Страница 75 из 90
В понедельник, 21 июля, министром юстиции Португалии было сделано заявление о прекращении следствия по делу об исчезновении Мадлен до обнаружения дальнейших улик. Материалы расследования переставали быть секретными, статус arguido с Джерри и меня снимался. Не было никаких свидетельств того, что Мадлен был причинен серьезный вред, ничто не указывало на причастность к случившемуся Джерри, меня и Роберта Мюрата.
Ни Джерри, ни я так и не получили официального уведомления о закрытии дела от португальских властей. Я узнала об этом примерно в половине пятого, когда смотрела по телевизору новости: о прекращении расследования сообщили каналы «Скай ньюс» со ссылкой на французское новостное агентство и «Би-би-си ньюс 24». Это не было большой неожиданностью, поскольку как дата заявления, так и его содержание газетам стали известны еще в пятницу. Несколько последующих дней нас сопровождала толпа журналистов и фотографов.
Это может показаться странным, но мы были даже рады, что дело закрыли. Как я уже говорила, мы были далеки от мысли, что кто-то действительно ищет нашу дочь, так что сообщение об окончании следственных действий не так уж сильно опечалило нас, как можно было ожидать. Пока судебная полиция продолжала на наши вопросы отвечать стандартными отговорками («Официально расследование ведется», «Все версии будут проверены»), мы получали сообщения от небезразличных людей, которые, пытаясь сообщить какую-то информацию полиции, слышали в ответ: «Ребенок умер». Теперь, когда так называемое «следствие» закончилось, все сведения могли поступать напрямую нашей команде, что, как мы надеялись, принесет больше пользы. В любом случае, это лучше, чем ничего.
То, что с нас сняли статус arguido, тоже не было поводом для радости. Это означало лишь одно: после одиннадцати месяцев позора мы вернулись к тому, с чего начали. Судьба Мадлен все еще была неизвестна, и нам по-прежнему предстояло ее искать. Хотя, конечно, некоторое облегчение мы испытали. Несмотря на то что это расследование ничего, кроме отвращения, у меня не вызывало, я понимала, что не быть arguido, подозреваемым, — это совсем не то, что быть arguido, и что мы с Джерри оказались в лучшем положении, чем за день до этого. А еще это было публичным признанием того, что власти не имеют оснований обвинять нас в причастности к исчезновению Мадлен, на чем мы всегда настаивали, и у нас появилась надежда, что некоторые двери, захлопнувшиеся перед нами в сентябре 2007-го, снова откроются.
Как только дело закрыли, нашим португальским адвокатам Карлосу Пинто де Абреу и Рожериу Алвесу разрешили ознакомиться с его материалами, что они и сделали при первой же возможности — DVD-диск с файлами они получили лишь спустя десять дней. Поскольку утечки информации стали уже делом обычным, никто не удивился тому, что составленное прокурором пятидесятисемистраничное изложение окончательного доклада судебной полиции появилось на португальском веб-сайте на следующий день после того, как было объявлено о закрытии дела.
Амарал и компания явно выжидали снятия грифа секретности с дела. Как только это случилось, они тут же развили кипучую деятельность: заявляли, что мы инсценировали похищение, что Мадлен умерла в гостиничном номере и мы сами избавились от тела; еще мы оказывали давление на британскую полицию и организовали свою кампанию исключительно ради того, чтобы направить следствие по ложному следу, и далее в том же духе. Не сдерживаемый более законом, Амарал разговаривал с журналистами все более и более открыто и стал частым гостем на разных телевизионных ток-шоу. Одна наша знакомая из Алгарве держала нас в курсе его деятельности. Все это никак не заканчивалось. Было тяжело и неприятно слушать то, что он говорит, но нам нужно было знать, с чем может столкнуться Мадлен в Португалии. Даже человеку, наделенному железной волей, тяжело слышать такое изо дня в день и сохранять невозмутимость, тем более что противоположной точки зрения никто прилюдно не высказывал.
