Страница 128 из 146
К сожалению, позднее он предпочел этому благородному спорту виски и кончил дни свои под забором...
Мефистофель вынужден был прервать свою речь, так как собравшиеся устроили ему настоящую овацию, мне же от этих бешеных рукоплесканий и восторженных криков «браво» стало совсем плохо, и я попросил Луну проводить меня до выхода.
Покинув полотняный чертог профессора Бараноффа, мы вновь вернулись к лавке с кокосовыми орехами. Тут я не выдержал и забросал мою шкодливо хихикавшую спутницу самыми жестокими упреками.
- Неужели у вас нет ни капли совести, мадам! Ведь это же чистой воды афера! - воскликнул я в сердцах. - Как будто вы, не смотря на ваше высокое положение, не могли внушить несчастному, погрязшему в пороке человечеству никаких более светлых и возвышенных идей, чем этот отвратительный бред с половыми железами? И ведь эта безумная мистификация вашего русско го протеже может иметь весьма печальный исход. Эдак по про шествии нескольких десятилетий на этой грешной земле по вашей милости останутся одни коммерческие советники, торговцы и ростовщики!..
- Да не волнуйтесь вы так, сын мой! - усмехнулась древняя как мир и поразительно хорошо для своих лет сохранившаяся дама и, напустив на себя серьезность, принялась успокаивать меня: - Ведь из уст Бараноффа вы узнали только о начале грядущей мировой эпохи! О дальнейшем ее развитии я вам сама поведаю, но, вы уж меня извините, коснусь лишь отдельных, наиболее важных вех, так как время мое на исходе. Сами видите, еще несколько минут, и я должна убывать... - Кокетливым жестом она извлекла из- за корсажа миниатюрный календарик и указала на выделенную красным цветом дату: - Даже мы, небожители, обязаны соблюдать регламент! Ну да ладно, вернемся к нашим баранам... Итак, допустим, что коммерческие советники всех рангов пролонгируют свою жизнь до бесконечности. Допустим, им удастся - до известной степени благодаря эндосмосу - сохранить те специфические черты характера, которые присущи их профессии, пусть даже они сумеют, по-обезьяньи пародируя самих себя,
достаточно эффективно осуществлять коммерческую деятельность своих фирм. Однако, если вы меня спросите, будут ли они преуспевать, я вам отвечу: нет! Почему? Да потому что до последнего времени обезьяны оставались, пожалуй, единственно честными среди человекообразных существ. Само собой разумеется, эта их пресловутая честность после прививки половых желез благополучно ассимилируется ничего не подозревающими коммерческими советниками, и тогда дальнейший ход событий нетрудно предугадать: он будет развиваться но двум возможным сценариям - либо спекуляции на бирже и банковская деятельность станут чем-то вроде циркового аттракциона, такими же радостными и веселыми, что, конечно, более чем сомнительно, либо все ваши финансисты разорятся и вымрут, как в свое время вымерли мамонты... Впрочем, во всей этой истории я усматриваю еще один, третий, вариант, который, на мой взгляд, полностью отвечает духу времени: наука, смею вас уверить, сын мой, стоять на месте не будет - для этого господа ученые настроены слишком идеалистически, - стало быть, эта восхитительная в своем сумасбродстве авантюра с бессмертием не ограничится опытами профессора Бараноффа и ваши любознательные ученые мужи не устоят перед искушением прямо противоположного эксперимента, когда половые железы какого-нибудь прожженного биржевого спекулянта будут пересажены невинному шимпанзе. Последствия сей судьбоносной для рода человеческого акции я предоставляю вашей творческой фантазии - вы ведь, сын мой, натура возвышенная, поэт! Льщу себя надеждой, что диктатура джунглей - это самое меньшее, чего следует ожидать в этом случае! Да, в презабавный вертеп обещает в скором времени превратиться этот ваш земной шарик! Ну что же, поживем - увидим... Надеюсь, сын мой, теперь вы не будете меня упрекать за то, что я недостаточно пекусь о благе «несчастного, погрязшего в грехе человечества»!..
