Снежный ком

— А ведь это мысль! — весело сказала мама. — Хорошо! Я спущусь сюда, передам вам деньги незаметно, а вы сделаете вид, что дарите мне сапоги…

— Тогда еще двадцать… — совсем скромно сказал Генка. А я подумал: «Вот жмот! Из-за каких-то зеленых сапог грабит мою маму!»

— Но почему же еще двадцать?

— На лечение, — разъяснил Генка. — Я ведь не чемпион по боксу и даже не чемпион по бегу. А у вашего мужа наверняка крепкие кулаки.

— Ну, хорошо, — согласилась мама. — Пусть будет еще двадцать. Итого сто десять… Только обязательно дождитесь меня здесь.

Я подумал, что сейчас мама войдет в квартиру, спросит обо мне у папы. Папа спохватится и пойдет меня искать… Надо было как-то выбираться из кустов и отправляться домой, но мне нельзя было и с места двинуться, пока Наташка торчала во дворе. Увидит и завопит: «Ага! Вот он! Хулиган! Фальшивоштанник! Тихоней прикидывается, а мне нос разбил!..» А тут еще бабушка с биноклем в засаде сидит. Интересно, кого она там высматривает? Уж не папу ли «злодея»? Скажет ведь тоже…

Пока я так раздумывал, Генка вдруг подозвал Наташку, протянул ей конфету:

— Девочка, подойди сюда.

— Ой, трюфель? — обрадовалась Наташка. — Спасибо!..

— Кто такая? — спросил Генка, кивнув в ту сторону, куда ушла моя мама. Наташка так ему и сказала:

— Славкина мама.

— А кто у Славкиной мамы муж? — насторожился Генка.

И тут Наташку понесло.

— Ой, вы знаете, — затараторила она. — Такой очень важный, серьезный полковник!.. У него вот такая папаха из натурального серого каракуля! Погоны золотые и пояс тоже золотой. А на поясе огромный пистолет! И на погонах по три больших звезды!.. Строгий, ужас!..

Я видел, как у Генки сразу забегали глаза и даже позлорадствовал: «Так ему и надо», — хотя мне стало и обидно: мой папа ничуть не хуже выдуманного Наташкой полковника.

— А петлицы у него синие? — спросил Генка и сам себе ответил: — Ну это, в общем, все равно… Мама твоя дома?

— Она всегда дома, — с готовностью сообщила Наташка.

— А папа?

— Папы у меня нет… Они развелись…

— Ну ничего, еще будет… А мама у тебя кто?

— Ой, вы знаете, она такая хорошая портниха! И в ателье шьет, и дома шьет! Пироги печет вкусные! Руки у мамы золотые… И на руках браслеты тоже золотые… А вот на этом пальце огромное кольцо с бриллиантом! Не верите? Вот такой бриллиант!

— Ну, вот это уже подходяще, — пробормотал Генка, и хоть сказал он это вполголоса, слова его я великолепно услышал. Слышал я и бормотание бабушки:

— И чего нагородила, девчонка? Полковник!.. Погоны золотые!.. Как пить дать, перехватит Клеопатра сапоги… Эй, парень! — крикнула она. — Пойди-ка сюда!..

Генка с удивленным, но вместе с тем независимым видом приблизился к лоджии.

— Вот тебе сто десять рублей, давай сапоги. Я — Славкина бабушка.

Дядя Коля в это время, заканчивая окраску окна, принялся насвистывать: «Жил-был у бабушки серенький козлик».

— Пожалуйста! — сказал моей бабушке Генка. — Были бы деньги, а там, как вам нравится, так и называйтесь… А твоей маме сапоги надо? — спросил он Наташку.

— Конечно, конечно, — затараторила Наташка. (Она даже забежала вперед и взяла Генку за руку.) — Пойдемте, я вас познакомлю. Мама будет очень рада… У нас так уютно… Мы и цветной телевизор купим!

И надо же было так случиться, что как раз в эту минуту на садовой дорожке появилась сама тетя Клопа с какой-то красивой книжкой в руках. Мне даже показалось, что на обложке книжки я рассмотрел резные деревянные терема.

— Наташа! — строго сказала тетя Клопа. — Сейчас же домой!

— Так это вот и есть твоя мама? — разочарованно спросил Генка.

— Конечно! — с гордостью ответила ему Наташка.

— Браслеты золотые! Кольцо с бриллиантом!.. Тьфу! Пластмасса крашеная!

Генка рывком натянул кепку на глаза и с сапогами под мышкой быстро зашагал по дорожке.

— Генка! — крикнул ему со своей стремянки дядя Коля. — Сейчас же вернись!..

— Куда же ты, касатик? — это из окна высунулась моя бабушка.

