Волки у дверей

Семь лет назад…

Оглядываясь в прошлое, Лоретта часто думала: что же такого нужно сделать, чтобы их отношения наладились, – хотя при всем том она прекрасно понимала, что никогда не сможет полюбить дочь по-настоящему, не сумеет дать ей ту любовь, какой она с самого начала и самым же естественным образом окружала Дэрила.

В конце концов, иные вещи от тебя не зависят.

Мэдди работала на второстепенном местном телеканале, вышла замуж и родила дочурку Джози, которой уже исполнилось три годика. Мэдди, верно, уже стала женщиной, совсем не похожей на серенькую ершистую мышку, какой ее воспитали. По крайней мере, Лоретте хотелось бы так думать, особенно после того, что она узнала о ней от своей сестры.

Может, стоит забыть про гордость и предложить ей встретиться в Сент-Луисе, на нейтральной почве, – воспользоваться, так сказать, удобным случаем и наконец-то познакомиться со своей внучкой: ведь пока что она видела ее только на редких фотографиях…

Лоретта открыла окно, чтобы выветрился табачный запах. Но едва успела глянуть на луну, как уловила краем глаза резкое движение – и вздрогнула, словно кто-то снаружи вдруг метнулся к дальнему концу дома.

Перегнувшись через подоконник, она пригляделась к углу стены, чувствуя, как у нее колотится сердце – часто-часто. Но тьма стояла кромешная – не видно было ни зги. Она отступила на середину комнаты и подумала о соседях: с начала весны многих из них ограбили. Подручные шерифа так никого и не нашли, а Джордж однажды заявил, что это, как пить дать, дело рук шайки цыган, обретавшихся на берегах Ист-Лейк. С той поры как они обосновались в тех краях, число краж и прочей уголовщины возросло настолько, что он вместе с другими местными надавил на власти, чтобы те как можно скорее спровадили их прочь, – но тщетно.

Может, пойти и позвать мужа – пусть обойдет окрестности? Но если она обозналась, ей это с рук не сойдет, как обычно: Джордж, с его-то крутым нравом, никому не давал спуску, ежели кто будил его среди ночи, да еще в будни, когда он каждое утро вставал в шесть часов.

И все же надо бы разузнать, что там к чему, иначе она ночью больше не сомкнет глаз. Ружье Джорджа было внизу, как и телефон. Лоретта дошла до лестницы и прислушалась – но ничего не расслышала, кроме тиканья часов в столовой.

Спустившись на первый этаж, она проверила входную дверь – закрыта, потом прошла в другой конец дома и с легкой дрожью обнаружила, что дверь в кухню открыта. Она включила наружный свет, отважилась выглянуть во двор – но ничего такого не заметила, за исключением стареньких качелей и кромки пшеничного поля чуть поодаль, метрах в двадцати.

Соседские дома ограбили, когда хозяева были в отлучке. Так с какой стати кому-то придет в голову соваться в дом, где хозяева на месте, – дело-то рисковое?

Ерунда.

И все же она точно знала – ей ничего не померещилось.

А может, злоумышленник и не думал ничего красть – может, его привело сюда что-то еще?

Неужели это тот самый парень, с которым она столкнулась пару дней назад в Эмпории? Ей тогда показалось, что он точно был из тех самых цыган, о которых рассказывал Джордж. На вид лет двадцать, загорелый, чернявый такой, – он смерил ее грубым взглядом в тот самый миг, когда она проходила мимо него по Торговой улице с покупками в обеих руках. Она прибавила шагу, направившись прямиком к машине, а он шел за нею с бутылкой пива в руке и все посвистывал, а после прислонился к витрине прачечной и, пока она загружала сумки в багажник, все пялился на нее, выпятив мускулистую, в татуировках грудь, – все разглядывал ее с ног до головы с ухмылкой на губах. Чувствуя себя не в своей тарелке все больше и больше, Лоретта села за руль, тронулась с места – и возвратилась домой, забыв половину того, что собиралась сделать в городе.

А спустя полчаса, выгружая покупки на крыльцо, она заметила, как у ограды остановился какой-то драндулет. Издалека ей было не разглядеть, кто сидел за рулем развалюхи, но она тотчас подумала о том парне: уж теперь-то он точно знает, где она живет.

В доме она была одна, а значит, никто не выручит ее, вздумай он сделать ей что-нибудь плохое.

Лоретта тогда крепко заперла дверь и просидела в гостиной, пока Джордж не вернулся после работы. Ей не хотелось заводить разговор о происшедшем, и она взялась готовить ужин, как будто ничего не случилось.

Свою ошибку она поняла только сейчас, когда оказалась внизу совсем одна, без всякой защиты.

Неужели это и впрямь тот цыган – решил вернуться, думая, что она живет одна-одинешенька? Но что он задумал? Может, то, что сделали с Анной Уоррен?

