Сердцевина

- Соотечественники! - гремел Сивочуб, оглушая собравшихся, которых и трех сотен не насчитывалось. - Сегодня знаменательный день...

Правда, не было недостатка в духовенстве. Местный православный храм явился в полном составе, и даже прибыло, никем не званое, какое-то Мулло-Абдулло - к неудовольствию почтенного Дормидонта, который насупился. Но вскоре подобрел и завыл задумчиво, вневременно:

- Благословляется сия колесница...

Он пошел с кропилом. Толпа молчала; кое-кто безгласно сомневался в принадлежности бурильного батискафа к отряду колесниц, но спорить не спешил. Батюшка, размеренно вышагивая вокруг батискафа, освящал равнодушный корпус. С букв, слагавшихся в фамилию "Сивочуб", стекала святая вода.

Терранавты до поры до времени скрывались в "джипе" с пуленепробивыемыми, солнцезащитными, звукобрубающими стеклами. Все трое были одеты в сверкающие скафандры наподобие пожарных. На форме настояло губернаторское окружение; никто не знал, во что положено одеваться подземным путешественникам, предположительно имеющим целью сумрачный Аид. Поэтому остановились на скафандрах, так как у придворных советников не нашлось против них принципиальных возражений. Вдобавок подобное обмундирование устанавливало связь между недавним киносеансом и нынешней акцией, очевидную любому ослу. Скафандры, тихо матерясь, изготовили на секретном военном заводе. Там же сконструировали шлемы - для полноты картины, не заботясь о реальной в них надобности. В общем, Тане, Ване и Ивану Валерьяновичу было ужасно неуютно в жестких серебристых шкурах, тяжелых ботинках на толстенной подошве, в душных шлемах и с увесистыми кислороднами баллонами за спиной.

- Мужайся, герой! - охранник, он же водитель "джипа" погрозил пальцем Ване, который попытался было шлем отвинтить.

Александров испытывал сложную смесь возмущения и торжества. Оба чувства были понятны: он наконец-то получил высокое признание, а вместе с ним известную свободу действий. Но к чему этот дурацкий, унизительный карнавал?

Церемония тем временем приближалась к апофеозу. Сивочуб простер руку, и новенький тягач потащил к шахте губернаторского однофамильца. Народ оживился, раздались жидкие, нестройные аплодисменты. Столичный оператор сделал стойку и направил на машину видеокамеру. Стоявший рядом с ним развязный паренек, одетый кое-как, затараторил в микрофон привычную бессмыслицу с ужимками, кривляниями, приветствиями. Потом он сделал невидимым зрителям ручкой и побежал к зиявшему в земле отверстию. Положив на землю микрофон, он округлил глаза, поднес к губам палец, прислушался. Но бездна, к его досаде, безмолвствовала. Ни стонов, ни воплей, ни заклинаний микрофон не уловил. Тут подоспели серьезные ребята и в нескольких словах объяснили разочарованному репортеру, что лучше ему будет убраться.

Тягач приблизился. Дюжина молодчиков, стараясь держаться элегантно и непринужденно, сняла аппарат с платформы и утвердила в отверстии, нацелив конусом вниз. Прицепили трос, протянутый от здоровенного барабана, который, в свою очередь, был крепко-накрепко присобачен к тягачу. Толпа, не расставаясь с загодя припасенной выпивкой (щедрость губернатора была общеизвестна), потянулась к шахте, где и смялась, остановленная вежливым, но несгибаемым кордоном.

- Внимание! - гаркнул Сивочуб, уже порядком надоевший собранию. Поэтому лишь кое-кто лениво обернулся поглядеть, чего там еще, а прочие, потеряв к вельможе интерес, обсуждали подземный корабль.

- Здоровый, сука, - подметил местный старожил с глиняным лицом.

- Большой, да, - сосредоточенно кивнул другой, такой же.

Первый, щурясь, оценил из-под мозолистой ладони барабан.

- Лопнет, не выдержит, - сказал он уверенно.

С этим его сосед уже не мог согласиться.

- Ты че, земеля? - хмыкнул он высокомерно. - Куда, на хрен, лопнет? У меня такой стоял... на севере. Мы к нему от такую балду прихерачили, рассказчик очертил руками в воздухе контуры балды. - Выдержит!

