Самый желанный мужчина

Никос стиснул кулаки, борясь с воспоминаниями о прошлом, которое всегда преследовало его. Он взмолился, чтобы ребенок помог ему начать новую жизнь. Никос надеялся, став хорошим отцом, обрести покой. Или уже слишком поздно?…

Он заставил себя сосредоточиться на Джорджии. У машины стояла скамеечка для ног, чтобы ей было легче подняться в высокий салон. Удивленно посмотрев на скамеечку, молодая женщина улыбнулась и легко вспорхнула на пассажирское сиденье.

Никос не понял ее улыбки. Он вообще не понимал ее самоуверенности. Казалось, она бросает ему вызов. Он не был уверен, что ему это нравится. Эта женщина только что приехала и уже так себя ведет.

К счастью, Никос умел контролировать свои эмоции. Пусть его сердце билось чаще при виде Джорджии, он по-прежнему управляет ситуацией. Когда-то Никос легко выходил из себя, но с годами, повзрослев, успокоился. Он ни разу не устраивал скандала Эльзе, но она рядом с ним постоянно нервничала…

Никос тряхнул головой. Он не должен думать об Эльзе. Ему не следует жить прошлым. Именно поэтому он нанял донора и суррогатную мать.

Усевшись за руль, он взглянул на Джорджию. Она пристегивала ремень безопасности, блестящие светлые волосы рассыпались по ее плечам и спине, словно золотой водопад. Красивые волосы. Длиннее, чем у Эльзы.

Никос снова почувствовал симпатию к Джорджии, но одернул себя. Он не должен зациклиться на ее привлекательности. Она всего лишь инкубатор для вынашивания его ребенка.

Однако его тело не слушалось доводов рассудка. Мучительное напряжение в его паху росло. Никос чувствовал себя тигром, вырвавшимся из клетки. Ему не нравилось это ощущение. Ему было не по душе, когда что-то или кто-то бросал ему вызов, напоминая о его неприятном прошлом. До женитьбы на Эльзе Никос не подозревал, какой у него отвратительный характер. Он не знал об этом, пока Эльза не стала прятаться от него, словно от монстра. Если бы он хорошо себя изучил до женитьбы, то никогда бы не женился. Если бы он знал, что погубит собственную прекрасную жену своим ужасным нравом, то остался бы холостяком.

Однако Никос хотел детей. Он жаждал создать семью.

Краем глаза он увидел, как Джорджия закинула ногу на ногу. Туника поднялась выше.

– Мы в пятнадцати минутах езды от дома, – бросил он, заводя двигатель и борясь с крамольными мыслями.

– Как называется город? – спросила Джорджия, поправляя пояс туники.

Никос посмотрел на ее выпуклый живот и впервые по-настоящему осознал, что станет отцом. На долю секунды он затаил дыхание.

– Хотите к нему прикоснуться? – поинтересовалась Джорджия.

Он посмотрел ей в лицо. Ее щеки были бледными, взгляд – настороженным.

– Он толкается, – прибавила она, слегка изогнув губы в улыбке. – По-моему, он с вами здоровается.

Никос посмотрел на ее руки, а потом снова на округлый живот.

– Уже толкается? – спросил он. – Так рано?

– Это началось неделю или две назад.

Никос в волнении глядел на нее. Ему хотелось почувствовать, как толкается его сын, но он не мог заставить себя прикоснуться к Джорджии. Она не должна была иметь для него никакого значения, однако внезапно Никос увидел в ней не устройство для вынашивания ребенка, а ошеломляюще красивую молодую женщину, беременную его сыном.

– Не сейчас, – произнес он, отворачиваясь. Ему стало не по себе. Все-таки он зря привез ее на остров. – Но мне приятно узнать, что он толкается и кажется здоровым.

– Он совершенно здоров. Надеюсь, вы получали врачебные отчеты и сонограммы?

– Да. – Сейчас Никос не хотел говорить о ребенке. Он вообще не желал разговаривать. Он привез Джорджию на Камари не для того, чтобы с ней подружиться. Их ничто не связывает.

– Так как называется город? – повторила она, поправляя золотистые волосы.

Никос смотрел прямо перед собой.

– Здесь нет города. Это частный остров.

