Страница 110 из 135
-- Облака сейчас не помеха...
-- Ну, не облака, так что-то другое... А ты знаешь -- мне нравятся эти города... Они такие уютные, тихие...
Глава 17
Они появились внезапно -- Тихие Города. Возникли из ниоткуда, словно грибница ожила после золотого ливня и выстрелила гроздья опят, прилепившихся к трухлявым пням гор, боровиков под сенью водопадов Матери Всех Рек, сыроежек посреди сырости лесов... Города, словно призраки пришедшие ниоткуда, но живущие своей давно устоявшейся жизнью, мирной и провинциальной. Как будто кто-то сдернул Невидимый Полог, открыв взору ранее спрятанную цивилизацию...
В таких городах невозможно отделаться от ощущения, что вернулся в детство. В свое детство, светлое и идеализованное. Там, где невозможны беды, а огорчения -- ненадолго и не всерьез...
-- Они вышли из расслоившегося пространства... -- сказал незадолго до бегства на Дорогу Лат. -- Из огня да в полымя...
Изначальный не пояснял своих слов. Просто он избегал посещать Тихие Города, хотя в каждом из них -- его знали. Особенно дети.
Здесь не было благоустроенности Земли, но был уют. Здесь не было воинственности средневекового Риадана, но никому и в голову не приходило напасть на Тихие Города...
Блики света луны на воде,
Что дорожку проложат в "нигде"...
Невозможно забыть никогда
Тихие Города...
Из Чертогов исторгнуты вглубь...
Убежать? Умереть? Уснуть?
Снова уйдут в никуда
Тихие Города...
Эти строки были карандашом набросаны на клочке бумаги, забытом Латом между страниц книги с желтым летящим клипером на обложке.
Старая бумажная книга в мягкой обложке -- все, что осталось от Лата и его Отряда на Рокласе.
Сперва все казалось игрой: завесить желтой шторой единственное окно и выйти в звенящее цикадами Новолуние. Шагнуть в пустоту -- и вдруг ощутить ее упругость. И вместо дощатого тротуара ступить босыми ступнями на прохладу шершавых плит, протянувшихся до горизонта. Холодок ознобом пробежал по позвоночнику: сверху -- вниз, а затем снизу -- вверх... И за последним толчком холодка пришло Зрение. Дорога уходила до горизонта, но обочины ее обрывались в пустоту, за которой мелькали огоньки звезд -- не чуждые, дальние и холодные, а теплые и ласковые, они лучиками своими гладили ступивших на Дорогу ребят, обещая им свое покровительство и любовь...
И тогда лишь ребята постигли: это всерьез!..
И с радостью приняли они новый поход, предвкушая, как вернутся домой и расскажут оставшимся там о своем удивительном странствии.
И сколько времени пролетело -- не ведал никто, ведь на Дороге не хочется ни есть, ни спать. Усталость не трогает Идущих По Дороге, и путь их светел, хотя и не видно светил. Но не может же быть, чтоб свет звезд освещал все вокруг ярче Солнца... И не стареют они, словно на землях достославного Авалона...
Лат резким движением выбросил вперед напряженную руку и отломил кусочек тонкого лучика, мгновенно превратившегося в горящий окурок, и невольно поморщился: никак не удается ему вытащить целую сигарету, пол-сигареты успевает сгореть до того, как оторвется от звездного луча. Есть-то, конечно же, тут не хочется, пить -- тоже. А вот курить... Правда, тут возникает еще одна проблема: делать это надо втихаря, чтоб пацаны не приметили. А то... В общем, о каком примере тогда б пошла речь?!
Вообще-то идею выхватить что-нибудь из Пространства преподнес Севка: когда на его любимой гитаре после особо резкого аккорда лопнула струна, он, прервав игру, мотнул рукой в сторону и со скрежетом вытащил прямо из пустоты новенькую серебряную струну. Сбросил прямо на ноздреватый ракушечник плит обрывки старой, вставил новую и осторожно завертел колки, настраивая инструмент.
-- У Кио выучился? -- хмыкнул Лат.
-- У Софии Марчес, -- огрызнулся Севка. Он был чуть сердит и не хотел вдаваться в подробности. А причина для сердитости была вполне серьезная: новая струна пела звонче и громче своих сестер и нарушала тем благозвучие аккордов.
-- Прийдется и остальные менять, -- то ли спросил, то ли посоветовал Стаська.
-- Сам знаю, -- огрызнулся Севка и выдернул из пространства еще одну струну. Лат насторожился. Он внимательно присмотрелся к пальцам музыканта, и на миг показалось ему, что под пальцами Севки блеснул лучик звезды. А затем лучик надломился -- и вот уже зазмеилась в руке третья струна.
Шестая струна вылетела с таким басовитым ревом, что Командор поморщился, а Генка сказал:
-- Ну все, хватит Пространство насиловать!..
-- А у меня и так не семиструнка, -- Севыч бросил старые струны рядом с обрывком, но Сурен аккуратно поднял их и, смотав вокруг ладони, сунул руку в карман.
-- Дети, не сорите в общественных местах и на дорогах, -- паясничая и обращаясь к Севке, заявил голосом сердитой тетушки-воспитательницы Антон. Данька с Митькой прыснули со смеху, и эхом отозвался хрустальный звон: это запели-зазвенели струны звездного серебра. И словно разбуженный ими, на Дороге возник Замок. Он стоял чуть сбоку от пути, но опущенный мост и поднятые решетки ворот беззвучно приглашали войти. И если ты даже не нуждаешься в покое и уюте, то разве оставит тебя равнодушным загадочный зов средневековья?
Глава 18
В Замке оказалось тихо и даже уютно. Безлюдные галереи и утопающие во тьме своды не пугали своим величием. Напротив -- они обещали что-то, скрывающееся вдали.
В нишах стен скрывались блестящие рыцарские доспехи, и Темка шлепнул ладошкой по одному из них. Гулкий звон метнулся под сводами, угасая вдали.
За поворотом открылась тяжелая дверь, а за нею -- сокровищница. Похоже, что сюда не одно поколение бросало свои безделушки. Сундуки жемчуга и самоцветов, золотые россыпи... Николка подбросил жменю тяжелых монет, наслаждаясь приятным звоном.
-- Эх, в Городе бы нам столько -- и дом свой для Отряда купили бы, и яхты новые приобрели! А фильмов-то, фильмов сколько можно было бы снять!.. -- малыш мечтательно прижмурился.
-- Ага, и заодно объяснял бы всем, что не грабил ни банк, ни ювелирный магазин... -- Антон и тут встрял со своей "бочкой дегтя", которая в его словах приходилась на ложку лишь меда.
-- Ну и объяснил бы, ну и что?
-- А то, что реквизировали бы все. "Для музея!"