Старожил, пробормотав что-то краткое, в сердцах махнул на знатока рукой.

- Поприветствуем отважный экипаж! - надрывался губернатор и с силой забил в ладоши.

Дверцы "джипа" распахнулись. Путешественники, измученные жарой, ступили на землю. Родители Тани и Вани, робко топтавшиеся на трибуне среди важных персон, разволновались. Оператор залихватски развернулся, и в кадр попали носовые платки, которыми промокали глаза.

- Терпение, - ободрил Александров юных героев. - Когда мы заберемся в батискаф, то сразу снимем всю эту дрянь.

Он забыл, что Танечка и Ванечка, упакованные в шлемы, не могли его услышать. Конструкторы, заботясь о бюджетных деньгах, сэкономили на средствах связи.

Иван Валерьянович первым дошел до батискафа, остановился, положил на сверкающий корпус руку в космической перчатке: он позировал. Оркестр заиграл "Прощание славянки". Танечка и Ванечка встали справа и слева от изобретателя; кордон расступился, и к ним подбежали местные пионеры с цветами и капсулой, в которой лежало послание подземным ленинцам.

- Будьте готовы! - звонко воскликнул звеньевой.

Из-под шлемов послышалось невразумительное бухтенье. Сверкающие лапы вскинулись в салюте, а Иван Валерьянович отдал честь. Со стороны казалось, будто маленький, но уже всемогущий гомо сапиенс повелевает высокосознательными роботами.

Губернатор принял из рук приближенных древко со знаменем, чинно спустился с трибуны и, чеканя зачем-то шаг, пошел к путешественникам. Иван Валерьянович, едва не лопаясь от гордых настроений, сграбастал знамя в охапку и отдал честь вторично.

- Бубу бобизбе, - донеслось из-за стекла.

Смекалистый Сивочуб догадался: Александров, перемещая во рту загубник, докладывает, что служит Отчизне.

- Так держать, - ответил губернатор, поскольку не знал, что положено в таких случаях отвечать. Он отступил на несколько шагов, а Иван Валерьянович надавил на большую красную кнопку. Днище-дверца батискафа бесшумно откинулась.

- Ура! Ура! - понеслось со всех сторон.

- Вставьте им там по первое число! - кричали некоторые, нисколько не задумываясь о разумности своего предложения и даже не зная толком, кого они имеют в виду.

Престарелый капитан перекинул ногу через борт.

- Слушайтесь Ивана Валерьяновича! - вопили первопроходцам родители, утратившие всякую связь с реальностью.

В это время к Сивочубу подбежал курьер, вручил правительственную телеграмму. Губернатор нацепил очки, прочел написанное и побагровел от ярости. "Немедленно прекратите идиотство", - гласила телеграмма. Сивочуб повернулся к батискафу.

- В добрый путь! - пожелал он тоном, полным сарказма и ненависти в адрес вышестоящих кругов. - Пусть земля вам будет пухом!

Губернатор, конечно, вложил в свои слова буквальный смысл, делавший его пожелание вполне уместным. Но неприятный осадок остался.

Глава 6

Устроившись поудобнее, Иван Валерьянович первым делом отвинтил проклятый шлем и плюнул загубником в подставленную ладонь. Он с облегчением вздохнул полной грудью, перекрыл кислородный вентиль и посмотрел на своих спутников. Те, освободившись от головных уборов, вертели их в руках, не зная, куда положить: места в батискафе было маловато.

- Бросьте их назад, - распорядился Иван Валерьянович. - Только не разбейте!

"Мало ли что", - подумал он вдруг. Впрочем, сказанного он мог и не говорить, шлемы были прочные.

Александров прошелся пальцами по кнопкам и клавишам. Из днища "Сивочуба" выдвинулись и под углом сомкнулись стальные лепестки, над ними еще столько же, и в результате над батискафом образовалась полая камера, разделенная на два этажа.

- Воздух! - важно поднял палец Иван Валерьянович. - Воздушный пузырь с надежной защитой от завалов. Продвигаясь вниз, мы обеспечим себе, таким образом, постоянный запас кислорода.

- А подземные газы? - осторожно спросил присмиревший Ванечка. - Я слышал, что их там видимо-невидимо.

Александров снисходительно потрепал его по затылку.