Дитя клевера

– А ты кто?

Где-то спустя полчаса после того, как Дот вернулась домой, в парадную дверь позвонили. Почему-то звонок прозвучал очень жалостливо, напомнив предсмертное жужжание пчелы.

– Иду-иду! – нараспев прокричала Дот, не поворачиваясь, чтобы взглянуть в сторону холла. Но про себя отметила, что с дверным звонком явно что-то не в порядке. Надо будет попросить отца, чтобы он покопался в нем.

Дот проворно облизала пальцы, перемазанные ароматным клубничным джемом, довольно улыбнулась, ловким движением заправила за уши растрепавшиеся пряди золотисто-рыжих волос, похожих по цвету на ириски. Наверняка это Барбара, мелькнуло у нее. Все же передумала и решила к «Симпсонам» заглянуть на чашечку чая. Или просто не хочет сидеть одна дома. Ах, как здорово! Как же все замечательно в ее жизни, подумала Дот и почувствовала новый прилив безотчетного счастья.

А звонок между тем продолжал все дребезжать и дребезжать.

– Уже иду! – прокричала Дот и, отшвырнув кухонное полотенце, заторопилась в холл. Пришлось протиснуться мимо сидящего на стуле отца, который, как всегда, был всецело занят чтением газеты. Пол в прихожей застлан узкой ковровой дорожкой с орнаментом, у стены примостился застекленный шкаф, в котором мама выставила на всеобщее обозрение свою коллекцию фарфоровых безделушек. Дот подошла к дверям и глянула на улицу сквозь резные стеклянные створки. Стекло, расписанное узорами, стало от обилия влаги почти матовым. Да и пыли собралось предостаточно. Давно пора помыть и дверь, и стекла. Но Дот все же разглядела на крыльце фигуру матери. В ожидании, пока ей откроют, мама нетерпеливо постукивала пальцами по запястью, скорее всего, по циферблату своих часов.

Дот широко распахнула дверь, и мама торопливо забежала в дом, моментально заполнив собой все пространство крохотной прихожей. Быстро сбросила вначале одну туфлю, затем другую, после чего шагнула на ковер прямо в чулках, зябко подгибая кончики пальцев ног, стынущих от соприкосновения с холодным полом. Свою хозяйственную сумку она бросила прямо возле двери и тут же принялась стягивать с себя плащ, потом взялась за шифоновый шарф, обмотанный вокруг шеи. Разобравшись с шарфом, Джоан стала тереть озябшие руки.

– Ну, Дот! Тебя только за смертью посылать! Не дозовешься, не докричишься! А тут, как назло, забыла ключи. На улице холод собачий! Вот заскочила на пару минут, чтобы переодеться, и опять убегаю на работу.

– Я только что поджарила свежие тосты. Хочешь?

– Нет, спасибо, детка! Я и так день-деньской кручусь среди этой жратвы. Но ты тоже поторопись с едой, ладно? Не забыла, что обещала пойти вместе со мной?

Дот издала недовольный стон и направилась на кухню.

– Это обязательно, мама?

– Даже не собираюсь обсуждать твой вопрос! Дот! Девочка моя! Будь так добра! Поставь на огонь чайник!

Что по умолчанию означало: «Завари мне, пожалуйста, чашечку свежего чая».

Джоан молча взглянула, как дочь принялась энергично теребить волосы у самых корней двумя пальцами руки, большим и указательным.

– Вообще-то такую процедуру лучше проделывать с помощью расчески!

Дот сделала вид, что не расслышала. В самом деле! При чем здесь расческа? Вот когда волосы отрастут до плеч, тогда и будет пользоваться расческой! И не просто станет расчесывать свои кудри в разные стороны, но еще и модную укладку себе сделает, ту, что с прикорневым объемом. Буффант, кажется, называется. Она взяла в руки большой алюминиевый чайник со слегка помятыми боками, сняла крышку, наполнила его водой и поставила на плиту, предварительно включив газ. В ожидании, пока чайник засвистит, Дот заскочила в боковую комнатку рядом с кухней и, подойдя к окну, прижалась ладонью ко лбу, согнув руку почти под прямым углом.

– Мама! А мне точно нужно сегодня идти с тобой на работу?

Джоан уселась на стул прямо напротив мужа и погрузилась в изучение содержимого своей косметички. Левой рукой выудила оттуда зеркальце, а правой достала тушь для бровей и ресниц, смачно плюнула на застывший черный комок и стала быстро растирать его кисточкой, пока какое-то количество туши не перекочевало на сбившуюся и засохшую щетину, после чего принялась старательно чернить свои ресницы. Джоан отвечала, не разжимая губ и не отводя глаз от зеркальца.

