Страница 85 из 98
Очнулась Ирина от холода и резкой боли. Щека горела, по лицу, по груди стекали капли воды. Она полулежала на диване, Олег стоял перед ней со стаканам в руке.
- Доброго утречка! - усмехнулся он. - Ну как, приготовила под бабки корзину? Где пленка и фотографии, сука?
Ирина замотала головой. Приподняв брови, Олег взял со стола нож, которым она чистила яблоко. Само яблоко, нетронутое, побуревшее, валялось здесь же. Олег разрезал его пополам - влажно блеснула сочная серединка. Довольно хмыкнул, провел по лезвию пальцем, слизнул каплю крови. Нож был небольшой, но очень острый, сосед-слесарь делал такие на заводе из неучтенного материала и продавал всем желающим.
- Значит, не скажешь? - ласково спросил Олег, подходя к ней.
Нож коснулся щеки, царапнул мочку уха: на шею побежали теплые капли. вслед за ними переместилось и лезвие.
- Вот здесь, Ирочка, находится сонная артерия… Так что, будем говорить?
- Если со мной что-то случится, снимки будут в милиции, - прошептала она.
- Да ну! - расхохотался Олег. - Надо же так врать! А если даже и не врать, тебе-то какая радость будет, если меня посадят. Ты-то об этом даже не узнаешь. Не лучше ли отдать дяде бяку и жить спокойно дальше? Надо же придумала, сто тонн баков. Таблеток тебе надо от жадности, и побольше! Ну?
- Черт с тобой! В верхнем ящике.
Продолжая держать нож у горла, Олег подвел ее к серванту.
- Доставай! - сказал он.
- Подавись! - прошипела Ирина, протягивая ему конверт.
- Вот и славненько.
Взяв снимки, Олег убрал нож и толкнул ее на диван. Не удержавшись, Ирина упала и больно ударилась о подлокотник. Потирая ушибленное место, она смотрела, как Олег разглядывает фотографии, подносит к свету пленку. Конечно, об Америке придется забыть, а о Лельке постараться не думать, но этой бледной гниде она все-таки отомстит. В спальне, в тумбочке лежит еще один комплект фотографий. Она напечатала их специально для того, чтобы передать следователю. Послать по почте или оставить у дежурного. Но потом, когда деньги будут у нее. Что же делать, если так вышло. Говорила же себе: со Свириным ей не тягаться. Только бы ушел.
Ирина коснулась уха, поднесла вымазанную теплым и липким руку к глазам. От вида крови замутило.
- Что, Ирочка, не любишь кровь? - тихо и очень ласково спросил Олег. Таким она боялась его больше всего. - Вот так, наверно, и Генке было страшно.
- Так это все-таки ты? - спросила Ирина.
- Да какая разница! Ты что же, думаешь, Геночка твой ангел был? Святой? Ну, во-первых, у него была девка. Молоденькая, красивая. С сиськами. Не то что у тебя - два прыща. Он трахал ее на даче. На той самой. А о тебе говорил, что ты тупая, жадная и фригидная сука. Всем говорил.
- Замолчи! - выкрикнула Ирина. - Врешь, скотина!
- Может, и скотина, - ехидно улыбнулся Олег, - но не вру. Ее зовут Женя. Женечка. Но это все ерунда. Я тебе еще и не то расскажу…
- Нет, - она заливалась слезами. - Я тебе не верю. Он не мог.
- Еще как мог! Сначала он, потом Серый, потом я. А потом мы решили ее убить. Знаешь, как это просто? Нет, не знаешь. Откуда? Не знаешь…
Олег подошел совсем близко, в его руках опять был нож. Ирина, как завороженная, следила за играющим на лезвии бликом. Потом она перевела взгляд на лицо Олега и ужаснулась. Это было лицо чудовища, демона. Улыбка напоминала оскал, а глаза стали совсем белыми, как у вареной рыбы. Светлая радужка слилась с белком, и только сузившиеся в точку зрачки смотрели на нее, притягивая, как черные дыры. Ей показалось, что за спиной Олега мелькнула какая-то тень. Он погладил свое левое плечо и вдруг внезапно вскинул руку.
Ирина почувствовала, как резкая боль перечеркнула горло. Она попыталась вздохнуть, зажать рану руками, но не могла. Теплые струйки стекали между пальцами, щекотали грудь под халатом.
«Этого не может быть! - промелькнуло в голове. - Это не может быть со мной. Я не могу умереть!»
Силуэт Олега вдруг стал расплывчатым и начал медленно удаляться. Ноги подкосились, как будто кто-то сзади ударил ее под колени.
