Страница 19 из 33
Как зачарованные, смотрели мы на это феерическое зрелище, когда по телефону донесся встревоженный голос:
— Ну, как вы себя чувствуете на дне? Все ли благополучно? Не оставайтесь слишком долго: барометр падает, и это мне не нравится. Достаточно вам воздуха? Нужно ли вам что-нибудь?
— Все в порядке, капитан! — весело откликнулся Маракот. — Мы не задержимся. Снабжаете вы нас всем чудесно. Комфортабельно, как в каюте. Распорядитесь потихоньку двигать нас вперед.
* * *
Мы вступили в область светящихся рыб, и нас забавляло, потушив свет, в абсолютной темноте, где даже светочувствительная пластинка могла бы висеть часами, не запечатлев ни малейшего лучика, наблюдать жизнь фосфоресцирующих обитателей океана. Точно перед черной бархатной занавесью медленно проплывают блестящие искорки, как ночью большой пассажирский пароход, выбрасывающий потоки света через ряды иллюминаторов. Некоторые странного вида животные имели светящиеся зубы, пылавшие в полном мраке; у других были длинные золотистые усы-антенны, у третьих язычок пламени качался над головой. Повсюду, куда только хватал глаз, мерцали блестящие точки, и каждое животное спешило по своим делам и светилось по-разному — ну, точь в точь ночные таксомоторы перед театрами на Стрэнде.
Потом мы зажгли свет, и доктор стал производить наблюдения над морским дном.
— Несмотря на всю глубину, мы все же не забрались достаточно глубоко, чтобы увидеть характерные породы низших слоев океана, — говорил он. — Но это не по нашей вине. Может быть, в другой раз с более длинным канатом…
— Типун вам на язык! — взвыл Биль. — Бросьте и думать об этом!
Маракот улыбнулся.
— Ну, вы скоро привыкнете к этим глубинам, Сканлэн. Ведь этот спуск не последний…
— Чорт знает что! — возмутился Биль.
— Да, привыкнете, и это вам покажется не опаснее, чем спуститься в трюм «Стратфорда». Вы увидите, мистер Хедлей, что данная почва, насколько мы можем ее рассмотреть сквозь плотный слой животных и губок — не что иное как застывшая лава, что указывает на древнейшее вулканическое происхождение этого плато. Я склонен думать, что это обстоятельство вполне подтверждает мое первоначальное предположение, и мы действительно находимся над вершиной архаического вулкана, а следующая за ней «Маракотова бездна», — он подчеркнул название, — не что иное, как кратер вулкана. Мне пришло в голову — и это будет весьма любопытно — медленно двигать нашу кабинку, пока мы не доберемся до края «Бездны» и не изучим как следует формацию этих мест. Я надеюсь увидеть обрыв невероятной глубины, уходящий перпендикулярно вниз к самому дну океана.
Этот опыт казался мне опасным; кто знает, насколько крепок наш канат, выдержит ли он могущее встретиться сильное подводное течение. Но для Маракота понятие опасности не существовало, раз дело шло о научных исследованиях. Я затаил дыхание, когда легкое содрогание стальной кабинки, раздвигавшей длинные плети колыхавшихся водорослей, показало, что канат натянут крепко и тащит нас за собой. Канат блестяще выдержал нашу тяжесть и с постепенно возрастающей скоростью мы стали скользить по дну океана. Маракот с компасом в руке отдавал по телефону распоряжения переменить направление или подтянуть кабинку повыше, чтобы перескочить через подводные препятствия.
— Базальтовое кольцо вряд ли больше двух километров в ширину, — объяснил он. — По моим соображениям, пропасть расположена западнее того места, где мы опустились. А если так, то мы очень скоро доползем до нее…
Мы беспрепятственно скользили над вулканическим плато, поросшим золотыми водорослями и сверкавшим тысячами фантастических красок.
Вдруг доктор схватил трубку телефона:
— Стоп! — закричал он. — Мы теперь на месте!