Невозможно передать, особенно людям, проживающим за пределами Португалии, которые не были свидетелями выходок Амарала, насколько трудно было выдерживать эту клеветническую кампанию и как-то противостоять ей. А противостоять было необходимо. Мы всегда считали, что информация, которая может привести нас к дочери, скорее всего, придет из Португалии. В конце концов, ведь именно там было совершено это преступление. Обливать грязью нас — одно дело, но если люди поддадутся внушениям Амарала, они решат, что, раз Мадлен мертва, нет смысла ее искать или делиться с нами информацией. Мы уверены, что действия Амарала уменьшили наши шансы найти ее.
Но почему бывшему полицейскому понадобилось убеждать весь мир, что пропавший ребенок умер, не имея никаких тому доказательств? Единственный ответ, который мы находили: таким образом он старался оправдать свои действия на посту следователя, а заодно и прорекламировать книгу, которую написал, чтобы подзаработать на нашем несчастье, что само по себе отвратительно.
Много дней я проплакала из-за несправедливого отношения к нам именно тех людей, которые должны были помогать нам в поисках Мадлен. Были дни, когда действия Амарала и его друзей приводили меня в такую ярость, что я думала: все, этой боли я не вынесу. Еще хуже было оттого, что во всей Португалии, похоже, не нашлось никого, кто заступился бы за нас и возразил бы этому человеку. Ну не может быть, чтобы в Португалии среди тех, кто облечен властью, не нашлось ни одного здравомыслящего человека, который не понимал бы истинную цену этим обидным и голословным утверждениям! Почему же все они предпочитали молчать? Полагали, что это их не касается? Боялись говорить? Может быть, Амарал использовал в своих целях подсознательное желание португальцев побыстрее покончить с этим делом и забыть о нем? В это время страну уже лихорадило от другого скандала, связанного с тем, что государственный детский дом «Каса Пиа» стал рассадником педофилии (когда в 2010-м дело наконец дошло до суда, в тюрьму сели шесть человек, включая телеведущего и бывшего посла Португалии в ЮНЕСКО). И это был первый подобный случай в Португалии. Быть может, было проще, удобнее свалить вину за исчезновение Мадлен на ее родителей-иноземцев, забыть об этом деле, чтобы двигаться дальше? Кто знает?
24 августа 2008 года, через три дня после прекращения расследования вышла книга Гонсалу Амарала об исчезновении нашей дочери. В процессе ее подготовки к печати конфиденциальная информация, имеющая отношение к расследованию, должна была пройти через руки издателей и множества других людей, вовлеченных в процесс выпуска книги, и происходило это задолго до того, как эта информация утратила статус секретной. Разумеется, в книге приводилась его версия, приукрашенная домыслами и откровенной ложью. Чего в ней не хватало, так это доказательств (хотя для полицейского это, казалось бы, должно быть важно) и тех деталей, которые не укладывались в его версию событий.
«Боже! Сейчас мне действительно тяжело верить в то, что Ты есть. Чем больше мы страдаем, чем более тяжелые испытания выпадают на нашу долю, тем сильнее я сомневаюсь в том, что Ты не покинул нас, а это очень страшно! Без Тебя ведь мы лишены всего, всего, кроме ничтожного шанса, поэтому как же нам остаться без Тебя? Прошу, Господи, если Ты не можешь вернуть Мадлен сразу, дай нам знак. Пусть в нашей жизни случится хоть что-нибудь хорошее!»
Мы с Джерри решили было подать на Гонсалу Амарала в суд, но передумали, осознав, сколько времени и сил уйдет на это. Мы не хотели отвлекаться от собственного расследования теперь, когда ограничения были сняты, и опасались, что в португальском суде рассмотрение этого дела будет длиться невыносимо долго. Нам оставалось надеяться, что вскоре шумиха уляжется и Амарал оставит нас в покое.
Помимо того, что мне нужно было справиться со всем этим, передо мной теперь стояла задача, требующая воистину колоссальных усилий: мне нужно было проштудировать около 5000 страниц документов, собранных в папки, которые 31 июля были переданы прокурором нашему адвокату.