Страница 9 из 33
Сальми стоял в своей рубке, стиснув зубы. Море — одна сплошная меловая равнина. Огромные горы с белыми верхушками опрокидывались с грохотом на катер, рассыпались в брызги и опять выстраивались в великолепные белые громады…
Странные звуки неслись с этой белой равнины: тяжелые стоны, когда опрокидывались громады волн, свистящий шелест, когда вода бежала через палубу катера, и хриплое клокотание, когда из глубины морской пропасти поднимались волны. У моря много голосов. Но Сальми не слушал их, все его внимание было устремлено на то, чтобы провести катер со шхуной через кипящий водоворот. Теперь он подошел так близко к рыбацкому поселку, что видел мол и бешеную пляску прибоя. Он понимал, что невозможно провести русскую шхуну в узкие ворота мола. Но что делать? Назад в море нельзя. «В Негавн! — пришло ему в голову. — Там есть пристань, и там его катер и русская шхуна будут в безопасности». Он повернул около самого мола, прошел мимо и стал править на Негавн, где, как он знал, всегда стояли китоловные суда.
Как только катер миновал мол, море стало спокойно и потеряло свою белую окраску. Сальми шел, как во время прилива, когда не бывает белых пенистых гребней.
И вот катер вошел в Негавн. Сальми остановил мотор. Сейвог бросил якорь. Он видел, что русская шхуна делала то же самое.
«Откуда у него берется еще сила?»— подумал Сальми. Сам смертельно усталый, он прислонился к стене рубки.
К нему вошел Сейвог, лицо у него было совсем синее.
— Погиб наш Мелькер, чорт его дернул итти через палубу, — с трудом произнес Сейвог.
Сальми только кивнул в ответ головой.
IX. Печальный разговор.
В Негавне большое оживление. Сначала пришел ленсман[6]), он взошел на катер раньше, чем Сальми успел выйти из рубки. Молодой ленсман протянул Сальми руку и сказал:
— То, что вы сделали сегодня, шкипер Сальми — геройский поступок.
Сальми побледнел и прислонился к рулевой рубке.
— Это стоило человеческой жизни, — произнес он с усилием. — Мелькерсен остался там…
Теперь ленсман понял, почему Сальми так подавлен.
— Но ведь вы оба вернулись чудом! — воскликнул ленсман. — Никто не думал, что вы вернетесь. — Он положил руку на плечо Сальми. — Вы можете гордиться своим поступком. Не следует грустить о том, что один остался в море.
Слова ленсмана подействовали благотворно на Сальми. Он облегченно вздохнул. Когда он спустился в каюту, то увидал там русского шкипера, человека огромного роста, с сединой в волосах и с длинной бородой. Он взял руку Сальми, которая потонула в его медвежьей лапе, и, сказав несколько слов, которых шкипер не понял, вдруг обнял его и поцеловал в обе щеки.
«Странное обращение для мужчины!» — подумал Сальми.
Затем русский показал на койку, на которой лежала девушка с бледно-восковым лицом. Ее иссиня-черные волосы, спускавшиеся на плечи, подчеркивали красоту ее лица. Никогда в жизни Сальми не видал такой красоты! Неужели она умерла? У него сжалось сердце. Нет, грудь ее дышит. Он смотрел на нее и не мог досыта насмотреться на это лицо. Вдруг девушка открыла глаза, черные, как темная осенняя ночь. Девушка, видимо, поняла, что это он спас их шхуну. Она протянула ему руку и слабо улыбнулась. Сальми взял ее руку, холодную, как лед, и стал ее гладить, чтобы согреть. Девушка улыбнулась ему с полузакрытыми глазами. Затем отец сказал ей что-то, и она отдернула свою руку.
Сейвог сварил кофе и принес его в чашках. Русские пили горячий напиток, обжигая губы, дуя на него, чтобы остудить, а Сальми быстро проглотил горячий кофе и согрелся.
Пришел ленсман в каюту и привел переводчика. Русский шкипер заговорил, показывая на Сальми. Он благодарил его за спасение и предлагал в награду половину стоимости своей шхуны.