– Да, сегодня ты должна пойти со мной! Не так-то часто я прошу тебя об одолжении. И не такая уж это большая услуга, если честно. Разве не так? Вполне можешь потерпеть пару часиков без своих гулянок. Или я не права?

– Но мама! Ей-богу! Ведь сегодня же пятница!

– Не поминай Бога всуе, детка! Думаю, он прекрасно осведомлен о том, что сегодня пятница. И вряд ли он поможет тебе отвертеться. Ступай, умойся и завари нам чай!

Дот снова вернулась на кухню и подошла к раковине.

Отец наконец оторвался от своей газеты.

– Что она прицепилась к своим волосам? Все скребет их и скребет!

– Все воюет со своими кудрями… пытается распрямить их, – откликнулась мама и снова плюнула на щеточку с тушью.

Рег недоуменно пожал плечами и бросил жене:

– А ты что? Едва переступила порог и снова убегаешь… Во сколько ты сегодня закончишь?

– Понятия не имею! Когда всю работу переделаю, тогда и закончу. Ох, и вымоталась же я сегодня! Устала как собака! Целый день провертелась у плиты… Врагу не пожелаешь! Но, надеюсь, все пройдет как надо. Не пожелаю такой доли для нашей Дот!

– Тогда зачем тащишь ее за собой?

Джоан тяжело вздохнула.

– Ради всех святых! Не начинай хоть ты, ладно? Я же тебе уже говорила! Есть шанс немного подзаработать! И неплохо! В Купеческий дом заселилась какая-то новая семья… Судя по всему, богатая… военные, что ли, сама толком ничего не знаю. Они устраивают сегодня грандиозную вечеринку по случаю своего прибытия. Вот и придется покрутиться сверхурочно. Нужна официантка, тоже пообещали хорошо заплатить. Так почему бы Дот и не побегать между столиками пару часов, а? Еще вопросы будут?

– Нет.

– Вот и отлично!

Джоан снова взялась за кисточку и стала чернить нижние ресницы.

– А что у нас к чаю? – поинтересовался Рег.

– Кажется, кто-то говорил, что больше вопросов нет. Или я ослышалась?

– Так это ты сейчас уже у меня спрашиваешь? – ухмыльнулся в ответ Рег.

Джоан схватила со стула диванную подушку в пестрой вязаной наволочке из разноцветного кроше и запустила ею в газету мужа. Тот поймал подушку на лету и швырнул ее на радиоприемник.

– Угомонись, подруга! Считай, что угодила прямиком в хлебогрызку Клифа Мичелмора.

– И поделом ему за его песенки! – весело хихикнула Джоан.

Оба рассмеялись. Мелодия медленного вальса наполнила комнату. Рег отложил в сторону газету и тяжело поднялся со стула, потом принялся поправлять подтяжки на нижней рубахе. Это очень смешно смотрелось со стороны, и Джоан всегда в таких случаях смеялась, наблюдая за тем, как ее муж прихорашивается, готовясь пригласить ее на танец.

– Ну, что, Джоан? Потанцуем? – громко спросил Рег, слегка мурлыкая. – Пока Дот управится со своими кудрями и заварит тебе чай, минут пять, думаю, у нас в запасе имеется.

Рег притянул к себе жену обеими руками, та легко подхватилась с зеленого винилового сиденья, и муж тут же закружил ее по комнате, старательно обходя ковер, которым был покрыт плитчатый пол, чтобы ненароком не зацепиться и не упасть. Он прижимал Джоан к себе все теснее и теснее и вдруг прошептал ей в волосы, чуть жестковатые на ощупь от лака:

– Я только что прочитал про судебный процесс, который они учинили над романом «Леди Чаттерлей». Грязная затея… недостойная… Разве можно вмешиваться в литературу? Что-то там маскировать, навязывать свою волю… Я очень внимательно слежу за тем, чем все это закончится.

Он крепко сжал жену в своих объятиях, и они сделали еще один круг по комнате, не разнимая рук. Их лица были так близки, что Джоан даже почувствовала колючую щетину мужа. Его хриплое дыхание обжигало лицо. Он дышал тяжело и часто, возможно, потому, что в нем вдруг проснулось желание, но, скорее всего, из-за своей постоянной одышки.