* * *
Внезапно перед нами раскрылась чудовищная пропасть. Жуткое место, кошмарное зрелище! Блестящие черные грани базальта круто спускались вниз, в неизвестное. Края пропасти поросли мохнатыми свисающими водорослями, извивавшимися, как плющ по стене; за этой колеблющейся, точно живой стеной были гладкие блестящие стены провала. Даже наши сильные прожектора не могли одолеть мрака бездны. Мы зажгли мощный сигнальный фонарь Лукаса и направили вниз сильный сноп параллельных лучей. Они падали в бездну все ниже и ниже, не встречая препятствий, пока не затерялись в непроглядном мраке.
— Это поразительно, это чудовищно! — воскликнул Маракот, и на его худом лице появилось довольное выражение, — нечего и думать, что такую глубину можно найти еще где-нибудь. Существует пропасть «Челленджера» в восемь тысяч метров у Ладронских островов, есть открытая «Планетой» пропасть в десять тысяч метров близ Филинтии и ряд других, но весьма вероятно, что «Маракотова бездна» совершенно исключительна как по крутизне спуска, так и по узости диаметра! Неудивительно, что она укрылась от наблюдений многих гидрографических экспедиций, составлявших карту Атлантики. Едва ли можно сомневаться, что…
Он замер на полуслове, и на его лице застыло выражение любопытства и удивления. Мы с Билем, бросившись к иллюминатору, окаменели при виде поразительного зрелища.
Какое-то крупное животное поднималось к нам по световому туннелю из глубин пространства. Оно было еще далеко и освещено слабо, и мы едва могли различить огромное черное тело, медленными хищными движениями поднимавшееся все выше и выше. Карабкаясь каким-то непонятным образом, оно ползло уже по краю пропасти. Вот оно приблизилось, и в более ярком свете мы смогли яснее рассмотреть чудовище. Это было существо, неизвестное науке, но в нем был ряд особенностей, известных каждому из нас. Это была помесь чудовищного краба с гигантским раком; две гигантские клешни торчали у него по бокам и пара тяжелых громадных усов вибрировала над черными круглыми злыми глазами на выкате. Панцырь светложелтого цвета имел в окружности метра три, а в длину чудовище, не считая усов, было не меньше десяти метров!..
— Поразительно! — воскликнул Маракот, лихорадочно царапая в записной книжке. — Глаза на подвижных члениках, эластичные суставы — род «Crustaceae», вид неизвестен. «Crustaceus Maracoti…» Почему бы и не так, а?
— Чорт с ним, с его именем! Ей-ей, оно лезет прямехонько на нас! — закричал Билль. — Слушайте, док[18]), а не лучше ли нам выключить свет?
— Один момент! Один момент! Только набросаю его очертания! — воскликнул натуралист. — Да, да, теперь тушите.
Он щелкнул выключателем, и снова мы очутились в непроглядной темноте, прорезаемой фосфоресцирующими точками, пролетавшими, как метеоры в безлунную ночь.
— Это самая скверная скотина в мире, — проворчал Биль, вытирая пот со лба. — Чувствуешь себя, как после бутылки контрабандного самогону.
— Действительно у него страшный вид, — заметил Маракот, — но еще страшнее иметь с ним дело и испытать силу его клешней. Однако, в стальной кабинке мы в полной безопасности и можем наблюдать его в свое удовольствие…
Только что он произнес эти слова, как раздался точно удар тарана по внешней стенке кабинки. Потом царапанье, скрежет и новый удар…
— Слушайте, ему хочется к нам! — в ужасе закричал Биль. — Нет, право, надо было написать на дверях: «вход посторонним воспрещается».
Он старался шутить, но дрожащий голос выдавал его волнение. Сознаюсь, что и у меня поджилки затряслись, когда я убедился, что чудовище ощупывает нашу кабинку, размышляя, что это за странная банка и найдется ли в ней съестное, если ее умеючи вскрыть.
— Он не может нам повредить, — сказал Маракот, но в голосе его не чувствовалось уверенности. — Может быть, лучше избавиться от него?
И он крикнул в телефонную трубку капитану:
— Поднимите нас на десять-пятнадцать метров!
Через несколько минут мы поднялись над равниной из лавы и закачались в покойной воде. Но дьявольский рак не отставал. Вскоре мы снова услышали царапанье и постукиванье клешней, которыми он продолжал ощупывать кабинку. Было ужасно жутко сидеть в темноте и чувствовать смерть в двух шагах от себя. Выдержит ли стекло, если по нему стукнет страшная клешня? Этот безмолвный вопрос волновал каждого из нас.