Страница 101 из 169
— Это полумера. — Жуков предполагал такую реакцию Верховного и заранее собрался с мыслями. — Мелкие контрудары не приведут к решительному изменению обстановки. В этом случае… — И Жуков сделал жест, повторяя направления предполагаемых сталинских контрударов. — Паулюс[150] в этом случае может быстро развернуть из-под Сталинграда свои подвижные части и парирует наши удары. Удар же западнее Дона позволит нам глубоко охватить врага, не даст ему возможности из-за речной преграды быстро сманеврировать своими резервами и выйти навстречу нашим группировкам.
Операция делилась на два этапа: 1) прорыв обороны, окружение сталинградской группировки противника и создание прочного внешнего фронта с целью полной изоляции окружённых от воздействия внешних сил; 2) уничтожение «котла» и недопущение деблокады извне.
Верховному план операции понравился, но он не спешил давать на него согласие:
— Над планом надо ещё подумать и подсчитать наши ресурсы. А сейчас главная задача — удержать Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина.
В это время позвонил новый командующий Сталинградским фронтом генерал Ерёменко[151]. Сталин взял трубку. После разговора с Ерёменко сказал:
— Ерёменко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара. — И, повернувшись к Василевскому: — Дайте сейчас же указание о немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из резерва Ставки. И посмотрите, что ещё можно направить туда завтра.
Уже через час Жуков был на аэродроме. Приказ Верховного: вылететь в расположение Сталинградского фронта, ввести в бой всю авиацию и изучить обстановку в районе Клетской и Серафимовича. Прощаясь, Сталин сказал, что к начатому разговору необходимо вернуться, и добавил: «О том, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих пока никто не должен знать».
Контрудары, которые Жуков вместе со штабом Сталинградского фронта в те дни организовывал на различных участках, дали положительные результаты. Они изматывали противника.
Из дневника немецкого офицера, который в те дни пытался со своими солдатами оттеснить противостоящие им подразделения Сталинградского фронта: «…части нашего корпуса понесли огромные потери, отражая в сентябре яростные атаки противника, который пытался прорвать наши отсечные позиции с севера. Дивизии, находившиеся на этом участке, были обескровлены; в ротах оставалось, как правило, по 30–40 солдат».
В конце ноября Сталин вновь вызвал к себе Жукова и Василевского.
Василевский только что вернулся из-под Сталинграда — изучал условия для контрнаступления армий левого крыла Юго-Восточного фронта.
Прежде чем идти к Верховному, они несколько часов совещались в Генштабе. Обменивались впечатлениями. Вносили поправки в первоначальный план.
Во время встречи в Кремле Сталин неожиданно предложил произвести реорганизацию фронтов и в связи с предстоящими планами масштабного наступления командующим войсками вновь образованного Донского фронта (бывшего Сталинградского) назначить Рокоссовского. А командующим создаваемым вновь Юго-Западным фронтом — Ватутина. Такие назначения всех вполне устраивали.
В конце совещания Сталин сказал:
— Вылетайте обратно на фронт. Принимайте все меры, чтобы ещё больше измотать и обессилить противника. Посмотрите ещё раз намеченные планом районы сосредоточения резервов и исходные районы для Юго-Западного фронта и правого крыла Сталинградского фронта, особенно в районе Серафимовича и Клетской. Товарищу Василевскому с этой же целью следует выехать ещё раз на левое крыло Юго-Восточного фронта и там изучить все вопросы, намеченные планом.
«После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления, — пишет Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях», — мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где ещё раз был обсуждён план контрнаступления и после этого утверждён». И далее: «Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта о характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду. Хорошо помню разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда, где размещался командный пункт командарма К. С. Москаленко.
На мои указания активных действий не прекращать, чтобы противник не перебрасывал с участка Донского фронта силы и средства для штурма Сталинграда, К. К. Рокоссовский сказал, что сил и средств у фронта очень мало и что ничего серьёзного мы здесь не добьёмся. Конечно, он был прав. Я тоже был такого мнения, но без активной помощи Юго-Восточному фронту (теперь Сталинградскому) удержать город было невозможно.
Первого октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления. От Сталинграда до Москвы летел в самолёте генерал-лейтенанта А. Е. Голованова[152], которым он управлял лично. Я с удовольствием сел в кабину к такому опытному лётчику.
Не долетая до Москвы, почувствовал, что самолёт неожиданно делает разворот и снижается. Я решил, что мы, видимо, уклонились от курса. Однако спустя несколько минут А. Е. Голованов повёл машину на посадку на незнакомой мне местности. Приземлились благополучно.
— Почему посадили машину здесь? — спросил я Голованова.
— Скажите спасибо, что были рядом с аэродромом, а то могли бы свалиться.
— А в чём дело?
— Обледенение.
Во время разговора подрулил мой самолёт, который летел вслед за нами, и на нём уже я добрался до Центрального московского аэродрома. Естественно, что полёты в сложных условиях, спешка с вылетами не могли быть всегда удачными.
Хорошо помню ещё одну “самолётную” историю, едва не стоившую нам жизни. Это было также во время полёта из Сталинграда в Москву. Погода в тот день стояла нелётная, шёл дождь. Москва сообщала, что над городом туман, видимость ограниченна. А лететь надо: вызывал Верховный.
