Страница 9 из 36
— Браво, Джек! — крикнул Рэй-Шуа, подняв бутылку рома к потолку.
— Браво, — присоединились восхищенные Наоми и Хорт.
Наоми налила бокал рому и унесла его механику-летчику, а когда вернулась, Джек Питч продолжал:
— Теперь разрешите, на основании всех данных, полученных мною, рассказать вам предположительную историю Чукки. Понятно, что Чукка была похищена цыганами на кладбище, куда она ушла, проводив отца на службу. В то время в Константинополе существовала мощная международная организация скупщиков украденных красивых девочек; Чукка была продана туда за большие деньги, так как светлые блондинки были в высоком спросе, и их искали именно на крайнем севере. 12 лет назад эта шайка была раскрыта и частью предана суду. Преступники показали, что девочки продавались, главным образом, черным царькам и богачам в Африку, Австралию, Индию, Америку.
В год исчезновения Чукки был особый вывоз девочек в Австралию, в Мельбурн.
Очутившись в плену, в гареме, где-нибудь в дебрях среди дикарей, Чукка, вероятно, чем становилась старше, тем неотступнее и упорнее думала о своем отце, о своем освобождении. Однако, оставив отца в нестерпимой бедности, она потеряла надежду на возвращение из плена, т. к. ее освобождение потребовало бы много денег. И вот (будучи взрослой), неустанно тренируясь на мысли об отце и освобождении, вероятно, однажды помня твердо день рождения отца, когда ему исполнилось 40 лет, Чукка увидела странный сон: будто отец идет с веревкой, чтобы повеситься на кладбище. Вероятно, она проснулась со страху, и, находясь в высоком нервном напряжении, радио-мысленно, послала ему не только спасение, но все, что случилось потом с Хортом Джойс. Несомненно, в дальнейшем она успокоилась, т. к. видела благоприятные сны и стала верить, настойчиво верить в счастье отца и свое освобождение. Возможно даже, что она вполне осознала силу своего мысленного влияния на отца и, следовательно, стала в твердой степени героем Хоразом. Я допускаю соображение, что отныне она сама руководит нашим розыском. В Мельбурне мы сможем найти более точные следы. А пока в число вех я включаю, кроме всего сказанного, найденные на портрете отпечатки пальцев. При 2-часовом внимательном изучении в кабинете Старта я нашел, что портрет вырезали из журнала «Док» очень подозрительные черные люди, приблизительно такие, которые представлялись Хорту Джойс: это контрабандисты или пираты. Портрет вырезан острым охотничьим ножом. Отпечатки пальцев убедили меня, что один из преступников обладает изуродованной рукой. Полагаю, что портрет был вырезан с целью ограбления директора фирмы «Старт». Вследствие какой-либо ложной тревоги или других неожиданных обстоятельств, портрет был забыт на окне. Может быть приближение Рэй-Шуа было ловко замечено и злодеи второпях исчезли, оставив на портрете свои отпечатки пальцев. Нет сомнения, что эти люди принадлежат к громадной организованной группе, которая продолжает поставлять девочек куда-либо в определенные места. Так было и с Ниа, которую довольно просто найти по свежим следам, а там — двинемся дальше.
— Джек Питч, объясните, почему я тоже, хотя и маленький, Хораз? — настаивала Наоми.
— Ваш сон, Наоми, — ответил Питч, — у меня записан в точности. Он более других рисует картину местонахождения Чукки. Описанная вами картина походит на природу Австралии. Впрочем, сны других также пахли австралийскими дебрями. Сны же для меня — повторяю — стали играть очень важную роль: ведь человек, находящиеся во сне — в своем так сказать, освобожденном, хаотическом подсознательном состоянии, бывает иной раз необычайно восприимчив к приему посылаемых волн радио-мышления извне. О снах мы еще должны будем поговорить. Однако сказанное ничуть не дает права упрекнуть меня в излишнем увлечении снами в таком исключительном поручении, как розыск Чукки. Я прекрасно понимаю необходимость осторожного подхода к таким мало-исследованным вещам, но в данном случае, уверяю вас — я обязан быть именно таким и только таким…
9. В австралийских дебрях
— Тхио-тхио-тхио-тхио… Кырт-кырт…
— Чва-чва. Чва-чва. Чва-чва…
— У-уд. У-уд. У-уд…
— Мит-цаб-гыб. Мит-цаб-гыб…
— Ччио-ччио-ччио…
— Хии-хии-хии-хии-хии-хий…
— Шрр ффа шрр-фа…
— Цойт-боо…
— Увр-боо…
— Цолт-боо-цойт…
И снова над вершинами заснувших эвкалиптов пронеслась, хлопая крыльями, как в ладоши, большая рыжая птица с металлическим криком: цойт-цойт… цойт-боо…
В колючих кустарниках слышался предсмертный стон зверька, задавленного змеей.
