Страница 16 из 24
Несмотря на множество физиологических и психологических гипотез, наука не сильно продвинулась в понимании того, что же есть это увеличивающееся в психике «нечто», но более чем столетняя психологическая и психотерапевтическая практика подтверждает реальность этих механизмов. В тех случаях, когда возросшая «сумма возбуждений» не может быть отреагирована (в том числе вербально), начинают функционировать защитные механизмы, главным из которых является вытеснение из сознания переживаний, о которых, по образному выражению, и забыть нельзя, и помнить невозможно. Но эти переживания вытесняются только из сознания, а не из психики, где сознание составляет лишь некоторую часть.
Поскольку «сумма возбуждений» присутствует и не может быть отреагирована, защитные механизмы трансформируют эту энергию в «нечто соматическое». Происходит то, что позднее получило название «конверсии». Так как нам по-прежнему неизвестно объективное содержание этого «нечто», то (весьма условно) можно сказать, что происходит преобразование «психической энергии» в «энергию иннервации органов или тканей». Но, в отличие от обычной нервной регуляции деятельности внутренних органов, которая осуществляется с помочью импульсов определенной амплитуды и частоты, в данном случае из психической сферы в нервную систему происходит прорыв мощного энергетического потока «искаженного типа». Психическая сфера освобождается от чрезмерного перевозбуждения, а его разрядка направляется и осуществляется в соматической сфере. Именно так гипотетически описываются возникающие под влиянием сильных потрясений случаи инфарктов, инсультов и прободных язв желудка.
При хронической психической травме развиваются менее «катастрофические» соматические расстройства, но, по данным ВОЗ, именно они поставляют до 40 % обращений за медицинской помощью. Поскольку механизмы психической и нервной регуляции существенно различаются, словесный штамп о том, что у кого-то «не все в порядке с нервами», не имеет под собой никакой основы. В отличие от нервной системы, психика способна отличать реальные стимулы от воображаемых. Нервная система и на то, и на другое может реагировать почти идентично. Именно на этом феномене основаны все техники самовнушения, включая еще недавно чрезвычайно популярную аутогенную тренировку, когда, например, мысленное представление о том, что кисть погружена в горячую воду, тотчас вызывает расширение сосудов и температуру кожи этой руки.
2.8. Фиксация на травме
Несмотря на то, что соматизация способствует (пусть и патологическим путем) разрядке возникшего психического напряжения, в той инстанции психики, где произошла «трансформация» одной энергии в другую, формируется специфическое «ментальное ядро», или «пункт переключения». Это «ядро» остается ассоциативно связанным со всей имеющейся в памяти «атрибутикой» полученной психической травмы и будет всегда активизироваться на любой стимул, хотя бы отдаленно напоминающий ранее полученную психотравму одновременно запуская патологические механизмы отреагирования. Именно поэтому люди, пережившие катастрофические события, избегают фильмов-катастроф, похорон, книг и рассказов о несчастных случаях и т. д. Именно этот феномен имелся в виду, когда мы говорили о «навязчивом возвращении» к воспоминаниям о трагических событиях. Таким образом, пациенты страдают преимущественно от воспоминаний и патологических паттернов поведения, реализуемых бессознательно. Они не только постоянно находятся в плену болезненных переживаний (нередко – чрезвычайно далекого прошлого), но и отчаянно цепляются за них, потому что они обладают некой особой (пусть и трагической) ценностью. Например, можно ли забыть о счастливых минутах появления своего первенца, даже если его давно уже нет; можно ли вспомнить об этих счастливых минутах без того, чтобы еще раз не вернуться к событиям и переживаниям его трагической утраты? В ряде случаев пациенты не только не могут освободиться от своего трагического (пугающего или даже мерзкого) прошлого, но готовы ради него отказаться от настоящего и будущего – и вообще от всего, что происходит в реальности. Данный феномен получил не совсем верное наименование «ухода в болезнь». Точнее было бы определять его как «фиксацию на травме», которая может простираться на многие месяцы и годы, а иногда – на всю жизнь, провоцируя различные формы психопатологии, которая в этом случае может рассматриваться как еще один вариант патологической психологической защиты от неприемлемой реальности.
2.9. Институализация понятия «психическая травма»
Необходимость статистического анализа в ряде случаев трудно дифференцируемых психопатологических синдромов явилась причиной создания в 1952 г. первого «Диагностического и статистического справочника по ментальным расстройствам», более известного как DSM (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders). В этом справочнике на конвенциальной основе каждой форме психического расстройства придавалась относительно четкая характеристика. Но в первом издании справочника то, что позднее стало именоваться посттравматическим психическим расстройством, еще никак не связывалось с психической травмой, а упоминалось как «синдром отклика на стресс». В 1968 г. во втором издании (DSM-II) расстройства, связанные с психической травмой, были объединены в категорию «ситуационных расстройств», и только в 1980 г. в DSM-III последствия психических травм были отнесены к субкатегории «тревожных расстройств», которые развиваются в ответ на трагические и редкие внешние события. Итак, вначале травма определялась исключительно как результат внешнего воздействия и в терминах катастрофических событий. Если перевести это на обыденный язык: «Кому-то просто очень не повезло, что он оказался в недобрый час в плохом месте».
Любое трагическое событие для одного субъекта может пройти совершенно незамеченным, а у другого – вызвать любую форму психопатологии в зависимости от индивидуальной истории развития и состояния его психики.
Исходя из этих теоретических представлений, считалось, что каждый, кто пережил такое «не слишком часто случающееся» трагическое событие (например нападение грабителей, плен, пытки, изнасилование или внезапное стихийное бедствие), обязательно будет психологически травмированным. Однако согласно DSM-IV (1994), последствия психической травмы входят уже в другую рубрику – «откликов на стресс». Оказалось, что большинство людей, переживших катастрофические события, не проявляли сколько-нибудь существенных признаков и последствий психической травмы. Они отсутствовали у 54 % изнасилованных женщин, у 91 % попавших в автопроисшествия и т. д. В итоге были обоснованы представления о том, что участие в том или ином катастрофическом событии является необходимым, но недостаточным условием для психической травмы. Это качественно изменило подходы к этой форме психических расстройств, так как критическим фактором становилось не «внешнее событие», а глубоко-индивидуальный эмоциональный отклик на него.
У детей, которым на момент получения психотравмы было менее 5 лет, в 70 % случаев диагностировали нарушения речи или ее развития. У детей 6–12 лет ведущим симптомом становится энурез, дополняемый расстройствами речи (78 % всей патологии). У подростков 13–18 лет к аналогичным синдромам присоединятся депрессия, которая становится ведущим типом расстройств во всех группах взрослых (от 19–30 и 31–50 лет). У взрослых диагностируются также шизофрения, алкоголизм и эпилепсия, превышающие средние по популяции уровни.
Исследования состояния пострадавших при массовых психических травмах позволили выявить существенную специфику изменения их состояния в зависимости от возраста, в котором они находились в момент катастрофического события (Наджарян Л., 2004). Чем старше была личность на момент психической травмы, тем больше вероятность развития у нее тяжелых психических и соматических расстройств.