— Куда же вы? — не проговорила, а прямо-таки простонала Наташка.

— Куда же вы? — откуда-то издалека донесся голос моей мамы.

Мне стало совсем уж удивительно: натуральный жулик этот Генка, а выходит, всем нужен!..

Генки и след простыл. Наташка отправилась за тетей Клопой, на дорожке «Собачьего царства» показалась моя мама.

Бабушка сразу же напустилась на нее:

— Ну где ты там пропадаешь!..

Мама не дала ей говорить.

— Нет, ты подумай, — с возмущением произнесла она. — Представляешь? Он закрылся изнутри и ни на какие звонки не отвечает! По его милости я упустила такие прекрасные сапоги! И Клары нет дома!

— Ладно, не горюй, выручила я тебя, — бабушка передала маме только что купленные новенькие зеленые сапоги.

— Ой, мамочка! Вы просто прелесть! Деньги я вам тут же отдам, как только он откроет!.. А может, ему там стало плохо? А?.. Я ведь звала его… Не отвечает…

— Ему там стало хорошо, — сказала бабушка. — Ничего, ответит! Мы ему такое устроим, за все ответит!..

Я тут же подумал: «Если мама не попала домой, то как же я попаду?» Хорошо, что, подумав так, я вспомнил про лестницу, лежавшую под нашим окном.

Дождавшись, когда мама ушла в подъезд «черного хода» (наверняка к Серафиме Марковне — обсудить вместе с бабушкой новую покупку), я потихоньку выбрался из кустов «Собачьего царства» и направился к себе домой. Но лезть по лестнице мне не пришлось: из окна квартиры тети Клопы высунулась Наташка и крикнула своей матери:

— Он дома!.. Когда я сказала ему про книжку, ответил: «Сейчас открою!..»

Тут я понял, что «он» и «про книжку» — это о моем папе.

Тетя Клопа вошла в подъезд, я подождал немного и вошел вслед за нею. Остановили меня голоса, раздававшиеся на нашей лестничной площадке. Я, конечно, сразу же узнал голос папы.

— Вы, наверное, думаете сейчас, — ласково и вместе с тем печально говорила тетя Клопа, — ходит тут смешная толстая дура, не знает, кому навязаться…

— Ну что вы, что вы, — неуверенно сказал ошарашенный папа. — Никто так и не думает… Входите, пожалуйста…

В руках у него была как раз та красивая книга, которую я видел во дворе у тети Клопы. Сейчас я даже название ее прочитал: «Деревянное зодчество русского Севера». На обложке сфотографирован в цвете бревенчатый дом, весь, как в кружевах, в резных крылечках и наличниках.

Папа с этой книгой в руках выглядел непривычно растроганным.

— Где же вам удалось эту прелесть достать? — спросил он. — Я ее почти полгода по всем библиотекам ищу!..

— Для вас, Петр Яковлевич, да не постараться, — скромно ответила тетя Клопа. — Подумала, что вам в работе над диссертацией может пригодиться, вот и захватила… У меня родственница в издательстве, а у них там очень приличная библиотека… Кстати, муж родственницы — архитектор… Мог бы стать вашим добрым оппонентом…

— Ну, сначала надо написать, а потом уже о защите думать… Кстати, я предпочитаю идти прямыми путями… А за книгу большое вам спасибо. Просто не знаю, как вас и благодарить…

Папа сделал вежливый жест, пропуская впереди себя к нам в дом хитрую тетю Клопу.

— А разве Людмила Ивановна не вернулась? Как будто домой шла? — с притворным удивлением спросила тетя Клопа. — А я ей пирожок принесла…

И тут я вспомнил, как орала Наташка: «И пироги печет вкусные!»

Так, значит, тетя Клопа не к маме пришла, а за моим папой, чтобы мой папа стал Наташкиным?..

Я хотел было выскочить и тут же вмешаться в такое черное дело, но все же решил посмотреть и послушать, что же там будет дальше.

— У меня не только книги, и люди бывают интересные, — продолжала «завлекать» папу тетя Клопа. — Вчера, например, пришла ко мне шикарная дама с отрезом на платье… Такой французский шифон… Ну, я сразу поняла, что повозиться с нею придется… Вы слушаете, Петр Яковлевич?

— Да, да, я слушаю, — не отрываясь от книги, ответил тете Клопе папа.

— Так вот, — продолжала та. — Бюст у этой дамы — восьмой номер, а шеи вовсе нет… Вы понимаете, вместо одной вытачки вот здесь и здесь (тетя Клопа провела себе пальцем под мышкой) — придется делать две… А талия… Вы представляете, Петр Яковлевич, у нее совсем не оказалось талии! А выбрала молодежный фасон! Ну не удивительно ли?!