Страница 33 из 69
Казак на наблюдательном пункте. Фотография времен российско-японской войны.
Такая выносливость казаков выработала у них волю к немедленному решению всех задач тактического боя конницы. Поэтому казаки в конном бою мгновенно ориентируются и могут моментально перейти из обороны в наступление, неожиданно нападая на врага с флангов и с тыла.
Всестороннее физическое воспитание и постоянная военная подготовка казаков в мирное время подготавливают их и к участию в бою пластунов (пехоты).
Во время боя казаки могут разобраться в стратегических и тактических обстоятельствах и способах, оказывая более сильное давление там, где считают необходимым во время такой подвижной обороны.
В случае неудачи, казак пользуется своим знаменитым конем, чтобы исчезнуть так же неожиданно, как и вновь неожиданно появиться перед врагом.
Казацкие кони являются, без всякого сомнения, наилучшими среди коней-полукровок относительно скорости своего бега, выносливости и способности переносить невзгода и лишения.
Современные казаки происходят из казацких племен, которые сотни лет назад находились на кордонах степных народов, защищая свою жизнь от набегов татар, турок и враждебной Польши. В тех местностях развивалась самостоятельная казацкая жизнь.
Склонность к подвигам побудила казаков к завоеванию Сибири, где они создали многочисленные поселения.
Кажется, что казак физически и духовно сросся со своим конем, как и казацкий конь с казаком. Каждый из них дополняет один другого, являя как бы частицу самого себя.
В конце концов, казак и конь, дополняя один другого во всем, способны достичь значительные успехи-результаты» (359, 14).
Казаки переправляются через реку. Фотография времен российско-японской войны.
Казаки под Вафаньгоу. Рисунок А. Чикина.
Именно массовый героизм украинцев спас бездарное московское командование от полного разгрома. Об этом свидетельствовали зарубежные обозреватели. Так, на немецком плакате тех времен очень метко было изображено московское войско: солдаты с головами львов, офицеры с головами баранов, а генералы вообще стоят безголовыми (160, 19). Английский военный атташе генерал-лейтенант Гамильтон, с горечью высказал: «Российский солдат является материалом для формирования хорошего воина — если он сражается за что-то понятное для него, простое и очерченное, то способен к решительным атакам, о чем свидетельствует масса убитых. Но, таская войска назад и вперед (удручающее занятие, для которого у наших солдат есть меткое, но нецензурно выражение), выводя их преждевременно и поспехом из тщательно построенных укреплений, оставляя поле боя из-за потери одной-двух малозначительных позиций, легко превратить армию героев в армию зайцев. Я считаю огромным преимуществом российского солдата, что он, как правило, не поддавался деморализирующей тактике своих вождей» (121, II, 436–437).
Василий Немирович-Данченко в Манчжурии. Фотография времен российско-японской войны.
Казацкие офицеры 1-го Уманского полка. Фотография времен российско-японской войны.
Не отставали от командующего и другие офицеры: «Пишут, что российские офицеры, при первой возможности убегали из войска и скрывались в трактирах, только бы не идти в бой. Бывало, когда начинается бой, то офицеры и генералы обычно прятались сзади, вставляя вперед простых солдат, словно ту скотину на убой. Бывало, что солдаты так рассердятся на такие офицерские дела, то вначале постреляют своих офицеров, а тогда уже бьют японцев. Один человек, который находился в Порт-Артуре во время осады, рассказывал, что войско никогда не видело никаких генералов, кроме Кондратенко, а когда пришлось отдавать Порт-Артур японцам, то их откуда-то много вылезло таких, что солдаты их и в глаза не видели и в лицо не знали» (160, 19–20).
Кубанские казаки. Фотография времен российско-японской войны.
Василий Немирович-Данченко, брат великого украинского режиссера и драматурга Владимира Немировича-Данченко, принимал участие в японской кампании как военный корреспондент. В своих статьях он громил безмозглую идею командования создания сборных полков, составленных из кусочков различных воинских частей, со случайными начальниками, офицерами разношерстной масти, которые не знают своих солдат, и с солдатами, которые не знают своих командиров, без взаимного моральной сплоченности, без взаимного доверия, без традиций своей родной части, что гибельно отражается на успехах боевых действий. Смешно и противно, — писал он, — видеть, к примеру, казацкие забайкальские и другие сотни, которыми руководят и поводырюют не их природные начальники, а присланные из Петербурга офицеры — лейб-гусары, конногвардейцы и тому подобная «золотая молодежь». Что будет представлять собой Кавказское добровольческое ополчение с назначенными из Петербурга офицерами лейб-гвардейцами и лейб-гусарами, которые знакомы с горами только по «Кавказскому пленнику» и «Хаджи Абреком»? (99, 274–275).
Еще одним из примеров бездарности московского командования есть организация знаменитого налета генерала Мищенко на Инкоу. Два месяца главнокомандующий московскими войсками генерал Куропаткин под различными предлогами откладывал проведение этого налета и в то же время всем о нем рассказывал. За это время известие о будущем налете и его целях разошлось не только среди российских войск, но и среди японских. За два месяца японцы знали не только маршрут отряда Мищенко, но даже и номера частей, которые должны были принять в нем участие. Кроме этого, штаб генерала Куропаткина стянул в отряд различные казацкие части, возглавляемые московскими офицерами, которые не были знакомы со спецификой казачества, управления им в бою, прибавил к нему большое количество артиллерии (22 пушки) и гигантский обоз (1500 вьючных коней и телеги Красного Креста) с пешими погонщиками. Дополняло этот беспорядок то, что генералы из штаба армии даже не считали необходимым обеспечить отряд картами местности. Не было выдано и карты боевых действий, а когда после настоятельных обращений Мищенко удалось получить карту, оказалось, что на ней были обозначены только конечные пункты движения, промежуточные вовсе не были нанесены, как и не было рельефа местности. То есть, ориентироваться по этой карте было невозможно. Удивительно, как в таких условиях Мищенко удалось провести этот налет и удачно возвратиться к войскам, пройдя по неизвестной местности с боями 185 верст за 6 дней. После этого налета на Инкоу генерала Мищенко, которого простые казаки и солдаты справедливо считали одним из немногих героев этой войны, начали всячески высмеивать и шельмовать его, описывая, что этот налет не является чем-то выдающимся, а только неудачная задумка, забывая при этом, что планировал и организовал его не Мищенко, а Генеральный штаб, во главе с Куропаткиным (121, III, 619). Когда же Мищенко разрешили самостоятельно по своему выбору организовать нападение на Факуминь и Синтиминь, то результаты были совсем другими. Казаки, промчавшись молнией по японским тылам, захватили несколько поселков, серьезно повредили железнодорожные пути и телеграф, уничтожили значительное количество японских обозов и продовольственных складов, полностью вырубили две вражеских роты (270 человек) и взяли в плен 234 японских солдата, два пулемета и 800 подвод транспорта (9, 206). Проявил себя Мищенко и в боях за Сандепу, где казаки под его руководством отбросили японцев аж до Анджугоу, а при отражении контратаки на Сумапу он лично повел в бой спешеных казаков. В этом бою он был тяжело ранен в ногу (9, 177).