами: четырех больших угрей, стайку многоногих морских звезд, двух существ с зубами, как у акул, и стайку серебряных пятнистых рыбок.
Через какое-то время я услышала пение — надорванный и жуткий голос мамы.
Наконец, Одо остановился и опустил меня на выступ. Только конец одного щупальца держал клетку.
— Нужно ждать здесь, — прошептал он.
Я замерла. Плавники серебряных рыбок трепетали возле клетки.
Пение раздавалось над нами, левее. В коротких паузах между частями песни было слышно слабые звуки справа. Смех? Стон? Я не была уверена, но Одо указал мне направление. Я посмотрела, и мое сердце замерло. Мои глаза были на уровне с трещиной в камне, и через нее я видела другую комнату. В ней были подданные и Прессина. Она была вдвое больше их, ее змеиные волосы шевелились, она кричала на толпу перед ней.
— Не подведите меня снова! Вы должны найти ее. Найти их обоих.
Я сжалась от ненависти в ее голосе. Но она сказала «обоих». Нат был еще свободен?
— Найдите их НЕМЕДЛЕННО!
Толпа не успела послушаться, издалека раздался звук, схожий на гонг. Раздались крики тревоги. Прессина кричал приказы, вывела всех из комнаты в сторону шума.
— Сейчас! — Одо схватил мою клетку и поднялся в пещеру, где на камне стояла и пела моя мама. Одо направился к ней головой вперед, крепко обвив мою клетку. Угри и рыбы мчались рядом с нами, сияя зеленым в бледном свете.
Я приготовилась к удару.
Мы не успели коснуться камня. Угри и рыбки закружились яркими молниями. Через миг Одо содрогнулся вокруг меня. Но, похоже, угри и рыбки забрали на себя основной удар, потому что мы двигались дальше.
Мы резко вздрогнули, а потом рухнули на камень, где стояла моя мама. Щупальца Одо обмякли, клетка упала и разбилась. Мои ладони задели камень, из царапин выступила кровь. Но это были пустяки, по сравнению со страданиями Одо. Длинные щупальца лежали вокруг меня, обгоревшие и неподвижные.
Одо сказал, что знает путь, но выглядел печальным. Поэтому?
Я позвала его, большой глаз приоткрылся.
— Иди, — прошептал Одо. — Иди к своей маме.
Глаз закатился и закрылся, свет угас.
Одо ушел.
Я посмотрела на маму, ее лицо казалось нечеловеческим, она призывала песней разрушение. На миг я почти возненавидела ее. Сколько еще смертей на ее счету, включая Одо?
Но чары защиты были не ее идеей, как и не она выбрала петь. Она была пешкой Прессины. Такой стану я, если Прессина схватит меня.
Моя мама так устала. Я видела впадины под ее глазами, хоть я была у подножия камня. Она словно старела, пока я смотрела, ее кожа тускнела, натягивалась, словно сжималась. Под ней было видно ее кости.
Она увядала.
Могла ли она узнать меня? Могла ли я вернуть ее в себя?
Я полезла по камню.
— Мама! — Одо сказал, что голоса хватит, как только я буду внутри защиты. — Мама, это Люси.
Ничего. Я коснулась ее ног, потом руки. Ее пальцы оставались неподвижными и холодными, как камень. Я словно трогала статую.
Одо говорил о крови. Так она могла узнать меня.
Я провела ладонями по камню, открывая царапины. Алые капли проступили на коже. Я коснулась ладони, прижала окровавленную ладонь к ее лицу, к губам.
Она не узнавала меня. Ничто не останавливало песню. Даже когда моя рука была на ее губах, пение лилось из него. Она не двигалась, не реагировала.
— Мама? — попыталась я снова. — Вивиан?
Я стояла перед ней, на одном уровне, чего не было, когда я была ребенком. Но она не видела меня.
Краем глаза я заметила дрожь нескольких серебряных рыбок. Знак? Приближалась Прессина? Сколько у меня времени?
Жаль, что я не могла колдовать здесь! Но нет, Одо говорил, что магия здесь не поможет. Что-то человеческое. Но что?
Не голос, не прикосновение, не кровь. Я не могла придумать ничего другого.
Я сжала руку мамы.
— Мама, послушай. Ты должна вернуться.
Но она не слушала, не могла. А Прессина приближалась. Меня вот-вот поймают, и тогда Одо умер зря…
Окровавленной ладонью я протерла слезящиеся глаза. Чем помогут слезы? Мне нужно было как-то разрушить чары, чем-то человеческим, тем, что может пробить стены, что Прессина выстроила вокруг моей мамы. Но я не могла ничего придумать. Разум опустел. И…
Слезы.
Я коснулась ладонью своих мокрых ресниц и обхватила ее ладонь.
— Мама, ты слышишь меня? Это Люси.
Невероятно, но ее пальцы дрогнули, а потом обхватили мои. Пение оборвалось.
— Люси?
Я подняла голову и увидела встревоженные глаза мамы.
— Это правда ты? — хриплый голос говорил с мягкой интонацией, которую я помнила. — Это не уловка?
Когда я заговорила, мой голос тоже был хриплым.
— Это я, мама, обещаю. В этот раз по-настоящему.
Она обняла меня, и мы смеялись и плакали. Десять лет разлуки, но я нашла ее. Я дрожала от горя и радости.
Я думала, она спросит про Прессину, но она этого не сделала. Она гладила меня по волосам, прижимала к себе, а заговорила потом о совсем другом.