При одной лишь мысли об этом у нее к горлу подступила тошнота. Анна Уоррен была красавица блондинка тридцати семи лет и жила одна в доме по ту сторону Эмпории с тех пор, как ее муж погиб в автомобильной аварии на Канзасской платной автостраде[5]. Брат Анны, приехав как-то из Топики проведать сестру, нашел ее мертвой в гостиной: полураздетая, она лежала в луже собственной крови. Ее сперва изнасиловали, а потом полоснули по горлу. И случилось это около месяца назад. Лоретта знала Анну только в лицо: она работала библиотекаршей в школе, где учился Дэрил.

И с тех пор никого, кто мог бы это сделать, так и не нашли.

В панике она заперла дверь на ключ и схватила с кухонного стола здоровенный нож для разделки мяса, готовая всадить его в любого непрошеного гостя, который возник бы перед ней, поскольку каждая тень из тех, что окружали ее, обретала, как ей казалось, форму лица, злобной ухмылки или ручищ, тянущихся к ней, чтобы задушить.

Не слыша собственного дыхания, которое заглушало гудение холодильника, Лоретта простояла так несколько долгих минут, пока не заметила свое отражение в стекле над мойкой, – и эта сцена напомнила ей фильм ужасов[6], вышедший на киноэкраны пару лет назад, где в канун Дня всех святых две молоденькие няньки стали жертвами психопата в белой маске.

Вот только она сама выглядела уж больно смешно. Потому что зашла слишком далеко. Быть может, это всего лишь игра ее воображения, в конце концов. Последнее время нервы у нее стали совсем ни к черту. Потом, этот чертов сон, затаившийся где-то в глубине ее сознания, – он ну совсем не прибавлял уверенности.

Его голое тело было перепачкано черноземом, а огненные глазищи так и пялились на нее.

К тому же это могла быть бродячая псина из тех, что заполонили всю округу после того, как закрыли собачий питомник: должно быть, она метнулась прочь, услыхав, как Лоретта открыла окошко. Тем более что не далее как вчера она сама слышала, как свора собак лаяла где-то вдалеке.

Да. Всего лишь собака.

Ну почему ей всегда чудится всякая мерзость?

Лоретта положила нож рядом со стопкой конвертов – в основном со счетами, – которые еще не успела вскрыть. Ничего, подождут. А пока надо как-то совладать с бурей переполнявших ее чувств.

Утро настанет только через пять часов. Возвращаться в постель у нее не было ни малейшей охоты, да и торчать всю ночь на кухне ей тоже совсем не хотелось. А днем ей понадобятся силы.

Лоретта погасила свет и снова направилась к лестнице, так глубоко погруженная в свои мысли, что даже не заметила, как, идя по коридору, прошла мимо чего-то живого, затаившегося в тени и тихо поджидавшего ее.

Снаружи отчетливо слышался шелест гнувшихся на ветру колосьев – этот особенный шум сызмальства убаюкивал ее по ночам. Иногда Лоретта с обостренным чувством ностальгии вспоминала то время, когда она жила со своими родителями километрах в тридцати к северу, – время, когда земли Канзаса представлялись ей бескрайней чарующей вселенной, которую, как она думала, ни в жизнь не обойти. По крайней мере, до того самого дня, когда она, восьми- или девятилетняя девчушка, спряталась в поле забавы ради – только для того, чтобы выманить из дома отца и чтобы он пошел ее искать. Рискуя извозиться с ног до головы, она проползла вот так, на четвереньках, не один десяток метров, слыша, как он окликает ее из окна кухни, и давясь от смеха, а потом – от испуганного крика, когда руки и ноги ей облепили навозные жуки и кузнечики. В тот раз она заползла так далеко, что когда встала на ноги, то даже не увидела свой дом – только неоглядную шелестящую даль, простиравшуюся до самого горизонта, над которым нависало багровое небо. Лоретта шла и шла, куда глаза глядят, перепугавшись не на шутку и не зная, куда нужно идти: ведь кругом лежало безбрежное желтое море, – и так до тех пор, пока она вдруг не наткнулась на соломенное пугало с осклабившейся мордой и глазищами из осколков тарелки, сверкавшими на солнце, – один из них или сразу оба она видела из окна своей комнаты, и, когда слишком долго смотрела на них, они как бы давали ей недвусмысленно понять, что уже совсем скоро сцапают ее. Лоретта исступленно завизжала, не в силах остановиться, чем напугала отца, – тот примчался к ней с тряпкой в руке и увидел, как она лежит, распростершись, на земле в своем красивеньком розовом платьице, которое теперь было сплошь изгваздано.

5

Скоростная автомагистраль в штате Канзас.

6

Имеется в виду фильм Джона Карпентера «Хэллоуин» 1978 года.