И воскреснут мёртвые

Даруй нам, о Господи, с милыми встречу:

Ведь память о них не имеет границ

И голос любви нашей вечен.

Тогда это был лишь крик души... А спустя века, уже после Рокласовского Кризиса, наш представитель впервые встретился со Странниками... И затем, войдя в Союз Странников, мы действительно встретились с теми, о ком скорбели, кого лишь мечтали вновь увидеть... Но я с ужасом думаю: а что было бы, не пожелай тогда наша Земля присоединиться к Странникам? Ведь тогда так и остался бы главной силой мира Закон Расставаний...

- Ты боишься, что...

- Да, Уно, да... Я слышу споры на Земле, слышу их у тебя на родине... У вас есть те, кто кричат, что нельзя дать вторую жизнь тем, кто убивал их дедов и прадедов. На Земле изобретают аргументы потоньше, поразнообразнее, но суть-то их от этого не меняется... Боюсь - оба ваши мира решат отказаться... Ну - ничего страшного, не расстраивайся, Уно. Когда-нибудь ваши миры, может быть, и надумают... И если это будет позднее, чем... лет так через сто-двести, то ты всё равно воскреснешь... И Антон-Румата... И остальные... Ты всё равно увидишь бессмертную жизнь, стоит лишь подождать...

- Они боятся, что с восставшими из мёртвых восстанут и похороненные, как казалось, навсегда, тайны, - вздохнул Уно. - Они как испуганные ребята, обманувшие кого-то и боящиеся, что их обман вдруг раскроется... Боюсь, что так будет и дальше, и никогда, никогда не наступит светлый момент, если даже среди Полдня есть те, кому есть что скрывать...

- Ты говоришь, будто слышишь их слова и их мысли...

- Но... я их действительно слышу!

- И давно это у тебя... так? - осторожно спросил Странник.

- Нет, минуты... А что?

- Да так, ты мне просто напомнил одного человека, жившего совершенно в другие времена... Но - нет... Видимо - показалось...

- А он был... из нашего мира?

- Не уверен... Давно это было... Под Хармонтом... Да ладно, забудь, я же говорю - показалось!..

- Эх, вляпались мы, как ракопаук в янтарин! - до неприличного громко сказал вдруг Загорский. - Наши бюрократы, как всегда, на высоте! Собирается Всеобщий Совет, готовится совместное заседание всех трёх КомКонов и скоропостижно реанимировавшейся ГСП! Не знаю, как там покойнички вообще, но одного вы уже воскресили - Группу Свободного Поиска! Похоже - только они и готовы ратовать за ваше предложение! Остальные пока сомневаются, будут заседать, взвешивать все "за" и "против"... Кстати, Мак, мне жутко интересно, как это Второй и Третий КомКоны собираются заседать без своих шефов! Или они будут ждать нашего возвращения на Землю, а?

- Похоже - без нас им только удобнее спорить! - буркнул в ответ Каммерер. И отвернулся, уставившись в тусклую желтизну стены.

Уно вскочил и выкрикнул, не столько к присутствующим, сколько к аппаратуре Загорского, стараясь докричаться до землян:

- Ну нельзя же так! Зачем вновь ссылаться на Бромберга? Что значит "Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причём меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую, и это свершится волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой."?! Сколько можно наслаждаться этим непостижимым понятием чуждости? Раньше лепили его к люденам, сейчас вообще ещё сами толком не понимаете, к чему это цитируете! Зачем прикрывать свои мелкие боязни громкими словами, претендующими на правильность, как Рэба на ангела?! Что значит "Неторопливо обсудить, взвесить всё за годик-другой?!" Ведь каждый в душе за жизнь вечную, но почему-то готов отказать в ней другому, кого считал своим врагом или просто противником! Ну почему, почему на всё готовы ввести ограничения?! Ведь если счастье - то оно должно быть для всех, даром! Его нельзя дарить одним и отнимать у других!

Странник как-то странно посмотрел на Уно и мотнул головой, словно отгоняя наваждение.

Арканарский мальчишка с досадой плюхнулся рядом, прямо на пол, и зло и растерянно сказал, ни к кому не обращаясь:

- Не пойму... Не могу их понять... Высокое и низменное - в одном сплаве...