Джорджия взглянула на него:

– Ваш?

– Мой, – кивнул он.

– А дом? Какой он?

– Он расположен у воды. Там хорошо летом.

– Но не очень хорошо зимой? – спросила она.

Никос мельком взглянул на нее:

– Дом старый и простой. Но меня устраивает.

Джорджия теребила прядь волос.

– Мистер Лоран говорил о вилле. – Она снова посмотрела на Никоса с любопытством. – Он ошибся?

– В Греции виллой называют загородный дом. Поэтому нет, он не ошибся.

Она открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но Никос спокойно, но категорично прервал ее:

– Я не очень разговорчивый человек, Джорджия.

Если бы Джорджию не тошнило, она бы рассмеялась. Получается, Никос намекает ей, что она должна перестать задавать вопросы?

Она украдкой разглядывала его резко очерченные черты лица, черные брови и карие глаза.

Никос оказался не таким, каким она ожидала его увидеть. Она представляла себе крепкого, приятного мужчину около сорока лет, но в Никосе Паносе не было ничего приятного. Он был высоким, широкоплечим, длинноруким и длинноногим. У него были густые блестящие черные волосы, пронзительные глаза и красивые черты… по крайней мере на половине лица. Другая половина была покрыта шрамами, явно от ожогов.

Мистер Лоран сказал Джорджии, что у мистера Паноса нет жены и он будет воспитывать ребенка сам.

Неужели он намерен растить мальчика на этом засушливом вулканическом острове посреди моря?

– Где вы будете жить после рождения ребенка? – резко спросила она.

Он сдвинул черные брови:

– Здесь. Это мой дом.

Джорджия затаила дыхание и уставилась на узкую дорогу у края скалы. Дорога была однополосной, неогороженной, плохо вымощенной и извилистой. Джорджии захотелось поскорее вернуться в Атланту.

Стараясь успокоиться, она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула и снова напомнила себе, что приехала сюда из-за денег. Но если раньше Джорджия успокаивалась, вспоминая об огромной сумме на своем банковском счете, то сейчас ей это не удалось. Ее сильно тошнило.

– Пожалуйста, остановитесь, – умоляюще произнесла она и схватилась за ручку дверцы. – Меня сейчас вырвет.

Глава 3

Джорджия проспала в своей комнате на вилле несколько часов.

Она видела во сне Сюзанну. Сестра плакала и отговаривала ее от поездки в Грецию.

Сон прервал тихий, но настойчивый стук в дверь спальни. Джорджия с трудом села, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Никос.

– Что вы делаете? – воскликнула она, вставая.

– Почему вы не отвечали?

– Я спала!

– Мы уже целый час пытаемся вас разбудить. – Он подошел к кровати, его карие глаза сверкали. – Я решил, что вы умерли.

Джорджия потянула вниз пижаму, закрывая живот. Она не покупала одежду для беременных, не желая тратить деньги до тех пор, пока это будет абсолютно необходимо.

– Как видите, я живая.

– Вы меня очень испугали, – выпалил он.

Джорджия подняла руку, чтобы показать ему, как сильно она дрожит.

– Смотрите, что вы со мной сделали. Вы сломали дверь…

– Я прикажу ее починить, когда вы уйдете обедать.

Ей хотелось извинений, но она поняла – извиняться Никос не станет. Он действительно не считает, что сделал нечто плохое. Джорджия взглянула на окно с закрытыми ставнями, сквозь щели которого пробивались лучи вечернего солнца, и попыталась успокоиться.

– По-моему, сейчас время ужина, а не обеда, – заметила она.

– Мы ужинаем не раньше десяти вечера, а то и позже. Вам подадут поздний обед. Одевайтесь и поднимайтесь наверх.

– А нельзя принести еду в мою комнату? – прервала она, рассердившись на его тон. У Никоса были отвратительные манеры. – После долгого перелета я предпочла бы остаться в кровати и немного почитать…

– Поднимитесь по лестнице на третий этаж, потом пройдите через гостиную и выходите на террасу, – подытожил он, словно не слышал ее.

Джорджия нахмурилась. Она злилась все сильнее.

– Мистер Лоран говорил, что у меня будет собственное пространство и частная жизнь.