Страница 34 из 66
А.А.: (в отчаянии) Швейк! Вы плохо выполняете свои обязанности!
Швейк (гордо): Осмелюсь доложить, вот в этом меня никто никогда не упрекал! Когда я был ординарцем одиннадцатой маршевой роты, меня даже посадили под арест за то, что я слишком рьяно исполнял свои обязанности. Дело было так…
А.А.: Ну хорошо, хорошо… Потом!.. Начинаем допрос свидетелей! Первым вызывается свидетель защиты негр Джим. Швейк, введите свидетеля!
Швейк: Осмелюсь доложить, он не идет.
А.А.: Почему?
Швейк: Он боится. Он говорит, что ни разу в жизни не был в суде.
А.А.: (очень мягко). Джим, вы не должны бояться. Вы должны рассказать суду всю правду.
Гек: Валяй, Джим!
Том: Джим, да перестань ты так трястись!
Гена: Поймите, Джим! Ведь этим вы Тому поможете!
Джим (дрожа): Слушаюсь, молодой господин…
А.А.: Ну, Джим, что вы можете сказать об ответчике?
Джим: О ком, сэр?
А.А.: О Томасе Сойере.
Джим: О, масса Том очень хороший белый джентльмен! Он много помогал Джиму. Однажды масса Том спас Джима от верной смерти. Меня хотели продать на Юг. Это очень страшно для бедного негра. А масса Том спас меня. Он устроил мне побег.
Молчалин: Позвольте мне вмешаться, ваша честь!
А.А. (невольно впадая в ямбический тон): Я вижу, есть у вас вопрос?
Молчалин:
Да-с, есть!
Известно ль вам, почтенный Джим, о том,
Что Гек и Том
У бедной тети Салли,
Проникнувши в ее гостеприимный дом,
Рубашку увели?.. Pardon, украли!
А.А.: Что вы на это скажете, Джим
Джим: Это сущая правда, ваша честь. Масса Том требовал, чтобы я записывал на этой рубашке свои мысли. А какие могут быть мысли у бедного негра? К тому же я и писать-то не умею. Но масса Том был очень добр ко мне. Он позволил мне заполнять эту белую рубашку любыми каракулями. А то, что писать приходилось кровью, так за это я на него не в обиде, ваша честь. Они уж так потрудились с Геком, так потрудились! Чего только стоило втащить ко мне в сарай этот точильный камень! В нем ведь весу – то пуда четыре, не меньше. И масса Том собственноручно написал на камне: "Здесь, мол, тридцать семь лет томился в неволе побочный сын Людовика Четырнадцатого". А я уж только выдалбливал по написанному. Это не так уж и трудно было. Писать-то я не умею, а камни обтесывать привык…
Швейк: Осмелюсь доложить, это бывает! Я знавал одного профессора, так тот тоже не умел ни читать, ни писать. И ничего! Просто лекции без бумажки читал. Прямо так, на память…
А.А. (решив не обращать внимания на Швейка): Свидетель, вы можете что-нибудь добавить к сказанному?
Джим: Могу, ваша честь. Очень хороший белый джентльмен масса Том. Ей-богу!
А.А.: Джим, вы свободны… Швейк, пригласите теперь свидетельницу Хочкис.
Швейк: Ну, эта просить себя не заставит. Она уже давно так и рвется в бой.
Миссис Хочкис (трещит, как сорока): Ваша честь, поверьте мне, этот Том – сумасшедший. Я так сразу и сказала сестрице Дэмрел, – помните, сестрица Дэмрел? – он, говорю, сумасшедший. И всем говорю, и вам скажу: он сумасшедший, помяните мое слово…
А.А.: Почему вы в этом так уверены?
Миссис Хочкис: Да все на это указывает! Возьмите хоть этот точильный камень…
А.А.: В самом деле, Швейк, возьмите этот точильный камень! Он нам пригодится как вещественное доказательство.
Швейк: Осмелюсь доложить, мне этот чертов камень нипочем не поднять!
А.А.: Ну пусть вам поможет кто-нибудь… Господин Портос, я думаю, вам это будет по силам?
Портос: Мне? Этот камешек? Эту песчинку? Эту пушинку? Оп!
Он грохает на стол тяжеленный камень.