И прежде чем я нашелся, что ответить на эти исполненные ядовитого сарказма слова, моя зловещая собеседница была уже далеко - холодно ухмылялась, глядя на меня сверху вниз со своего недосягаемого поднебесья. Я все еще чувствовал нежное пожатие ее холеной ручки - впрочем, это могла быть и рука того
настырного врача, который как раз сейчас щупал мне пульс. Неужели все это - и свидание с Луной, и посещение обезьяньего театра - мне привиделось?..
Проклятье, этот зануда в белом .халате опять открыл рот!
- Господин Майринк, господин Майринк, да придите же наконец в себя! Сдается мне, сударь мой, у вас лунный удар... Нет, вы в самом деле как будто с луны свалились, ну разве будет человек нормальный, здравомыслящий, несмотря на все полицейские предписания, в полнолуние с непокрытой головой ночь напролет, словно сомнамбула, слоняться по пустому Октябрьскому полю?..
МАГИЧЕСКАЯ ДИАГРАММА
Оккультизмом я занимаюсь с двадцати четырех лет[176], и чем дальше продвигаюсь в изучении этой таинственной науки, тем все более важной и интересной представляется она мне. Поначалу мое внимание привлек спиритизм - уж очень мне тогда хотелось самому убедиться в истинности паранормальных феноменов! На протяжении ряда лет я приглашал к себе в Прагу лучших медиумов и проводил спиритические сеансы; количество их исчислялось уже несколькими сотнями, а результат всегда был один и тот же: ничего - все те весьма сомнительные кунштюки, свидетелем которых я становился, как правило, объяснялись сознательной или бессознательной мистификацией со стороны испытуемых. Я уже хотел было положить конец этим бессмысленным экспериментам, когда однажды, во время пребывания в Левико, «случай» - эта инкогнито путешествующая судьба, как очень точно выразился один русский писатель, - завел меня в некий пользующийся дурной славой дом с привидениями, где мне представилась редчайшая возможность воочию наблюдать такие из ряда вон выходящие медиумические феномены, что все мои сомнения разом рассеялись и я вынужден был признать: иногда, чрезвычайно редко, происходят явления, которые, словно насмехаясь над достижениями современной науки, ставят с ног на голову большую часть фундаментальных физических законов. С тех пор я прекратил свои опыты в области спиритизма и уже не предпринимал наивных попыток непременно, хотя бы одним глазком, заглянуть в «загробное царство» - тех поистине поразительных свидетельств существования потустороннего мира, которые мне с такой ошеломляющей очевидностью продемонстрировали в Левико, было достаточно. Я решил ограничиться занятиями йогой -той традиционной восточной практикой, которая позволяет человеку подняться на более высокие духовные ступени бытия.
Чтобы расширить свои знания, почерпнутые в основном из весьма пестрой и, как я уже тогда догадывался,
малокомпетентной англоязычной литературы, я завязал множество самых различных связей, прежде всего меня интересовали люди, которые, по слухам, располагали достаточно серьезными сведениями об этой древнейшей традиции, - к примеру, с известной в своих кругах г-жой Анни Безант, президентом Теософического общества в Адьяре. Познакомились мы с ней еще в тот период, когда я занимался спиритическими сеансами. Долгое время все мои попытки хоть немного продвинуться в постижении сути идущего из глубины веков учения йогов оставались такими же безрезультатными, как и прежние мои опыты с медиумизмом; тем не менее я мало-помалу пришел к убеждению: как раз те авторитеты, знанию и практическому опыту которых, по мнению большинства, следовало безоговорочно доверять, блуждали в потемках. По всей видимости, эти амбициозные люди попросту стеснялись признаться в своей полнейшей некомпетентности в таких экстраординарных явлениях, как традиционная индийская йога, чудесные возможности которой они с пеной у рта отстаивали в бесконечных спорах со скептически настроенными оппонентами, - в общем-то, им, жертвам собственной популярности, не оставалось ничего другого, как с важным видом окутывать себя завесой таинственности. Я же, в конце концов получивший, как уже упоминал, неоспоримые доказательства существования потустороннего мира, порешил не отступать и, даже если на это уйдет вся моя жизнь, продолжать исследования различных йогических техник. И лишь спустя несколько лет непроглядная тьма, все это время неизменно сопровождавшая мои поиски, стала понемногу рассеиваться, но свету этому я обязан только самому себе, ибо явился он, конечно же, из глубины моего собственного Я. Впрочем, это так, к слову...