Он замолчал, и тишина висела в зале минут десять... Тем временем, повинуясь воле Странника, часть стен превратилась в экраны, транслирующие заседания с двух планет-кандидатов... Глупые, пустые заседания...

Уно отвернулся от изображения.

- А как всё началось бы, если бы наши миры согласились, а? Расскажи? Просто любопытно: а то вряд ли я увижу, как всё это будет по-правде.

- Сперва я поставил бы посреди зала Шар, - сказал Странник. И, повинуясь ему, посреди зала возникла рыже-золотистая сфера. - А затем тот, кто возьмёт на себя ответственность объявить Принятие и Воскрешение, коснётся этого Шара, запуская Музыку Миров, Музыку Мироздания... И произнесёт слова, которые встретят воскресающих... Скорее всего - слова из какой-то местной религии, приличествующие моменту... Произнесёт... Произнёс бы... Кажется - ваши миры хотят отказаться...

Странник сделал жест, желая убрать Шар, от которого в спешке отсели все остальные, едва он появился, но Уно остановил его.

- Подожди... Я, кажется, уже видел этот Шар... Воспоминания смазанные, как плохо запомнившийся сон... Я бежал в какой-то карьер, громко щёлкая каблуками и всё боясь, что в такой обуви сорвусь и полечу вниз, и что это будет неприлично... А внизу лежал Шар. Этот самый, или точно такой же... Я был уверен, что он выполнит любое желание. Любое-любое... Я бежал к нему и кричал во весь голос, чтобы он услышал меня... Кричал, и голос отражался откуда-то и возвращался ко мне моими же словами: "Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдёт обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!.." Я бежал к Шару, а потом что-то подняло меня в воздух, скрутило... Было очень больно, но я понимал, что это надо стерпеть. Ведь чтобы всем стало хорошо - кому-то должно стать очень плохо. Так пусть одному, пусть мне... Как ещё раньше, в одном очень счастливом городе, где я видел, как все жители живут счастливо и радостно лишь оттого, что мне в моём подвале плохо и неуютно... А потом я увидел, как с моей ноги сорвался башмак, и почему-то полетел не вниз, а вверх, в пыльное небо... И тогда меня скрутило так, что я всё забыл от боли... И очнулся уже в Арканаре... А всё это вспоминал, как сон. Выходит - не сон, а, Странник?

- Не сон... Тогда тебя звали Артур Барбридж... Это и было под Хармонтом... Значит - не показалось... Но я и не думал, что в Омеласе - это тоже ты... Может - и малыш Тробо - твоя жизнь, одна из многих?

- Это когда злой колдун развалил норку, и пришлось скитаться по свету, ища справедливости? Кажется, я читал когда-то такую сказку...

- Уно, Уно... Сколько же сюрпризов в тебе, малыш... - совсем как Румата сказал Странник. Он казался настолько удивлённым, что совершенно позабыл про Шар.

Прошло какое-то мгновение, и вдруг Уно вновь вскочил. Громко и звонко, напористо и торжественно выкрикнул:

- Я понял! Вы просто боитесь взять ответственность на себя! Каждый ищет бессмертия, счастья, полноты жизни, но хочет в случае неудачи иметь того, на кого можно сказать, что это он виноват. Ну что же - должен найтись кто-то, кто возьмёт ответственность на себя!

Уно отвернулся от камер Загорского и, взглянув на Странника, сказал:

- Извини, может, это не по правилам, но я это сделаю!

И с этими словами он положил руку на золотой Шар. Повернулся к камерам.

- Если Вы ищете, кого потом можно обвинить - знайте: меня! Я беру на себя ответственность этого решения, ведь я знаю, чувствую, что в душе каждый из вас стремится к счастью. Так пусть оно будет - для каждого! Для всех! Навсегда!

Странно колыхнулось Пространство, и из ниоткуда полилась тонкая, хрупкая мелодия, дарующая Свет...

* * *

В Союз Странников входили две новые планеты. Входили не младшими, но равными среди равных. И Слова говорил тот, кто первый посмотрел на Странников по-человечески. И среди сияния и Музыки Мироздания, немного смущаясь, Уно произнёс: