Страница 33 из 39
Молодой дворник в оранжевой безрукавке энергично махал жестко шуршащей пластиковой метлой, сгоняя оттаявший мусор к обочинам и собирая из него маленькие холмики.
- Привет, земляк, - кинул Тимур, проходя мимо.
- Привет! Э! Что такой грустный, а? Весна на улице!
А ведь и правда - весна. Может, еще и потому стало так легко часами гулять, не замерзая, думая о своем, о будущем, о...
И Тимур ни с того ни с сего взял и рассказал дворнику про табачный дым, про запахи всякие, про грязь эту, про шаги в ночи, про звуки странные, про животных, которых никогда у него не было.
Они стояли рядом, и Миша - он так сказал, что его Мишей зовут - слушал, опершись о метлу. Слушал и кивал, подтверждая.
- А ты не знаешь, что ли? Вас же в той квартире, может, целых сто человек! А может и больше, поэтому ты и замечаешь что-то. Вот когда два-три жильца, так и не видно ничего. А когда их слишком много - все сразу и проявляется.
- Не понял..., - поднял брови Тимур.
Миша был подкованный. И жил он тут гораздо дольше. Уже целый год. Так что порядки местные знал. Он рассказал Тимуру, что все тот правильно нервничал. То есть, нервничал, конечно, зря, а вот замечал всякие странности - правильно. Нервничать было совсем не надо. И даже бесполезно.
Оказывается, когда количество населения, желающего жить в столице, превысило все возможные нормы, ученые сумели создать специальный прибор. Сам Миша его не видел, но так говорят, что разводит этот прибор весь народ по времени. Вот как раньше, бывало, мэр принимал решение, и на работу ходили с зазором в час, а то и два часа, чтобы пробок на улицах не было, и толкучки чтобы никакой в метро, так теперь развели народ и в квартирах. Только уже не приказом, а этим прибором. Ведь, если вдуматься, говорил Миша, прочитавший много книг в своей жизни, мы же можем сейчас в прошлое и будущее летать. То есть, практически запросто. Тут все дело только в затратах энергии. Вот только никто и никогда не может попасть в свое собственное прошлое или свое собственное будущее. То есть, встретиться с собой там просто никак невозможно.
- Вот, смотри, - говорил Миша. - Видишь, ручей? Вот и время, оно как такой ручей. То есть, как огромная такая река. И каждый в той реке плывет на своем месте, в своей капле. И если тебя выдернуть из твоего места и отправить выше по течению, то есть в прошлое, то на твоем месте же никого не будет! А там, чуть раньше, ты появишься. Понимаешь? И тот, кто по реке ниже, то есть во времени позже, он никогда не встретится с тем, кто выше него. Вот ты в детстве в кораблики играл, да?
Переход в теме разговора был внезапным, но Тимур, подумав, кивнул:
- Ну, играл.
- Вы как всегда кораблики пускали в ручей? Только разом, одновременно, иначе, если кто впереди - тот впереди и останется всегда. Так вот тут - то же самое. Ты приходишь домой, а через полчаса, скажем, приходит другой. Только его квартира - она на полчаса позже твоей. Здесь же, но позже. И тебя в ней просто нет. Там, где он, тебя нет. Ты - в этом времени, а он - в том. Понимаешь?
Тимур смутно что-то понимал, но соглашаться сразу не торопился, потому что именно - смутно. Что-то там такое было в словах Миши, что вроде как правда, а вроде и нет.
- Ну, смотри, я еще раз объясняю: ты, скажем, в этой капле воды в реке времени. А он, тот, что другой - в другой - выше или ниже по течению. И в той капле тоже весь твой мир. И дорога, по которой ходишь, и метро, в которое теперь не надо с боем влезать, и твоя квартира, понимаешь? А у него, который раньше или позже - у него там свое метро и своя квартира. И вы не пересекаетесь, потому что во времени вы двигаетесь с одинаковой скоростью... А иначе - сам подумай, как бы регистрировали на одной квартире сотни приезжих? А ведь регистрируют. Вот! Только с прибором!
- Постой, - сказал Тимур и хитро прищурился. - А ты что сам заканчивал?
- Философский, а что?
- Не физик, э? - рассмеялся Тимур. - А я ведь уже почти поверил...
