Страница 9 из 64
Формами такого социально-властного принуждения к соблюдению соответствующих социальных норм и наказания за их нарушения и являются санкции этих норм. Причем каждому виду норм присущи свои специфические санкции: моральным нормам — моральные санкции (моральное осуждение аморального поведения и т. д.), религиозным нормам — различные виды религиозного наказания (от внушения до отлучения от церкви и т. д.), правовым нормам — государственные (государственно-правовые) санкции и т. д.
Специфика права, его объективная природа и вместе с тем его отличие от других видов социальных норм и типов социальной регуляции представлены в принципе формального равенства. С позиций такого юридического подхода именно объективная специфика права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости определяет своеобразие санкции закона (его общеобязательность, государственно-властную принудительность и т. д.), а не официально-властная принудительность обусловливает и порождает эту специфику права, его отличительные сущностные свойства и характеристики. Вместе с тем именно правовая природа государства определяет суверенный характер государственной власти в соотношении с другими видами социальной власти.
Либертарно-юридическая теория различения права и закона (позитивного права) направлена как против легизма (юридического позитивизма), так и против юснатурализма, против смешения права с моралью, нравственностью и другими видами неправовых социальных норм. Здесь еще раз следует напомнить, что формальное равенство, свобода и справедливость — это, согласно либертарно-юридической теории, объективные, сущностные свойства именно права, а не морали, нравственности, религии и т. д. Это особенно важно подчеркнуть потому, что как легизм, так и юснатурализм и разного рода иные моральные (нравственные, религиозные и т. д.) учения о праве игнорируют правовую природу названных сущностных свойств права, например, считают требования справедливости, свободы, равенства моральными, нравственными, религиозными требованиями.
Именно в русле такого подхода легисты сводят право к закону и трактуют властную принудительность как сущность права и его отличительную особенность. По такой логике получается, что посредством принуждения (принудительной санкции) официальная власть может неправо (и вообще все неправовые социальные нормы) по своему усмотрению и произволу превратить в право.
Очевидны недостатки и разного рода теологических, моральных, нравственных и т. п. трактовок права, которые состоят в смешении различных видов социальных норм (и регуляторов), в игнорировании специфики права, в теологизации и этизации учения о праве и государстве, в подмене права религиозными или этическими феноменами, в предъявлении действующему праву (закону) и государству неадекватных (неправовых) требований и т. д.
Особо широко распространенными продолжают оставаться ошибочные представления о том, будто право должно быть моральным, нравственным (в подобных этических требованиях к праву мораль и нравственность, как правило, отождествляются). Но подобное требование означает, по сути дела, что право должно быть не правом, а моралью, что содержание закона (позитивного права) должно быть не правовым, а моральным.
Такое моральное правопонимание неизбежно деформирует существо не только права, но и морали, поскольку морализация права неизбежно сопровождается юриди-зацией морали. И в том, и в другом случаях праву и морали приписывается произвольное содержание и значение.
В разного рода моральных (нравственных) учениях о праве и государстве различение права и закона (позитивного права) подменяется различением морали и закона. И моральный подход к праву в лучшем случае ведет через его моральную трактовку и оценку к моральному обоснованию и оправданию морально “правильного” права, т. е. морального закона (позитивного права) и морального государства.
Между тем ясно, что искомой истиной и целью теоретически развитого юридического подхода являются именно правовой закон и правовое государство, достижение которых требует уяснения и учета специфики права в системе социальных норм и специфики государственной власти в ее соотношении с другими видами социальной власти.
Раздел III. Общество, право, государство
Глава 1. первобытно-общинный строй.
Происхождение права и государства
1. Основные характеристики родового строя
Исходной основой возникновения и существования первобытно-общинного строя является род (родовая община), который объединял людей по кровно-родственному принципу. Производство и потребление продуктов труда членов родовой общины, как и весь уклад их жизни, носили коллективистский характер. Все усилия сородичей были направлены на сохранение рода, его выживание и продолжение. С этим связано как подчинение действий всех членов общины общим интересам рода, так и защита каждого из них всем родом, включая и кровную месть за убийство сородича чужаком.
Управление жизнью и делами рода представляло собой общинное самоуправление и носило коллективный общественный характер. Общественный порядок в первобытном обществе поддерживался общеобязательными нормами сложившихся обычаев и институтами общественной власти.
Различные виды социальной власти (родовая власть, государственная власть и т. д.) отличаются друг от друга видом тех социальных норм (типом нормативности), которые определяют соответствующий порядок организации общественной силы и осуществления официального принуждения. Так, организация и применение общественной силы в виде государственной власти определяются правом (принципом и нормами права) как формой свободы индивидов — членов государства. Власть в первобытном обществе —- это власть рода в целом, а не власть индивидов — членов рода. Эта родовая власть определяется, обобщенно говоря, родовой нормативностью (комплексом родовых норм, обычаями рода и т. д.), верховным принципом которой является выживание, сохранение и продолжение данного рода. Как сам этот принцип, так и нормы родового строя и соответствующая родовая власть носят родоохранительиый характер.
Основным институтом власти в родовой общине было родовое собрание, на котором взрослые сородичи решали псе основные вопросы жизни общины. Родовое собрание избирало вождя (старейшину) рода, а также ряд других должностных лиц — военачальника, руководителя по делам охоты и т. д.
Роды объединялись в племя, а некоторые племена — и союз племен. При этом совет старейшин племени, куда входили старейшины (вожди) объединившихся родов, избирал вождя племени и других должностных лиц племени — военачальника племени и т. д. Аналогичным образом совет вождей объединившихся племен избирал вождя союза племен, военачальника и других должностных лиц такого союза племен.
Властные полномочия всех этих должностных лиц опирались на авторитет и доверие общества, на согласие и поддержку членов родовых общин. Вместе с тем назначение и функции этих должностных лиц, как и правила поведения всех остальных членов общества, были жестко подчинены устоявшимся непререкаемым обычаям, нарушение которых влекло суровые кары.
Формировавшееся социальное сознание и представления о социальных нормах повсеместно в примитивных обществах носили мифологический характер. Мифологическая система социальной регуляции ориентировала всех членов общества на соблюдение общих представлений о надлежащем и запрещенном (затабуированном) и безусловно отвергала отрыв и отклонения индивидуального от общеколлективного. В поддержании единства и стабильности социума, принятого типа социального поведения существенную роль играли многообразные запреты (табу), относящиеся к различным сферам жизни (половым, трудовым, брачным, бытовым и т. д.). На весьма ранних этапах становления социальной жизни табуируются каннибализм, инцест и убийство (членов данного социума).
2. Концепции происхождения права и государства