Страница 7 из 153
— Охацуни омэни какаримасу, Катигава-сама, — встав и кланяясь на японский манер, приветствую я учительницу, а потом ещё произношу вслед приветствию длинную фразу-благодарность за то, что она обратила на меня внимание.
Я же собирался после института работать в Стране Восходящего Солнца, много чего заучил из этикета. Вот и пригодилось…
Учительница с неподдельным интересом смотрит на меня, собственно, как и одноклассники.
— Ты жила в Осаке? — спрашивает меня на японском Катигава-сама.
— Нет, госпожа, — тоже, на японском, отвечаю я, — я никогда не жила в Японии.
— Значит, твой учитель был с севера, — делает несколько непонятный для меня вывод, и видимо заметив моё недоумение, поясняет, — У тебя северный диалект произношения. Кто твой учитель? Откуда он?
— Мой учитель — самоучитель, Катигава-сама.
— Самоучитель? — не понимая, чуть хмурит брови Кейко Катигава, — ты хочешь сказать, что училась… сама?
— Да, госпожа. Сама.
Катигава-сама, явно не веря моим словам, вглядывается в моё лицо, видно надеясь разглядеть на нём тень улыбки.
— Но как такое может быть? — спрашивает она, не найдя её и поняв, что я отвечаю серьёзно, — Выучить язык самостоятельно и получить золотой сертификат ещё не окончив среднюю школу?
— Сансей, моя семья из не богатых. Приходится рассчитывать только на себя, — чуть пожав плечами, просто объясняю я.
— Понимаю… — глядя на меня, задумчиво произносит Катигава-сама и спрашивает, — сколько времени ты потратила на это? Господин ДонХё сообщил мне, что у тебя это заняло всего полгода. Это правда?
— Да, где-то так, госпожа, — не спорю я с этим.
— Пожалуй, это самое удивительное, что мне довелось услышать за свою жизнь о скоростном изучении японского языка. Раз у тебя такие способности — ты не думала о карьере переводчика?
— Думала. Но звёзды эстрады зарабатывают больше переводчиков, сансей.
— Да, но большой риск, быть звездой, ЮнМи-тян. Практически всё будет завесить от настроения публики, а не от твоих знаний и умений. А у переводчика всегда будет рис в чашке. Подумай об этом.
— Да госпожа, я знаю. Но, я всё же, рискну.
— Тебе так нужны деньги, ЮнМи-тян?
— Они всем нужны, Катигава-сама, — чуть слышно вздыхаю я.
Учительница опять внимательно смотрит на меня, кивает и, перейдя на корейский язык, приказывает мне — садись!
— К сегодняшнему уроку, — говорит она, обращаясь уже к классу — я просила каждого из вас подготовить несколько стихотворений Хоку[3]. Каждый должен прочитать его вслух и рассказать, о чём это стихотворение…
— ЮнМи-тян, ты подготовилась к уроку? — снова обращается она ко мне.
— Простите, Катигава-сама, — только сев, вновь вылезаю я из-за парты и кланяюсь, — я не знала о задании. Я не готова.
— И что с того, что ты не знала? Неужели ты не знаешь ни одного Хоку? Как же ты тогда изучала язык? Ведь эти стихи такие красивые, — с лёгким разочарованием в голосе вопрошает меня, похоже, любительница японской поэзии, Катигава-сама, — Как можно было пройти мимо столь прекрасного жемчуга?
— Сонсей, если хотите, я могу прочесть вам Хоку своего сочинения, — немного подумав, предлагаю я.
— Своего? — искренне удивляется учительница, — Ты сочиняешь Хоку? Очень необычно для корейской школьницы. Прошу, прочитай нам, что ты сочинила!
Откашлявшись, я декламирую на японском:
— Это про отца, потерявшего сына, сансей, — поясняю я, постаравшись перед этим как можно точнее перевести стих великого японского поэта Мацуо Басё на корейский.
Сансей смотрит на меня во все глаза.
— Ещё, — помолчав, просит она.
— Это посвящается другу, который отправляется в путь, — объясняю я содержание стиха, и представляю следующее стихотворение — нахожу свой детский рисунок:
(далее стихи Кения Михаила Викторовича)[4]
…
…
…
— Великолепно, ЮнМи-ян! — жестом останавливая меня, говорит Катигава-сама, — Просто великолепно! Поразительно, но твои стихи полны взрослой мудрости, что очень неожиданно для твоего возраста. Спасибо, ЮнМи-ян.
Я в ответ, на японском, благодарю учительницу и слушателей.
— Замечательно, — ещё раз говорит учительница и добавляет, — только непонятно, чему я могу научить ученицу, которая сама пишет Хоку?
Время действия: этот же день
Место действия: школа Кирин, музыкальный класс
Рояль, я, преподаватель музыки и зрители, с интересом следящие за происходящим. Наконец-то я сегодня узнаю, что именно значит заинтересовавшее меня слово «Музыка» в графе расписание. Зрители — это моя группа, с которой я пришёл на занятия. Их уже успели на предыдущей неделе всех оттестировать, теперь моя очередь, последняя. Смотрят за процессом с интересом, ожидая продолжения шоу. Шоу было на предыдущем уроке, когда я не сумел ничего внятного ответить на вопросы преподавателя истории, решившего оценить знания своей новой ученицы. Судя по тому, как в конце уже все откровенно смеялись, я не знал самых элементарных вещей. Ну, так я их и не знал! Всё занят был, историю почитать-то, некогда было… Заработал за урок минус пять балов. Похоже, историк, не поняв причин моей столь вопиющей невежественности, проявил осторожность и, не став зверствовать, поставил мне минус пять. Так, для разминки… Думаю, минус пятьсот было бы ближе к реальной оценке моих знаний. Несмотря на мой успех в японском языке, чувствуется, что народ настроился на продолжение шоу, желая поржать и самовозвыситься на моих костях.
— Умения какие-то есть? — спрашивает меня преподаватель, — На чём-то играешь?
— Да, — киваю я, и перечисляю, — рояль, пианино, синтезатор…
— Где училась? — интересуется преподаватель.
— Я самоучка, сонсен-ним, — располагающе улыбаюсь я, понимая, что старт шоу дан.
Сонсен-ним с удивлением осматривает меня взглядом сверху вниз, а потом обратно. За спиною слышу тихое хихиканье какой-то девчонки. Наверное, которая ходила в музыкальную школу и знает, что почём.
— Сама занималась? Без преподавателя? — наклонив голову и вопросительно глядя на меня из-под бровей, уточняет преподаватель.
— Сама, сонсен-ним, — с грустью вздохнув, подтверждаю я, — без преподавателя.
3
Хоку — традиционный жанр японской поэзии, представляющий собой трехстишие в 17 слогов — прим. автора.
4
http://samlib.ru/k/kenija_m_w/japany.shtml — прим. автора.