А.А.: Спасибо, господин Портос. Свидетельница, продолжайте…
Миссис Хочкис (продолжает тараторить): Вот я и говорю – возьмите вы этот камень: ну разве станет какое-нибудь разумное существо вырезать на нем все эти дикие надписи? Что у кого-то здесь разорвалось сердце, а кто-то томился здесь тридцать семь лет и все такое – побочный сын какого-то, прости господи, Людовика и тому подобный вздор…
А.А.: Словом, вы утверждаете, что ответчик невменяем?
Миссис Хочкис: Верно вам говорю, ваша честь, невменяем. Как есть невменяем.
А.А.: То есть вы настаиваете на экспертизе?
Миссис Хочкис: Да нет, ваша честь. Тут и этой… искпертизы никакой не надо. Вам всякий скажет. Спросите хоть у сестрицы Данлеп, хоть у братца Пенрода. Они все это своими глазами видели. Он сумасшедший, я с самого начала так и сказала, и это я буду говорить теперь, и это я буду говорить до конца своих дней, этот мальчик сумасшедший, как Навуходоносор…
А.А.: Ну что ж, свидетельница Хочкис, вы свободны…
Миссис Хочкис (не слышит его): Как есть сумасшедший, совсем сумасшедший, это и по глазам видать!
А.А.: Швейк, объясните свидетельнице, что она свободна!
Швейк (кричит ей на ухо): А ну, мамаша, поговорили и будет! Другие тоже поговорить хотят! Идем!
Миссис Хочкис (ее не остановить): Сумасшедший, сумасшедший, ну совсем-совсем сумасшедший…
Швейк почти несет ее к двери, и наконец голос ее замолкает.
А.А.: Суд все-таки решил вызвать эксперта, которому было поручено расследование. Мистер Шерлок Холмс, прошу вас! Что вы можете сообщить суду?
Холмс: Что касается версии о невменяемости ответчика, то от имени моего друга доктора Уотсона я уполномочен заявить, что с точки зрения медицины тут все в порядке.
Гек: Ура! (Свистит.)
Холмс (невозмутимо): Вместе с тем некоторые поступки ответчика выглядят странными. С помощью моего дедуктивного метода, а также путем прочтения книги "Приключения Гекльберри Финна" мне удалось установить, что цепь, на которую был посажен негр Джим, была не прикована, а просто надета на ножку кровати. Следовательно, чтобы освободить Джима, достаточно было просто сломать дверцу сарайчика, снять цепь с ножки кровати – и все! Так что не было ни малейшей необходимости изготовлять из простынь, похищенных у тети Салли, веревочную лестницу и тем более запекать ее в пирог. Не было никакой необходимости рыть подкоп – к тому же не лопатами, а перочинными ножами. Одним словом, с точки зрения нормального здравого смысла все поступки Тома Сойера – безумие.
Миссис Хочкис: А я что говорю! Ясное дело – безумие! Помните, сестрица Фелпс, я вам так сразу и сказала: сумасшедший, сумасшедший, как есть сумасшедший!..
Сид (торжествующе): Ну вот! А еще положительным героем его считают!
Гек: Уй-юй-юй! Ну, Том, держись, упекут тебя сейчас в отрицательные!
Портос: Мой друг д'Артаньян, я вижу, мальчика хотят обидеть!
Д'Артаньян: Не бойся, Том! Четыре лучшие шпаги Франции к твоим услугам!
Гена: Что ж это, Архип Архипыч? Неужели и Шерлок Холмс против Тома?
А.А.: Не торопись, Гена!.. (Звонит в колокольчик.) Господа! Прошу не шуметь! Мистер Шерлок Холмс, продолжайте.
Холмс: Благодарю вас. Проведя расследование, я установил причины этого странного поведения. Ответчик Том Сойер просто начитался всевозможных приключенческих книг – о пиратах, о разбойниках, о побегах из тюрем, о Железной Маске, о мушкетерах и о прочей всевозможной чепухе…
Портос (он поднялся во весь свой огромный рост): Д'Артаньян, что же вы молчите? Оскорбляют мушкетеров короля!
Д'Артаньян: Успокойтесь, Портос. Он же не солдат, а всего только стряпчий. Можно ли мушкетеру обижаться на всяких крючкотворов?