Смотритель

- Понятно, - сказал я, - Лота мы спасём, а город уничтожим. Нам не нужен этот гнойник на земле Ханаанской.

- Постойте, - закричал Авраам, - а вдруг там, кроме моего племянника, есть ещё праведники? Неужели вы уничтожите и праведников?

- Если мы найдём там пятьдесят праведников, то город будет цел, - сказал я.

- А вдруг там будет меньше праведников? - взмолился Авраам.

- Хорошо, - сказал я, - если мы найдём там двадцать праведников, то город останется целым.

- А если меньше двадцати? - стал причитать Авраам.

- Если мы найдём там пять праведников, то оставим город в целым, - сказал я. - А скажи мне ты, который зарезал не одну сотню людей, которые встали на твоём пути, какое тебе дело до людей, погрязших в грехе и разврате? За грехи людей должно отвечать все племя. За грехи Содома должны отвечать все горожане.

- Передайте Председателю, - сказал Авраам, - что если мы будем так вершить правосудие, то скоро на земле не останется никого. Ни одного человека. Пусть каждый отвечает за грехи свои, а праведники продолжат жить в председателевом благоволении.

- Хорошо, я передам это Председателю, - пообещал я и со спутниками двинулся в сторону города Содома.

Княгиня (продолжение)

Мы поели ухи и улеглись на охапки свежего сена, служившие нам лежанками.

- А что же дальше, Василь Василич? - спросил я.

- Как что, - деловито ответил старик, - вот покемарим маленько после ушицы, да пойдём готовиться к вечерней зорьке.

-Да я не про это, - быстро сказал я, - я про библиотеку.

- Про библиотеку, - пробормотал как-то задумчиво мой спутник, - про библиотеку, - явно раздумывая, говорить ему или не говорить и доверять ли мне то, что является сокровенным у пожилого человека. - Ладно, слушай про библиотеку.

Я, когда увидел её, то прямо-таки остолбенел. Другого слова подобрать не могу. Стою и ничего сказать не могу. А она вся такая воздушная, лёгкая. Думаю, сейчас ветерок дунет и унесёт её навсегда от меня, держать её надо и никуда не отпускать.

И я это самое прямо так и сказал ей. Сказал и покраснел, а она засмеялась:

- Какой вы прямо фантазёр, меня никакой ветер не унесёт и из этой библиотеки я никуда не денусь. А какую книгу вы бы хотели получить? Молодёжь сейчас запоем читает роман Николая Островского "Рождённые бурей", если хотите, то я поставлю в очередь на него и сообщу по телефону, если таковой у вас имеется, о подходе вашей очереди, а пока можете почитать роман того же автора "Как закалялась сталь".

Оба романа я читал как рекомендованные по линии политической учёбы. Книги хорошие, только вот последняя книга получилась послабее, а первая действительно хороша. Помнишь, как Павка Корчагин сказал? "Самое дорогое у человека - это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать её".

И Василь Василич замолчал, как бы что-то вспоминая и заново переживая прожитое. Но вдруг он встрепенулся и сказал:

- А я попросил у неё сочинения господина Эмиля Золя. И конкретно "Чрево Парижа".

Я знал, что Золя относится к числу иностранных авторов, не жалуемых советской властью, но роман как-то оставался в библиотеках как образец критики капиталистического строя и жалкой судьбы простых людей, не способных сопротивляться центральной власти.

Мой вопрос не то чтобы поставил её в тупик, но привёл в некоторое замешательство.

- Вы что, - шёпотом сказала она, - это же буржуазная литература и такой книги, по-моему, в библиотеке нет, мы недавно сжигали всю буржуазную литературу и мне кажется, что книги Золя сгорели вместе с ними. Разве можно вам, комсомольцу, интересоваться загнивающим западом?

- Мне можно, - весело сказал я, - я начал учить французский язык и мне нужно погружение во французскую действительность.

- Ну, что вы, - засмеялась девушка, - действительность времён господина Золя и сегодняшний день Франции это совершенно разные картины.

- А вы откуда всё это знаете? - с таким же шутливым настроем спросил я.

- А вот знаю, - засмеялась девушка, - давайте заполним ваш читательский билет. В каком санатории вы отдыхаете?

Я ответил и мой ответ словно ледяной водой окатил девушку. Тут, понимаешь ли, какое дело. Мы все в разведшколе секретились и были как бы людьми непричастными ко всему, а вот на отдых нам выдавали путёвки в санатории НКВД. Это есть бюрократический перекос. Вот и приезжает в санаторий гражданин с гражданским паспортом, а у него путёвка сотрудника, к которому должен быть почёт и уважение.

- Что-то не так? - спросил я, прекрасно понимая причину вдруг возникшего холода.

- Нет-нет, что вы, - поспешно сказала девушка, - всё в порядке, давайте ваше удостоверение, просто к нам сотрудники НКВД приходят только тогда, когда нужно проводить сортировку книг и уничтожать политически вредных авторов, развращающих молодых строителей социализма.

Я подал ей свой паспорт, такую маленькую серенькую книжечку с малюсенькой фотографией в нижнем левом углу. Там все чин по чину, московская прописка, детей нет и холост.

- А как же вы отдыхаете в санатории НКВД? - с интересом спросила девушка.

- Есть у меня брат двоюродный, - сходу стал сочинять я, - он работает в хозяйственном управлении НКВД и вместо санатория решил поехать на путину на Дальний Восток, а путёвку отдал мне, чтобы не пропадала, благо и фамилии у нас одинаковые и имена, и отчества. Он как и я, Головачёв Василий Василевич. Только постарше.

Я чувствовал, что холод начал таять, но сказав А, нужно говорить и Б. Сейчас обязательно последует вопрос, а с какого ляду я изучаю французский язык и где? Если что, буду говорить, что студент факультета иностранных языков в МГУ. Но такой вопрос не последовал, он как бы сам стал подразумевающимся ответом на него.

И тут Василь Василич остановился, вероятно, что-то вспоминая. И я не тревожил его, мало ли что, потихоньку задремав после сытного ужина.

Первая командировка. Грехи Содомские

- Что там в Содоме? - спросил я своих спутников, которых на Земле все звали Ангелами.

- Город сей расположен в местах благодатных, - сказал один Ангел. - Много воды, поля и сады орошаются и приносят урожаи огромные, отчего народ там живёт зажиточно и многие люди стремятся поселиться там. Вот и племянник Авраама прельстился хорошей жизнью и переехал туда жить. Содомитяне пресытились всем и стали искать новых ощущений в соитиях мужчин и женщин между своим полом.

- Ну, что же, - сказал я, - они получат то, что приказал сделать Председатель.

К вечеру мы подошли к Содому и увидели Лота, сидящего на лавке у городских ворот. Увидев нас, он подошёл к нам и низко поклонился, выказывая своё почтение. Он же хотел внести плату за наш проход, но я сам отвалил стражникам три сикля (один сикль - двенадцать граммов) серебра и мы вошли в город.

Все восточные поселения, в том числе и города, строились по одному принципу. На проезжую часть выходила глухая стена с дверью во внутренний двор дома, где была зона отдыха, маленький садик и подсобные помещения.

Что было примечательно в этом городе, так это странный запах бензина, серы и газа. Такое ощущение, что где-то прорвался газопровод и открылось нефтяное месторождение с низкокачественной нефтью с высоким содержанием серы.

Местные жители увидели незнакомцев и стали идти за нами, имея явно недобрые намерения. Число идущих за нами все увеличивалось и к дому Лота подошла уже внушительная толпа.