До Москвы летели неплохо, но на подходе к Москве видимость не превышала ста метров. По радио лётчику была дана команда из отдела перелётов ВВС идти на запасной аэродром. В этом случае мы наверняка опаздывали в Кремль, где нас ждал Верховный.
Приняв всю ответственность на себя, я приказал лётчику Е. Смирнову садиться на Центральный аэродром и остался в его кабине. Пролетая над Москвой, мы неожиданно увидели в 10–15 метрах от левого крыла горловину фабричной трубы. Я взглянул на Смирнова, он, что называется, не моргнув глазом, поднял самолёт чуть выше и через 2–3 минуты повёл его на посадку…»
В своей книге «Дальняя бомбардировочная» Главный маршал авиации Голованов тоже рассказал об их полёте с Жуковым. Прекрасная возможность проверить память мемуаристов: «На другой день после совещания мы собрались лететь в Москву. Погода на трассе была плохая, нелётная. Я предложил Жукову лететь со мной, чтобы наверняка попасть в Москву. На том и порешили. После взлёта к нам пристроились истребители сопровождения, но уже через десять-пятнадцать минут из-за сплошной и низкой облачности пришлось перейти на слепой полёт. Истребители же, естественно, повернули домой.
Слепой полёт продолжался довольно долго, лишь в районе Воронежа появился небольшой просвет, и мы опять перешли на полёт в облаках. Дело это привычное, настроение у всех было хорошее. Не долетев километров сто до Москвы, мы перешли на визуальный полёт под облаками на высоте триста метров. Скоро должен был появиться аэродром Раменское, где стоит приводная радиостанция, и рядом, можно сказать, Центральный аэродром. Вот мы скоро и дома! Уже вечерело. Немного времени осталось и до поднятия аэростатов заграждения.
Но, как говорят, иногда и близкое становится далёким. Самолёт начал терять высоту, добавление мощности моторам лишь на короткий срок остановило снижение. Добавил ещё мощности — повторилось то же самое: самолёт обледеневал. Включили антиобледенители — результата никакого. Пришлось опять добавить мощность двигателям.
150
Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс (1890–1957) — германский генерал-фельдмаршал. Учился на юридическом факультете, но в 1910 году фанен-юнкером поступил в пехотный полк. Участник Первой мировой войны — капитан. В 1939 году — генерал-майор. Участник Польской и Французской кампаний. В январе 1942 года назначен командующим 6-й армией группы армий «Б». Попал в окружение вместе со своей армией под Сталинградом. 15 января 1943 года награждён Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. 30 января 1943 года повышен в звании до фельдмаршала. 31 января 1943 года был взят в плен солдатами 64-й армии. Содержался в пересыльном лагере НКВД и других лагерях. В августе 1944 года подписал обращение «К военнопленным немецким солдатам и к немецкому народу». Выступил в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе. После войны жил в охраняемой вилле в Дрездене, преподавал, читал лекции.
151
Андрей Иванович Ерёменко (1892–1970) — Маршал Советского Союза (1955), Герой Советского Союза. Родился в слободе Марковка под Луганском. В армии с 1913 года. Участник Первой мировой войны. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны. В 1923 году окончил Ленинградскую высшую кавалерийскую школу. В 1925 году — КУКС. Командовал кавполком и кавдивизией. В 1931 году окончил Военно-политическую академию РККА им. Толмачёва. В 1935 году — Военную академию им. М. В. Фрунзе. Командовал кавкорпусом. Участник похода в Западную Белоруссию. В 1940 году командовал мехкорпусом, затем войсками Северо-Кавказского ВО. В 1941 году — командующий 1-й армией на Дальнем Востоке, затем войсками Западного фронта. В августе 1941 года — командующий Брянским фронтом. Затем — командующий 4-й ударной армией. В 1942 году — командующий Сталинградским фронтом. В 1943 году — командующий Калининским фронтом. В 1944 году — командующий Отдельной приморской армией. До конца войны командовал войсками 2-го Прибалтийского и 4-го Украинского фронтов. После войны командовал рядом ВО. Оставил мемуары. Награды — пять орденов Ленина, орден Октябрьской Революции, четыре ордена Красного Знамени, три ордена Суворова 1-й степени, орден Кутузова 1-й степени.
152
Александр Евгеньевич Голованов (1904–1975) — Главный маршал авиации (1944). Внук народовольца Н. Кибальчича. Окончил Александровский кадетский корпус. В 1917 году вступил в Красную гвардию. В РККА с 1919 года. Участник Гражданской войны. Служил в частях особого назначения (ЧОН), затем в ОПТУ. В 1932 году окончил лётную школу Осоавиахима. С 1933 по 1941 год работал в Аэрофлоте — пилот, командир авиаотряда. С 1941 года после личного знакомства со Сталиным — комполка, командир авиадивизии дальней бомбардировочной авиации. С 1942 года — командующий авиацией дальнего действия. В 1943 году — генерал-полковник. После войны — командующий дальней авиацией СССР. В 1948 году был снят со своего поста. В 1950-м окончил Академию Генштаба. В 1952-м командовал воздушно-десантным корпусом. В 1953 году после смерти Сталина был отправлен в запас. Работал начальником училища гражданской авиации. После выхода на пенсию был лишён всех льгот. Оставил воспоминания, которые при жизни не были опубликованы по причине расхождений с точкой зрения Главпура. Награды — два ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, три ордена Суворова 1-й степени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу».