Страница 13 из 33
Женьшенщик одним взмахом ножа отрезал от своего живота кусок кожи…
Это уже была игра «на мясо», и ни один китаец не имет права отказаться от этой ставки…
В фанзе все как-то сжалось и притихло. Игроки посторонились от женьшенщика и со страхом и с восхищением смотрели на него.
Я теснее прижался к щели, крепче сжав свое ружье.
— Тише, тут дело дурным пахнет, — шопотом остановил меня Сухожилов.
Хунхуз молча подошел к платку, подобрал кости, незаметным движением руки откинул мясо женьшенщика в сторону и так же спокойно, как и в прежний раз, кинул кости. Все притаили дыхание.
У хунхуза снова оказалось шесть очков на каждой костяшке.
Женьшенщик, шатаясь, собрал кости, поднял их над головой, крутнул в воздухе раза два и, крепко сжимая в кулаках кости, уперся ими в платок. Потом он разом разжал кулаки и отвернулся.
— Восемнадцать! — крикнул кто-то из китайцев.
— Восемнадцать? — разом повернул женьшенщик свое костлявое лицо.
Хунхуз, не обращая на него внимания, снова подобрал кости и, как бы невзначай, бросил их на платок. У него оказалось всего пять очков. Женьшенщик радостно подскочил к кану, в свою очередь собрал в руки кости, потряс их над платком и уже спокойнее выбросил их. У него набралось десять очков.
— Нет хулацзы, нет хулацзы! — радостно закричал он, подпрыгивая перед хунхузом.
— Моя все равно тебе хулацзы не отпускай. Твоя надолго хулацзы, моя играй на мясо, — остановил его хунхуз.
— Не надо мяса, давай ему обратно хулацзы, давай обратно хулацзы! — потребовали за ним все китайцы.
— Нет, моя мясо играй! — твердо стоял на своем хунхуз.
— Давай ему хулацзы, зачем себя портить! Зачем хворать будешь, мясо от брюха резать надо, — пробовали урезонить его приятели.
— Нет, моя мясо играй! — попрежнему упрямо твердил хунхуз, отходя от всех в угол.
Но ему не дали сделать и шагу; китайцы набросились на него, сшибли с ног, кто-то сунул женьшенщику тот самый нож, которым он только что резал себе живот, и все в один голос потребовали:
— Бери от него свой мясо, бери!
Я опять схватился за ружье.
— Не трогай, это их обычай, у них в тайге свои законы, не вмешивайся, а то и тебе кусок отсекут, — остановил меня Сухожилов.
Но все равно я не успел бы помочь хунхузу. Женшенщик в одно мгновенье взмахнул ножом и, отхватив от его живота точно такой же кусок, какой ставил и сам, потряс им в воздухе.
— Теперь хулацзы даешь? Даешь хулацзы? — закричал он.
— Даешь хулацзы? — с азартом повторили остальные китайцы.
— Нет! — также твердо выкрикнул хунхуз, вскакивая на ноги и таща за собой к двери женьшенщика. — Теперь моя смерть играй будет! Моя с тобой смерть играй будет!
— Смерть играй, это справедливо! — объявил Ха-Ли-Чан, до сего времени не вмешивавшийся в спор, и, вытащив из-под кана длинную веревку, увлек за собой всех на двор.
— Давай-ка, Алексеич, по добру по здорову за хребет выбираться, а то не ровен час и мы ввяжемся в эту катавасию. Дело тут опасное, все равно, что с огнем, — посоветовал мне Сухожилов.
— А что? — удивился я.
— А вот, видишь ли, хунхуз после проигрыша был обязан объявить женьшенщику, что тот от хулацзы освобождается. Видишь ли, он этого не сделал, сам решил отдать свое мясо, а теперь и пошел на последнее дело, — игру в смерть. А это у них кончается не одной смертью, а несколькими. Тут такой пир у них будет… Забирай-ка вещи, да по коням!..
И Сухожилов, забрав свою винтовку и переметные сумы, двинулся к выходу.
На дворе мы осторожно прокрались к сараю, оседлали лошадей и вывели их на двор. Но все же, подталкиваемые любопытством, мы решили проследить за этой игрой.
Я первый высказал эту мысль.
