Страница 28 из 84
— Ну ка, привстань, — Я послушалась и он вытянул из под меня большое одеяло. — Вот так. — Пробормотал парень, накрывая меня, как ребенка. — Может, продолжим завтра? День был трудным.
Я помотала головой, удобнее устраиваясь под одеялом.
— Нет, я все равно сейчас вряд ли засну, и я хочу знать все. — Мои слова совсем не подтвердил зевок.
Брендан улыбнулся:
— Врушка. — Но все-таки вернулся на свое место рядом со мной.
— И что же сделали все эти люди, когда нашли друг друга? И как они нашли единомышленников? Создали группу по интересам в Фэйсбук? — Вспомнила я название сети, которая была популярна у наших ровесников до Катастрофы.
Брендан пожал плечами:
— Ни малейшего понятия. Нашли, наверное, потому что изначально были одного уровня. Богатые, жадные, приверженцы старых традиций. Любители тех времен, когда по дому рассекает многочисленная прислуга, исполняя любое желание хозяина. Лю-бо-е. — Растянув последнее слово на слога, Брендан поморщился. — Что они сделали? Многое, Эленор. Они погрузили мир в мрак, отрицая все достижения человечества и возвращаясь к старым устоям. Оставляя у себя все и забирая у растерянных людей привычное. Если раньше те, кто был у власти, жаждали, например, денег, и не могли усмирить свои аппетиты, то позже они стали желать абсолютно всех благ в единоличном владении. Позже они захотели поменять поколения, воспитать молодую кровь так, как им было необходимо. И не знаю, но догадываюсь, чья извращенная фантазия придумала устроить Зачистку…
Я уже боялась дышать, ловя каждое слово Брендана, следя за движением его губ и серых глаз, рассеянно смотрящих за племенем в камине из под длинных ресниц. Как я должна была относится к происходящему? Поверить в вселенский заговор? Это было немыслимо и просто не укладывалось в моем сознании. Это было страшно. Страшно еще и потому, что Брендан заставил меня поверить в этом, каждой новой фразой собирая паззл в моей голове.
Парень указательным пальцем потер бровь и, вздохнув, продолжил:
— Зачистка — это что-то списанное с «Майн Кампф». После спровоцированной катастрофы люди стали потеряны и изолированы друг от друга. Не было телевизионных новостей, не стало Интернета, телефона. В такой обстановке можно делать все, что захочется, была бы сила. И она была. Множество самых жестоких убийц стали войнами. Стали теми, кто без зазрения совести отняли детей у матерей. Они убивали целые города, уничтожая старое поколение, поколение, которые знало достаточно. Они переписывали историю, оставляя детей, из которых вырастили первых андабатов и рабынь. Система терпела изменения многие годы, но суть ее не менялась: зачистки происходят и сейчас. Небольшие поселения остаются без взрослых жителей, за ночь превращаясь в города-призраки. Детей увозят и юных мальчиков отдают в обучение военному искусству. Так мир получает самых сильных воинов, защитников, тех, кто будет защищать интересы своих хозяев — андабатов. Ими становятся те, кто выжил, конечно. А монархи заключают браки друг между другом, убивая низших и рождая высших.
Брендан, наверняка не осознавая того, провел рукой по кофте, обрисовывая пальцами то место, на котором был его первый шрам. Вечное напоминание о дне, когда его мир изменился навсегда.
— И наш город?.. — Тихо, на выдохе, сказала я.
Парень кивнул:
— ВестХилл — жертва зачистки. Не знаю, как происходит выбор очередной цели. Считаю, что мы просто попали в дьявольскую лотерею и нам не повезло. Но тогда нас не спасли, нас забрали для услужения. На меня надели черную форму, на тебя и других девочек — школьные платья, чтобы вырастить лучших из лучших, а потом продать с аукциона как кукол.
Кончики пальцев похолодели, в горле пересохло. Я вспомнила липкие, алчные взгляды спонсоров, разглядывающих нас как товар на витрине, и облекающих это в заботливые фразы. Что бы со мной было, если бы не Брендан?
— Что?.. Что происходит потом? После аукциона? Ты знаешь?
