Страница 25 из 95
Оказавшись в темноте, Виктория с Натальей некоторое время стояли не двигаясь.
— Вика, да что же это такое происходит? Что же это такое творится? — запричитала Наталья. — Здесь, наверное, и мыши есть?
— Тебе на какой вопрос сначала отвечать?
— Что — на какой?
— Что происходит? Или есть ли здесь мыши?
— Слушай, а что это ты такая спокойная? Молчишь все время? Ничего не боишься? А чего тебе боятся? Денег у тебя нет, детей у тебя нет, поди, и мужа нет?
— Успокойся, и мужа нет.
Они помолчали. Глаза понемногу привыкали к темноте.
Наталья стала продвигаться вперед,
— Вика, да здесь диван стоит! Иди сюда!
Виктория подошла поближе, достала из карманчика зажигалку:
— Да будет свет!
— У меня тоже зажигалка есть, — вспомнила Наталья обрадованно. — Лешка мне ее в карман сунул. Ой, а как же он теперь без зажигалки?
— Обойдется. А нам пригодится. Неизвестно, сколько придется взаперти просидеть, — Виктория оглядела пространство вокруг. — Вряд ли мы первые проводим время в этом сарае.
— С чего ты взяла?
— Поживем — увидим. А пока нужно отдохнуть и набраться сил.
— Может, поедим что-нибудь? — Наталья стала рыться в своем пакете. — Посвети немного!
— Ищи так, а то потом долго глаза к темноте привыкают.
— Вот козлы — нож вынули! Чем консервы открыть?
— Завтра придумаем, возьми вот чипсы, — Виктория протянула ей пачку чипсов.
Наталья захрустела чипсами.
— Вика, как ты думаешь, зачем мы все-таки им нужны? Деньги они у нас забрали, может, выкуп хотят потребовать?
— Думаю, что нет. Они не дураки, понимают, что женщины за товаром в Москву едут не от хорошей жизни. У тебя есть кому выкуп за тебя платить?
— Дочка у меня. Я ее родила по молодости от женатого. Когда забеременела — думала, он с женой разведется, а он не стал. Вот и воспитываю одна. Сейчас уже в институте учится. Какие у нас с ней деньги… — всхлипнула Наталья. — Гады, еще и паспорт забрали!
— Паспорт — это уже хуже, продадут нас в какой-нибудь бордель или в рабыни…
— Вика, ну зачем ты мне все время всякие страхи рассказываешь?
— Сама попросила. Больше не буду. Давай приляжем, что ли, все равно делать нечего.
— А в туалет?
— Сарай большой — отойди подальше. У меня лично нет никакого желания звать их, чтобы в уборную сводили. Неизвестно, что им в голову придет.
— Вика, если бы ты не сказала, что учительницей работаешь, да еще в начальных классах, никогда бы не подумала.
— А если я не учительница?
— А кто?
— Преподавательница.
— Одна малина. Расскажи что-нибудь интересное.
— Интересное, говоришь? Интересно, — Виктория встала и подошла к двери, — сегодня мы отсюда выберемся или нет? — она посмотрела в щель между досками. — Уже темнеет. Никого не видно и не слышно, — она вернулась обратно на диван, похлопала по плечу подругу по заточению. — Не реви, давай отдыхать, набираться сил. Попробуй уснуть.
Виктория прилегла рядом и задумалась. «Хорошо сказать — попробуй уснуть! А как уснуть в темном сарае на грязном диване? Тем более, когда не знаешь, что с тобой будет завтра? Наталью кто-нибудь будет искать. А кто меня? Федякин? Вряд ли. Пропала, да и все тут. Дина Сергеевна поищет немного. Может, Ульяна Львовна, когда выздоровеет. Интересно, она хоть помнит, что меня в гости пригласила?»
Ульяна Львовна пришла в себя вечером того же дня, как «скорая» привезла ее в больницу. Попыталась вспомнить, как попала сюда.
— Вас «скорая» привезла, — объяснила менявшая капельницу медсестра. Сказали, что вам на улице плохо стало.
— На улице? — удивилась Ульяна Львовна, и спросила, не приходила ли к ней подруга.
— Так сюда нельзя приходить. Это же отделение реанимации.
— Тогда мне нужно позвонить. У меня в сумочке есть сотовый телефон. Где моя сумочка?
Медсестра выяснила, что подруга уже приходила сегодня, и сумочку отдали ей. Пообещала утром принести телефон. Сменила флаконы с лекарством на штативе, предложила судно. Потом сделала укол. Некоторое время Ульяна Львовна наблюдала за происходящим, пока глаза не начали закрываться. Сначала ей показалось, что в комнате выключили свет, потом — что над ней темное ночное небо, и сверху, с этого темного неба, падает снег. Все, как в тот зимний день тридцать с лишним лет назад...
Ульяна Львовна уснула. Утром пришел врач и объяснил, что ее состояние достаточно тяжелое, что ей необходим покой.
— Доктор, я прекрасно себя чувствую. Мне нужно срочно позвонить моей подруге. Как я могу это сделать?
— Я же сказал — вам нельзя волноваться. Работа ваша подождет, и все дела подождут!
Ульяна Львовна пыталась поговорить с медсестрой, но та как в рот воды набрала. Сделала укол и опять поставила капельницу, после которой Ульяна Львовна снова уснула и проснулась только к вечеру.
В палате две санитарки занимались уборкой, разговаривая меж собой. Ульяна Львовна, продолжая лежать с закрытыми глазами, прислушалась.
— Рит, ты не знаешь, чего ее тут держат? Кардиограмма хорошая, анализ крови — тоже. Ее держат, а больную после операции в палату отвезли.
— Чего, чего? Деньги есть — вот и держат!
То, что ее здесь держат из-за денег, было для Ульяны Львовны новостью. И еще она поняла, что если кто-то заплатил за то, чтобы она здесь оказалась, то она может заплатить за то, чтобы ее отсюда выпустили.