«Аринушка, принеси мне клубочек красненький из корзинки, свяжу тебе носочки», - донесся откуда-то издалека голос бабушки Лизы. «Иду, бабушка», - попыталась прошептать Ирина, но не смогла и закрыла глаза…
«Вот здесь, сюда! - шептал Локи, который не покидал его с того самого дня, когда умерла Илона. - Смотри, здесь никого нет. И не было уже очень давно. Здесь ты сможешь отсидеться до понедельника. Не стоит звонить Отари домой. К чему эта спешка, он может заподозрить неладное».
Сарай был темным, в щели дуло. Пахло гнилью и дерьмом. Вдоль стены стояли пустые деревянные ящики. Олег соорудил из них нечто наподобие грота, залез вовнутрь и закрыл отверстие. Завернулся в куртку и лег прямо на голый бетонный пол. Локи устроился рядом и пел ему колыбельную, звучавшую, как боевой варварский гимн.
Олег попытался уснуть, но стоило ему опустить веки, он видел перед собой женские лица. Глаза. Они смотрели на него: пристально в упор, не мигая. Изумрудно-зеленые - Илоны, карие - Ирины, серо-голубые - Людмилы. А еще зеленовато-коричневые - Наташи Гончаровой. А может, Светланы? Они просто смотрели. Как на компьютерной заставке под названием «дьявольские глазки». Только глаза. Без лиц. Эта заставка была в компьютере офис-менеджера его конторы, и Олег не мог видеть ее без содрогания.
Он резко сел, ящики зашатались. Разбуженный Локи недовольно заворчал. Олег выбрался из грота, сел на пол и достал из кармана конверт. Чиркнул зажигалкой.
«Кретин! - взвизгнул Локи. - ты что, хочешь здесь все спалить?».
Сбив пламя, уже лизавшее уголок конверта, Олег доставал снимки по одному и рвал их на мелкие клочья. А потом - снова и снова, мельче и мельче. Пленку, не взирая на протесты Локи, он все-таки сжег. Она горела, источая отвратительный запах - совсем как та расческа, которую он подсунул под дверь Ирины, чтобы выманить ее из квартиры.
Ирина, Ирина… Как все-таки некрасивы бывают люди в смерти. Илона с неестественно вывернутой шеей. Максим, которого по частыми выпиливали из смятой в гармошку машины. Ирина - выпученные глаза, разинутый рот, бегущая по рукам кровь…
Его ищут. Несомненно. Он ведь не собирался ее убивать, шел только забрать фотографии, припугнуть. Поэтому и не заботился, чтобы все было чисто. Его пальцы и на дверной ручке, и на стакане, и на ноже. А когда он выходил из подъезда, навстречу попался мужик с собакой.
Олег действительно не собирался убивать Ирину. И так все было слишком сложно. Когда он увидел снимки… Он не почувствовал ничего: ни гнева, ни испуга, ни облегчения от того, что они у него в руках. Только удивление: почему на них не видно Локи, который сидел у него на плече. Он сидел на плече и тогда, у Ирины. Сидел, нахохлившись, и, кажется, спал. Но в тот момент, когда Олег увидел, как Ирина разглядывает окровавленную руку, Локи проснулся. Наверно, почуял кровь.
«Убей ее! - прошептал он. - Она опасна. Убей! Она выдаст тебя. Убей, и ты узнаешь, какое это наслаждение - самому отнять жизнь. С Илоной было не то, ты не сознавал, что делал. Но теперь…»
Олег потряс головой.
«Ну же! - Локи уже не шептал, он ревел и завывал: - Чего ты медлишь? Возьми нож!»
Чтобы завести себя, чтобы решиться, Олег начал рассказывать Ирине о Генке. О его любовнице, грудастой моське Жене. И о том, что было до того: о проститутках, о грязных денежных делишках, которые они проворачивали вместе. И о Светлане. Ирина плакала и никак не могла поверить, что ее благоверный, рейтинг которого после смерти поднялся до небес, на самом деле был таким… Ну, неважно кем. Локи пожирал ее отчаянье и рос, рос, а вместе с ним росло желание стать подобным богу. Стать сильнее бога - отнять данную им жизнь.
Локи расправил сложенные, перепончатые, как у летучей мыши, крылья, собираясь взлететь. Олег коснулся его рукой и быстрым движением полоснул Ирину ножом по горлу.
Она лежала на полу в быстро чернеющей луже, Локи пил теплую, сладко пахнущую кровь, а Олег стоял и смотрел, не в силах пошевелиться. Но вот умиротворенный, сонный от сытости Локи снова стал маленьким и снова устроился не его плече - спать.