— Всегда разное. Мало с кем остается связь. Кому-то повезет, их берут в семью порядочные люди, иногда даже растят как дочерей, или компаньонок для своих детей. Нянек, гувернанток, даже учителей, если девушка особенно умела в чем-то. Иногда из них делают прислугу, что тоже неплохо. Но чаще они становятся рабынями. Настоящими рабынями, которым можно приказать полаять, попрыгать, посмеяться, одеть в любую одежду. Унижать. Или их можно трахать. Одному, с друзьями, так, как хочет твоя извращенная фантазия. А потом можно передарить. Или просто сразу купить как подарок. И не забывай, что большая часть из вас девственницы. А это очень дорогой товар.
Я закрыла разгоряченное лицо холодными руками и вспомнила то количество докторов, которое тщательно обследовало нас и записывало все показания. Для нашего блага, да? И слова того ведущего…
— Не знаю что страшнее, жить как сексуальная рабыня или смерть. Я знаю несколько семей фанатиков, которые скупают девушек, чтобы принести их в жертву своим внутренним демонам. Или… Эй. — Моих плеч коснулись две теплые ладони. — Эленор, прости, хватит на сегодня, ладно?
Я не поняла с чего он так решил, пока не почувствовала, как он собирает слезы с моих щек. Они струились и струились из глаз, щипали солью царапину на щеке. Я шмыгнула носом и, резко подавшись вперед, уткнулась в кофту парня, обнимая его за талию.
— Тише, девочка. Прости меня. Прости. — Ох, за что же ты просишь прощения, Брендан? За то, что спас меня от неизвестной участи? Я не стала говорить этого, лишь крепче обхватила руками его тело, вцепляясь пальцами в мягкую ткань кофты. Затем страшная мысль проникла в мою голову. Оттолкнувшись назад, я посмотрела на друга:
— Стелла и Джулия! Брендан, как же Стелла и Джул?! И другие девочки! Мы должны что-то сделать, верно? Должны! Все произошло недавно, мы обязательно успеем! — Я попыталась выпутаться из одеяла, показавшегося мне теперь не уютным и теплым, а жутко тяжелым, давящим, оно бесило меня. Сильные мужские руки остановили мои попытки, я непонимающе посмотрела на их обладателя.
— Мы никуда не пойдем. Не сейчас. Не время. — Ответил Брендан на мой немой вопрос. — Нам нельзя совершать опрометчивых поступков. Спасая тебя — мы рисковали привлечь лишнее внимание, спасая множество девушек — мы станем открытой оппозицией. Пока что этого сделать нельзя.
— Мы должны! — Сверкнула заплаканными глазами я, понимаю, что в них вновь собираются слезы. Слезы злости, обиды и понимания, что он прав. — Мы должны! — Мой голос сорвался на хриплый крик и я, с громким, грудным рыданием, снова прижалась к парню, а он гладил меня по подрагивающим плечам.
— Мы обязательно найдем способ. Если им можно помочь, мы это сделаем. Я обещаю тебе, Элли. — Он еще долго тихо шептал мне на ухо успокаивающие слова, в которые я безумно хотела верить. Так, укачиваемая в руках друга детства, под его голос, я не заметила, как уснула. Не знаю, были это обрывки сна или я действительно просыпалась, но каждый раз, когда я приоткрывала тяжелые веки, я видела ониксовые глаза моего друга, смотревшие на меня из под густых ресниц.
Проснулась я одна, комната все еще была погружена в кромешную тьму из-за задвинутых плотных штор. Брендан объяснил, что они для того, чтобы извне не увидели свет в башне. Зевнув, я встала и прошагала босыми ногами к окну. Подняв тяжелую ткань, я убедилась, что сейчас утро и посеменила к ванной комнате.
Глаза после вчерашних слез были чуть опухшими, я брызнула лицо холодной водой и взяла зубную щетку Брендана. Как только я начала чистить зубы, в ванной возник ее хозяин.
— Эй, подвинься. — Брендан бесцеремонно пихнул меня бедром от раковины и, взяв из рук щетку, ополоснул ее, набирая новую порцию пасты и отправляя ее в рот. Я понимаю, что в условиях войны ему явно было не до гигиены, да я и не брезглива, но все же!
— Фто ты, тьфу — Я сплюнула остаток пасты изо рта. — Что ты творишь, я могу хотя бы утром побыть одна? И почему ты не сделал этого раньше?
— Йа, убешал на несколько минут. — Прошамкал парень, начищая свои 32, и, выплюнув и прополоскав горло, с обворожительной улыбкой добавил: — Кто виноват, что ты проснулась сразу, как наша постель опустела?