Миша огорченно махнул рукой и пошел подметать тротуар. А Тимур, улыбаясь, пошел домой.
В квартире опять пахло табаком.
Тимур взял лист бумаги и стал рисовать реку, и струи в ней, и маленькие капли, как такие водяные шары, и себя, плывущего вразмашку. А потом квартиру вокруг себя. И кусок мира, который влез в лист бумаги. Так, чуть-чуть дороги возле дома и еще магазин, что через дорогу, и краешек двора, и стоянка, и пара автомобилей. Он рисовал, а сам прокручивал в голове, что ему было только что рассказано.
С точки зрения философии, надо это признать, Миша все говорил, как будто правильно. Но вот достигла ли физика таких высот? В школе ничего такого не рассказывали. И в институте тоже. Правда, в технических вузах на теоретическую физику много времени не выделяли. Тут он вспомнил еще, что в метро, действительно, стало совсем не так тесно, как описывают в книгах или показывают в старом кино. Ну, и наконец, табаком-то тянуло не из вентиляции! Он же вентиляцию картонкой закрыл!
Это выходит, если хозяин прописал у себя человек двадцать, так их на час с небольшим и развели по суткам. А если - сто двадцать? А если уже в каждую секунду пытается вместить военный пенсионер очередного жильца, регистрируя без разбора всех подряд в своей квартире? Вот накладки-то и получаются. Потому и табачная вонь, и шаги в ночи, и грязь - все из-за этого, выходит. Прибор, небось, только недавно изобрели, а вот отградуировать его, отъюстировать (Тимур даже порадовался за себя - такие слова знает!) не успели. Сразу, небось, в дело, чтобы окупалось.
Правильно в книжке было написано, что испортил москвичей квартирный вопрос...
Он встал и стал методично изучать квартиру, разыскивая, где бы мог быть такой прибор. Ну, если предположить, что он есть.
А, пожалуй, только в двери. Вот идет провод, он скользит под самым потолком, потом спускается к двери, ныряет в отверстие и там пропадает. Наружу в квартире нигде вроде бы не выходит. Значит, вот тут, в толстой раме большой тяжелой стальной двери и прячется этот хитрый аппарат, позволяющий столичным жителям обогащаться, сдавая жилье сотням и тысячам приезжих. Сами-то, небось, вовсе не работают, а только деньги с нас собирают...
Ну, ничего, - принял решение Тимур. - Я тут в своем праве.
Он созвонился с шефом, который совершенно спокойно дал ему отгул за переработку. Все-таки Тимур хорошо работал - пусть отдохнет.
А потом наступило утро, когда Тимур не пошел на работу. По его расчетам, все должны были уйти. Все, кто в этой квартире прописан. А он - остался. Взял клещи, натянул найденные в шкафчике за унитазом резиновые перчатки, встал на табуретку и рубанул провод. Раздался треск, под потолок выбило клуб копоти, клещи вырвало из рук и швырнуло на пол. Но сам Тимур устоял, упершись руками в стены.
Ну, вот вам. Вот! Как вы теперь, без прибора-то?
Он вернулся в квартиру, задвинул за собой засов и вздохнул с наслаждением. Табаком не пахло. И никого не было в квартире. То есть, он все рассчитал правильно. Вот теперь можно все отмыть.
Тимур драил квартиру, как в последний раз. Отмывал раз за разом плинтуса, чистил раковину, натирал до блеска краны и кафельные стены в ванной. В дверь стучали, пинали ногами, а он только посмеивался: все, все - теперь он тут один хозяин. У него и договор аренды есть, между прочим. Официальный, за денежки. И там ни слова не сказано, что в квартире кто-то еще проживает.
Очнулся он только от скрежета металла. В дверь, вскрытую какими-то сложными блестящими большими ножницами, лезли люди в форменных куртках, а за их спинами маячило растерянное лицо хозяина.
Тимур еще успел показать ему четко отставленный вверх средний палец, но потом ему завернули руки за спину, а еще через мгновение он уже сидел на стуле и отвечал на вопросы какого-то чина, жмурясь от направленного в глаза света настольной лампы.
- Ну, зачем же вы так, - убито повторял раз за разом хозяин квартиры.
- Понаехали тут, - ругался за спиной кто-то из "форменных".