Страница 3 из 7
У стаи стрижей есть вожак?
Не у всякой стаи животных есть явный и постоянный вожак, а у некоторых вожака нет и вовсе. Колонии стрижей вожак не нужен: они не устраивают загонные охоты, как волки, не воюют с соседями за территорию, как шимпанзе, им не нужно уметь находить водопои среди пустыни, как слонам. Когда стрижи слетаются прогнать хищника, может показаться, что у них есть «главный», но это просто более активный (или более крикливый) стриж.
Неужели стрижи такие дружные?
Увы, нет – такими дружными они бывают только в сказках. В действительности стрижат выкармливают только собственные родители. И кстати, один комар для стрижонка – это примерно как крошка хлеба для человека. Чтобы накормить стрижонка, комаров нужно ловить сотнями и тысячами. Выкармливая стрижат в неволе, люди буквально сбиваются с ног, ловя насекомых, – так много едят птенцы.
Как птицы учатся летать?
Основные движения, нужные для полёта, заложены у птиц в инстинкте, так что учиться махать крыльями им не нужно. Скорее, им нужно преодолеть страх перед непривычным, решиться вылететь из гнезда, из которого они ещё никогда в жизни не выходили. Часто птенцов к этому действительно подталкивают родители – не вытаскивают за шиворот, конечно, а просто не дают корм, пока птенец не покинет гнездо.
Как стрижи не давали Скрипу упасть?
Стрижатам, вылетевшим из гнезда, «не даёт упасть» инстинкт: если птица боится падения, она просто начинает махать крыльями сильнее, и сразу поднимается выше.
Как стрижи пьют с воды?
Стрижи пьют, пролетая так низко над водой, что им удаётся зачерпнуть воду подклювьем (нижней частью клюва). При этом обычно они не задевают воду брюшком, оставаясь совершенно сухими.
Как стрижи различают свою норку?
Стрижи-родители в период размножения запоминают расположение своей норы, дупла, скворечника, щели под крышей и т. д. После того как стрижата вылетят из гнезда, стрижи могут ещё некоторое время возвращаться в норки, но это не обязательно. Как мы уже говорили, стрижи даже спать умудряются в воздухе, так что «дом» им не нужен, их дом – небо.
Как стрижи делают норки?
В жизни, а не в сказке, никак. У стрижей слишком слабые клювик и лапки, чтобы выкопать нору в песчаном или глинистом обрыве. Но они могут занять брошенные прошлогодние норы ласточек-береговушек (или выгнать береговушек из родной норы). Береговушки действительно способны сами вырыть норы: клювом и лапками – в частности, потому, что им легче сидеть, и они крепче держатся за опору (см. следующую страницу).
Что значит «лепились на проводах»?
Лепились – значит, сидели, тесно прижавшись друг к другу. Однако стрижи так не сидят: они не могут сидеть ни на ветках, ни на проводах, только на вертикальных поверхностях, цепляясь когтями за неровности. На проводах сидят ласточки, с которыми их часто путают, но которым они совершенно не родственны.
Почему стрижи улетают в одну ночь?
«В одну ночь» – это, конечно, преувеличение, пролёт стрижей довольно растянут во времени. Но большая часть птиц, действительно, отлетает почти одновременно: когда количество насекомых в воздухе упадёт ниже критического уровня и станет невыгодно ловить их клювом-сачком. Обычно в центральных областях России это происходит в первой половине августа.
Куда улетают стрижи зимовать?
Чёрный стриж зимует на юге Африки (когда у нас зима, там как раз лето). Иглохвостый и белопоясный стрижи, которые водятся в Сибири, зимуют в Австралии и Юго-Восточной Азии (правда, они не гнездятся в норах береговушек, а только в дуплах или трещинах скал и зданий). Если же автор имел в виду именно ласточек, то они зимуют в Африке (европейская и западносибирская популяции) или в Юго-Восточной Азии (дальневосточная популяция).
Васюткино озеро
Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Ещё бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки – озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашёл его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озёра уже известны и что у каждого есть своё название. Много ещё, очень много в нашей стране безымянных озёр и речек, потому что велика наша Родина, и сколько по ней ни броди, всё будешь находить что-нибудь новое, интересное.
Рыбаки из бригады Григория Афанасьевича Шадрина – Васюткиного отца – совсем было приуныли. Частые осенние дожди вспучили реку, вода в ней поднялась, и рыба стала плохо ловиться: ушла на глубину.
Холодная изморозь и тёмные волны на реке нагоняли тоску. Не хотелось даже выходить на улицу, не то что выплывать на реку. Заспались рыбаки, рассолодели от безделья, даже шутить перестали. Но вот подул с юга тёплый ветер и точно разгладил лица людей. Заскользили по реке лодки с упругими парусами. Ниже и ниже по Енисею спускалась бригада. Но уловы по-прежнему были малы.
– Нету нам нынче фарту, – ворчал Васюткин дедушка Афанасий. – Оскудел батюшко Енисей. Раньше жили, как Бог прикажет, и рыба тучами ходила. А теперь пароходы да моторки всю живность распугали. Придёт время – ерши да пескари и те переведутся, а об омуле, стерляди и осетре только в книжках будут читать.
Спорить с дедушкой – дело бесполезное, потому никто с ним не связывался. Далеко ушли рыбаки в низовье Енисея и наконец остановились. Лодки вытащили на берег, багаж унесли в избушку, построенную несколько лет назад учёной экспедицией.
Григорий Афанасьевич, в высоких резиновых сапогах с отвёрнутыми голенищами и в сером дождевике, ходил по берегу и отдавал распоряжения.
Васютка всегда немного робел перед большим, неразговорчивым отцом, хотя тот никогда его не обижал.
– Шабаш, ребята! – сказал Григорий Афанасьевич, когда разгрузка закончилась. – Больше кочевать не будем. Так, без толку, можно и до Карского моря дойти.
Он обошёл вокруг избушки, зачем-то потрогал рукой углы и полез на чердак, подправил съехавшие в сторону пластушины корья на крыше. Спустившись по дряхлой лестнице, он тщательно отряхнул штаны, высморкался и разъяснил рыбакам, что избушка подходящая, что в ней можно спокойно ждать осеннюю путину, а пока вести промысел паромами и перемётами. Лодки же, невода, плавные сети и всю прочую снасть надобно как следует подготовить к большому ходу рыбы. Потянулись однообразные дни. Рыбаки чинили невода, конопатили лодки, изготовляли якорницы, вязали, смолили.
Раз в сутки они проверяли перемёты и спаренные сети – паромы, которые ставили вдали от берега.
Рыба в эти ловушки попадала ценная: осётр, стерлядь, таймень, частенько налим, или, как его в шутку называли в Сибири, поселенец. Но это спокойный лов. Нет в нём азарта, лихости и того хорошего, трудового веселья, которое так и рвётся наружу из мужиков, когда они полукилометровым неводом за одну тоню вытаскивают рыбы по нескольку центнеров.
Совсем скучное житьё началось у Васютки. Поиграть не с кем – нет товарищей, сходить некуда. Одно утешало: скоро начнётся учебный год, и мать с отцом отправят его в деревню. Дядя Коляда, старшина рыбосборочного бота, уже учебники новые из города привёз. Днём Васютка нет-нет да и заглянет в них от скуки. Вечерами в избушке становилось людно и шумно. Рыбаки ужинали, курили, щёлкали орехи, рассказывали были и небылицы. К ночи на полу лежал толстый слой ореховой скорлупы. Трещала она под ногами, как осенний ледок на лужах.