Сальми возразил, что это касается собственника катера, а не его. Переводчик объяснил это, и русский решил телеграфировать судовладельцу, требуя при этом, чтобы половина награды была дана шкиперу Сальми и его товарищам. Русский опять схватил руку Сальми и потряс ее. Затем девушка сказала несколько слов переводчику. Сальми узнал, что она благодарит и удивляется его отважному поступку. У девушки в глазах стояли крупные капли слез — видимо, она была очень взволнована.
В каюту катера входили новые и новые люди. Это были оставшиеся на берегу члены экипажа «Филистера». Они пришли в Негавн, чтобы посмотреть, что стало с «Филистером». Они видели, что катер с русской шхуной благополучно вернулись, но мало ли что могло случиться на борту в такой шторм! Может быть, катер поврежден и не может больше выйти в море?
Все вошедшие в каюту стояли молча. Они как будто стыдились, что отказались выйти в море.
— Ну, вы благополучно вернулись. Ты, Сальми, показал нам, какой ты отличный моряк! — сказал один из них.
Сальми был рад этим словам и нисколько не сердился на то, что они остались на берегу. Да им и нечего было делать на борту. Трех человек было совершенно достаточно. Сальми им это так и сказал.
Все посетители расселись в каюте, и их угостили кофе. Но никому из них не хотелось разговаривать. Они ждали, чтобы Сальми начал свой рассказ. Но он молчал.
Вдруг один из моряков сказал:
— А где же Мелькерсен? Что это его не видно?
Лицо Сальми передернулось — он давно ждал этого вопроса. Нет никакого резона обманывать этих людей — и он сказал:
— Мелькерсен остался там… Его снесла волна…
Жуткое молчание водворилось в каюте. Все переглянулись. Сальми видел по их лицам, как это известие на них подействовало. Краска сбежала с их лиц, и они оцепенели.
— Итак, значит, Мелькерсен погиб. Я так и думал, что кого-нибудь из вас снесет. Все же Мелькерсен — старик и был ближе всех к смерти, — заметил другой.
Тогда Сейвог добавил:
— Сам Мелькерсен виноват в своей смерти. Он ушел из-под прикрытия и пошел по палубе… Это было безумием, и за это он поплатился…
Все согласились с Сейвогом. Долго сидели и обсуждали происшествие и тепло вспоминали отсутствующего Мелькерсена.
После этого печального разговора Сальми переоделся в сухое платье, пошел на телеграф и коротко сообщил судовладельцу о том, что при попытке спасти русскую шхуну, погиб Мелькерсен.
Но он и не подозревал, что молодой ленсман только что отправил длинные телеграммы в три или четыре газеты— с подробным описанием спасения русской шхуны.
Когда Сальми вернулся на катер, все уже спали. Буря улеглась, и небо, только что бывшее серым и низким, опять засверкало высоким синим куполом. Кроваво-красное солнце стояло у края моря, и огненные полосы расходились по волнам.
Птицы кричали хриплыми голосами, налетали друг на друга, дрались на берегу. Ночь была полна странных звуков.
Сальми спустился в свою каюту. Не успел он скинуть с себя платье, как глаза его сомкнулись…
X. Неожиданная награда.
На следующее утро море было спокойно, как большая сверкающая река. Между высокой скалистой стеной и синим краем неба красный круг солнца стоял отвесно над катерами, которые работали в далеком море.
Сегодня большое оживление на море. Птицы проносились, подобно белым облакам, над катерами и бросались вниз головой, завидя добычу — краба или треску; выскакивающую из воды. И птицы довольны сегодня. Голоса у них звучали теперь по летнему.
Блестящие «морские свиньи», род дельфинов, выставляя из воды горбатые черные спины, непрерывной движущейся цепью окружали катера.
Но сегодня не так много катеров в море — их можно счесть. Большинство судов уже возвратилось домой. Завтра и «Филистер» должен покинуть рыбацкий поселок и итти на юг, в родной Когфьорд.
Сальми стоял на палубе и смотрел на лодки, которые в последний раз вытаскивали из воды снасти. Невесело было у него на душе. Утром он получил от хозяина телеграмму о своей отставке. Этого он никак не ожидал. Он знал, что хозяин вспыльчив, груб со своими людьми и обращается с ними непозволительно резко, но Сальми не сделал проступка, который дал бы хозяину право обращаться с ним хуже, чем с собакой. Конечно, то, что он вышел на «Филистере» спасать русскую шхуну, было самовольным поступком.