Испуганные черепахи неуклюже камнями падали в воду.
Всюду четко дробилось: — кырррррррь… кырррррррь…
И опять налетали черными молниями черные птицы, пронзительно кричали, свистя и хлопая крыльями, бились о сучья, визжали, нападая на жертву, дрались смертной схваткой, сверкали огненными глазами, мяукали, тявкали, выли, хихикали, верещали.
Над головами только и слышалось:
— Май-ть-мяу…
— Ття-иубб… тя-шубб…
— Ыий-ужь-ыы… ыы…
— Хи-ит… хи-ит… хи-ит…
— Врщ-щ-щ… врщ-щ-ща…
— Чва-ч… чва-ч…
— Цойт-ббо… Цойт…
Около двух костров мелькали ночные золотистые волосатые бабочки-великаны, похожие на летучих мышей.
Наоми, со страху припавшая к плечу Хорта, шептала:
— Кажется, в кустах шипит змея…
— Я тоже так полагаю, но не бойся, — успокаивал Хорт, — не бойся, наша отважная юная путешественница, не бойся: на всякий случай я держу в руке револьвер, и каждый момент могу встретить врага…
— Скоро ли вернутся наши?
— Через полчаса все будут здесь.
— Хватит ли готовых дров?
— На полчаса хватит.
— Они принесут?
— Ну конечно. Иначе мы останемся во власти змеиной опасности.
— Проклятое место…
— Именно — проклятое… Что делать? У нас не было иного исхода. Двигаться дальше стало невозможным — еще опаснее. Однако, по плану, эта болотистая низменность завтра к вечеру должна кончиться, и мы вступим в полосу мелких озер, расположенных по краю плоскогория Аманоо. Там будет легче — я убежден…
— А вдруг индус Саид?..
— Наш проводник не ошибается — ведь у нас есть почти точная карта, а — главное — я верю в память и чутье Ниа.
— Слушайте, Хорт, — таинственно заговорила Наоми, — вдруг индус Сайд сговорится там — впереди — с туземцами и продаст всех нас дикарям? Что тогда? А? Ведь мы же не знаем языка? Хорт?
— А Рэй-Шуа?
Наоми смутилась.
— Ах, какой стыд, — я и забыла, что Рэй-Шуа знает туземный язык…
— Кстати он — австралиец и довольно популярный…
— Хорт, перестаньте. Мне так стыдно. Я умоляю не говорить об этом ни слова никому… Это я со страху, право со страху. Я еще не привыкла путешествовать… Я больше не буду…
— Что? Путешествовать?
— Нет. Больше не буду говорить глупостей.
— И бояться змей?
— Ну, я буду только немножко.
— Слушай, Наоми: вот если бы сейчас видели твои мама и папа — где ты и в каком положении. Дома лежала бы в дивной кружевной кроватке, с дивной книжечкой, с золотым обрезом. Лежала и читала бы о путешественниках, застрявших в австралийских дебрях, в змеиных болотах, в проклятых местах. И все казалось бы таким заманчивым, таким желанным… А вот — действительность: в тропическом змеином болоте сидим меж двух костров, на эвкалиптовой горке, кругом змеи, над головами носятся какие-то дьявольские птицы, глушь отчаянная, никому неведомые пространства и среди всего этого ужаса мы… Вот мы… Чтобы сказали твои родители?..
— Во-первых, папа-мама, пожелали бы мне и всем поскорее отсюда выбраться, во-2-х, они знают, что я прежде всего с Хортом, который куда-угодно может взять меня с собой, в 3-х, я так хочу видеть Чукку, что ничуть не жалею о своей кружевной кроватке… Лишь бы остаться нам в живых…
— В этом весь фокус…
— Хорт, что говорит ваше предчувствие?
— Я спокоен.
— Чукка охраняет нас.
— Неправда ли? — встрепенулся Хорт, — значит твое сердце, Наоми, чувствует это… Чукка не может не знать о нашей близости — она ведет нас, она слышит нас, она — с нами, наша Чукка…