Страница 37 из 84
— Да уж, это тебе не паек будущего андабата. Мы с Бренданом ели такую дрянь, ух! — Проговорил Рем.
— Например? — Поинтересовалась я.
Реми задумчиво пожевал губами, уставившись в свою тарелку, как будто блюда, возникающие в его памяти, возникали в ней:
— Ну-у… Например, плесневелая картошка, на вкус как… Не знаю что. После такой еды парочка человек слегло, но выхода не было. А когда мы четыре месяца выживали в лесу, приходилось есть змей и белок. Впрочем, это было вкусно. А уж кролики…
Выражать сомнения о том, что змея вообще может быть вкусной, я не стала. Люди вокруг оживленно болтали, одна из женщина вблизи нас принесла несколько темных пледов и накрыла детей. Впрочем, они были не очень довольны и ворчали, что им и так тепло. На самом деле, детей тут было много:
— Откуда они все? — Спросил я, посмотрев на брюнета.
Тот не стал спрашивать, кого я имею в виду. Он выдержал небольшую паузу, наверняка взвешивая ответ и решая, понравится ли он их лидеру, а затем все же произнес, понизив голос:
— Ну, не все отступники — андабаты. У многих есть семьи и близкие. Здесь есть те, у кого не сложились отношения с правящими кланами. У них не было другого выбора. Есть из них те, кто сбежал, чтобы не стать жертвой системы. Зачастую поэтому нас иногда и называют крысами, это не оскорбление, просто многие из мятежников — дети подземелья.
Иллюстрируя его слова, мимо нас промчались двое юрких мальчиков, лет пяти-шести. Реми успех легонько шлепнул одного из них, который чуть не задел какой-то монумент, по светлому затылку.
— Не бегайте в центре, сколько раз говорил. — Проворчал парень, но не убедительно, а с улыбкой провожая ребят взглядами. Те тоже не придали словам, вроде как грозного андабата, большого значения. Лишь озорно улыбнулись и помахали ему, продолжая лавировать среди построек. — Но самая большая часть… Особенно детей… В общем, мы их сюда привели… Наши силы пока невелики, но и не малочисленны. Одной из главных задач для нас стало спасение людей, которым грозит Зачистка. Иногда нам удается добыть информацию до нее, тогда все проходит более-менее неплохо. Здесь как раз те, кто ушел с нами. Но некоторых мы переправляем в другие земли. Если не успеваем, то забираем хотя бы детей…
— Хочешь сказать, что анадабаты вам их просто так отдают? — Скептически спросила я, тоже переходя на шепот.
— Ну, не просто так, но мы умеем вежливо просить. — Подмигнул мне Рем и при этом так хищно оскалился, что сомнений в их “вежливости” у меня не осталось. — Раньше андабаты не ожидали сопротивления, у нас было преимущество и все проходило более чем неплохо. Но теперь они нас ждут. Мы стали терять людей. — По тону и взгляду Реми я поняла, что он знает каждого из тех, кто не вернулся.
— Почему люди молчат? Это же варварство!
— А скажи, ты сама-то об этом знала? Вот и они не знают. Точнее не все. Эти твари выбирают самые бедные захолустья.
Я нахмурилась:
— Но ВестХилл…
— ВестХилл не подходит, ты права. — Ответ на этот вопрос появился откуда-то сверху. Мы с Реми не заметили, как склонились близко друг к другу над своими тарелками с едой, почти касаясь лбами, говоря обо всем этом и вздрогнули, глянув вверх.
— Брендан?! — Удивленно воскликнул Реми, отрывая меня от миски, в которой я растирала кусочки картофеля о бортики. Так меня приучил есть отец: все мягкие овощи, корнеплоды и крупы я расталкивала до кашеобразного состояния и смешивала. Отчего-то эта привычка не ушла из моей жизни, как многие другие. Так казалось вкуснее.
К нам действительно подошел сам Дракон, изредка кивая людям.
— Все нормально? — Брендан присел передо мной на корточки. Конечно же, его взгляд сразу заметил, что у моей кофты теперь толком нет рукава (Брианна оттяпала его). Вместо него вокруг плеча обмоталась белая повязка. Если я скажу, что бинт — это дань моде, он поверит? Судя по потемневшим глазам — вряд ли. — Что это?! Реми!
Шов на руке то ли разошелся, то ли просто не мог удержаться мою горячую кровь, но она уже успела окрасить бинты в алый цвет. Я задумчиво провела по пятну указательным пальцем.