— Не думал, что ты такой любопытный до смертоубийств. Ну, да ладно! Только осторожней, садись на коня, с него, смотри, не слезай, и вот, выберемся туда к дороге, там место хорошее, чуть чего — и удрать успеем во-время и нам видно все будет, — посоветовал он, направляясь к кустам рябины.
Из-за кустов мы увидели большую гладкую поляну, посреди которой одиноко стояло сучковатое дерево. Крупная, полная луна светила не хуже, чем тусклое осеннее солнце. Оба китайца: женьшенщик и хунхуз, поджав раны, стояли под деревом…
На верхушке сухостоя возился один из приятелей хунхуза и там заправлял длинную веревку, принесенную Ха-Ли-Чаном. Концы веревки держал Ха-Ли-Чан, завязывая на них петли.
Китайцы правильным полукругом обступили игроков и молча, с блестящими глазами наблюдали за приготовлениями.
Но вот веревка была готова, оба игрока просунули головы в петли и, под счет толпы, разом подпрыгнули вверх, потом потянули друг друга. Суть этой страшный игры заключалась в том, что каждый из китайцев должен был тянуть веревку до тех пор, пока его противник не будет задушен.
Когда игроки подпрыгнули и их веревка натянулась, китайцы вытянули вперед головы и сузили круг…
А под деревом противники ворочались, подпрыгивали и что-то кричали, стараясь задушить один другого. Но так как по весу они оказались равными, то игра затянулась. Они оба посинели, жилы на лбу напряглись, у обоих изо рта выступила пена; но ни тот, ни другой не имел силы затянуть веревку на шее противника.
Наконец, зрители не выдержали и, подскочив к игрокам, с азартом потребовали от того и другого, чтобы они сильнее натягивали веревку. Некоторые из них с омерзительными движениями и прыжками показывали даже, как надо натягивать, чтобы удобнее задушить противника…
Это меня так возмутило, что я, уже не рассуждая, сжал бока своему коню, выхватил из-за пояса громадный кавказский кинжал, служивший мне в последнее время вместо охотничьего ножа, и, пустив коня на всем скаку, обрезал веревку.
Игроки сразу оборвались и покатились на землю. Китайцы же сначала опешили и, опустив руки, молча наблюдали за тем, как я повернул коня к Сухожилову, но потом спохватились, зашумели и, когда уже я гнал коня обратно, с чем попало бросились на меня.
Не будь Сухожилова, мне бы не сдобровать. Он во-время скинул с плеча винтовку и тут же разрядил ее в сухое дерево. Китайцы, услышав частые выстрелы и свист пуль, прилегли к земле. Сухожилов подскочил ко мне и крикнул:
— Гони прямо, дорогой!
И сам, еще раз зарядив винтовку, для острастки выстрелил раза два по направлению фанзы и пустился за мной…
На хребте он догнал меня, сдержал свою лошадь и покачал головой.
— Эх, и угораздило ж тебя! Какой ты прыткий! Ведь не будь винтовки, не выйти бы тебе живым. Притом теперь и дособолевались! Ворочайся-ка домой, а там за Амур поедем. Здесь, Алексеич, они этого не простят, разыскивать теперь нас будут. Эх, право, какой ты?!.
МАРАКОТОВА БЕЗДНА
Новый научно-фантастический роман А. Конан-Дойля
Рисунки худ. В. Голицына
В октябре 1927 года английский журнал «The Strand» начал печатать новый роман А. Конан-Дойля под названием «Маракотова бездна». Редакция «Следопыта», внимательно следя за всеми новинками западной литературы, сразу же озаботилась переводом и подготовкой к помещению в нашем журнале этого романа. Однако в № 11 «Следопыта** мы не могли начать его печатание, так как посвятили этот номер целиком материалу, связанному с юбилеем Великой Октябрьской Революции. Не желая лишать наших новых (на 1928 год) подписчиков начала интереснейшего произведения знаменитого английского писателя, мы и в № 12 воздержались от помещения вышедшей в свет части «Маракотовой бездны». Поэтому, хотя мы и запоздали несколько (по сравнению с другими советскими журналами, поспешившими использовать роман с 1927 г.), но даем нашим читателям то преимущество, что весь роман Конан-Дойля будет сосредоточен в номерах одного года. Кроме того, в «Следопыте» роман сопровождается новыми оригинальными рисунками нашего иллюстратора, художника-мариниста В. М. Голицына.