— Я нечаянно, когда мы бежали сюда, Брендан. — Ответила я вместо друга. — И ради всех святых, хватит уже трястись над каждой моей царапиной, как будто я фарфоровая. Ты на тренировках украшаешь меня синяками и похуже.
Бренд остро посмотрел на меня своими темными глазами, будто сканируя на предмет лжи, но ведь я и не соврала, верно? Просто не рассказала об обстоятельствах.
Брендан сел рядом со мной:
— И о чем же вы говорили?
— Как раз о том, что ВестХилл стал жертвой зачистки, но…
Брендан кивнул, перебивая меня. Затем оценивающе глянул в мое лицо и снова посмотрел перед собой, на людей вокруг:
— Да. ВестХилл не вписался в общую схему. Я уже думал об этом, ни один раз. Мы не были бедны, хотя и зажиточным тамошних людей тоже назвать сложно. Мы были самодостаточны, а единственным отличием от всех населений является то, что ВестХилл — самый дальний уголок страны от Сантониума.
— И какие у тебя мысли на этот счет?
— Какие бы не были — все мои. — Хмыкнул парень и щелкнул меня по кончику носа.
Реми рядом с нами закашлился и сделал вид, что подавился куском хлеба. Очевидно, проявления подобного рода ласковых чувств для его друга и лидера были непривычным зрелищем. Брендан «заботливо» перегнулся через меня и пару раз хлопнул друга по спине, выбивая не то что кашель, но и остатки легких. Прошипев неискренние слова благодарности и выразив желание остаться при своих внутренних органов, Реми снова стал жевать.
— Ладно. Тогда расскажи, что происходит наверху? Что случилось? — Поинтересовалась я. Мысли о ВестХилле засели в моей голове, но раскрутить Брендана на то, чтобы он поделился соображениями, я не могла. Слишком упертым и скрытным был этот баран.
— Все отлично. — Скупо бросил он, но затем стрельнул глазами в Реми, показывая, что ему готов выдать более подробную версию событий.
От разговора (точнее, от моей обвинительной речи) нас спас четвертый участник.
— Держи, угощайся, тебе полезно. — Брианна, появившесь над моей головой, подала мне большую чашку, от которой шел пар. Заглянув в нее, я обнаружила какао с пушистым зефиром, которое пахло не только шоколадом, но и корицей, а также еще каким-то пряностями. Кажется, я даже уловила красный перец.
— А мне сладенький какао, Бри-и-и? — Протянул Реми, улыбаясь слаще этого напитка.
— Обойде-е-ешься. — Пропела женщина, перекидывая косу с одного плеча на другое.
— Спасибо. — Искренне улыбнулась я.
— Не за что. Позже еще раз перевяжем твою рану. — Она кивнула на мою руку и устроилась рядом.
Когда все вокруг нас насытились, а новость о том, что наверху что-то произошло, прокатилась волной из уст в уста и посеяла в их умах тревогу, еле различимую по складкам на лбах и будто поддернутых пеленой грусти глазах, все замолчали. Но это длилось недолго. Сначала раздался один голос, пропев строчку, незнакомую мне, но, очевидно, знакомую всем окружающим. Затем к нему присоединился второй, третий, и вот все присутствующие запели. Грустную, лиричную песню, напоминающую балладу:
У меня пистолеты в моей голове и они не пропадут,
Духи в моей голове и они не пропадут…
Сегодня вечером я смотрел на звезды,
И я думаю, ох, я так скучаю по яркому солнцу,
Я буду мечтателем до конца, до того дня когда умру,
Но они говорят ох, как хорошо умереть молодым,
Но мы здесь все странные,
И возможно, мы не хотим меняться.*
Эта песня как нельзя лучше подходила к моменту, а голоса, мужские и женские, смешивались в неповторимый хор, хор людей, желающих что-то изменить. Каждое слово шло от сердца, глубоко из груди. Падкая на подобные моменты, я почувствовала, как начинает щипать нос, предвещая скорые слезы. Чтобы избежать этого, я уткнулась в чашку какао. Зефир уже давно сплавился и витал на поверхности белесыми пятнами, напоминая о себе. Я глотнула шоколадный напиток и еще раз посмотрев вокруг. Реми подпевал, как и Бри, методично раскачиваясь из стороны в сторону, а пальцами выбивая ритм на своем колене. Как жаль, что с нами нет Стеллы с ее прекрасным голосом или Джулии, с ее фантастическим даром не попадать ни в одну ноту, а еще лучше — обеих. Где они сейчас?