Записки следователя

На первом курсе для меня было очень неудобно готовиться к занятиям на следующий день; в общежитии всегда шумно; дома привык готовить уроки в тишине. Приходилось заданный материал учить ночью, когда все ложились спать. Поэтому не всегда высыпался; слушать и записывать лекции было тяжеловато. К тому же приходилось преодолевать не только сон, но и чувство голода. Первый год стипендия составляла сто пятьдесят рублей в месяц. На день приходилось пять рублей, которые я делил: утром – один рубль пятьдесят копеек, на них мог купить только три пирожка с картошкой или с рисом; на обед – два рубля, на которые брал в столовой тарелку постного супа или борща, порцию каши, стакан чая и кусочек хлеба; на ужин приходилось один рубль пятьдесят копеек, это порция каши и стакан чая с хлебом. Иногда из-за сильного чувства голода приходилось на еду расходовать по шесть-семь рублей в сутки, но потом несколько дней перед стипендией питался на два рубля в сутки, покупая в магазине только хлеб и дешевую соленую хамсу. Так питалось большинство первокурсников, не ждавших помощи из дома. В письмах родителям я всегда писал, что мне хватает денег на питание, высылать ничего не надо. Не хотел ущемлять их.

Трудный, полуголодный период жизни в определенной мере имел и положительное влияние на меня (думаю, что и на других, прошедших такое испытание). Всё последующее время я бережно относился и теперь отношусь к хлебу, ко всем другим продуктам питания, к одежде и другим вещам, помня, что на их производство затрачен большой труд простых тружеников сельского хозяйства и промышленности. Не могу равнодушно смотреть на валяющиеся на земле или выброшенные в мусорник куски хлеба и другие продукты. Всем своим родным, близким, друзьям и знакомым при каждом удобном случае напоминаю о цене хлеба и других продуктов. Рекомендую покупать их столько, сколько могут съесть, а если случится, что останется, то скормить животным, птицам, но никогда не выбрасывать.

Недостаток денег имел еще одно положительное влияние на меня – заставил считать каждую копейку и хорошо обдумывать, на что лучше расходовать, не покупать того, без чего можно обойтись. Поэтому твердо решил отказаться от курения. К этой пагубной для здоровья привычке я в числе других ребят пристрастился во время окончания учебы в седьмом классе. Курили табак, который взрослые мужчины выращивали у себя в огородах, сушили, мелко дробили, завертывали в обрывки газет, поджигали и втягивали в свои легкие дымовую отраву, умышленно укорачивая свою жизнь и жизнь своего потомства. Благо, что в то время у нас никто из женщин не курил. После отъезда из дома я покупал и курил дешевые папиросы и сигареты.

Более весомая причина для отказа от курения – неравнодушное мое восприятие жизни нищих, с которыми приходилось часто встречаться на рынке, на улицах, вокзалах, в поездах. Особенно тяжело было смотреть на инвалидов войны, стоявших на костылях или сидевших без ног на самодельных деревянных тележках и просивших у прохожих копеечку на пропитание. Обидно за нашу Великую страну и правителей, которые ее беспомощных защитников оставили на произвол судьбы. Не меньшую жалость вызывали и изможденные просящие старушки. Я всегда подавал милостыню, проходя возле этих жалких людей, отдавал им все деньги, сэкономленные от навсегда оставленного курения.

Нищенское положение простых людей и другие несправедливости в жизни, с которыми приходилось непосредственно сталкиваться или слышать о них, заставили меня пересмотреть и изменить свое мнение о руководстве государства, прежде всего о вожде народов И. В. Сталине, в худшую сторону. Подобное наблюдалось и у других учащихся техникума. Мы часто в свободное время между собой обсуждали разные действия руководства страны и других структур, с которыми были не согласны. Высказывали крамольные мысли, за которые в то время арестовывали и отправляли в места лишения свободы как политически неблагонадежных. Нас такая участь миновала. Не попали в поле зрения КГБ. А другие всё же поплатились. Вот что записано в моем дневнике за 5 марта 1953 года (день смерти И. В. Сталина): «В нашем техникуме раскрыт подпольный политический кружок… Состоял он из наших студентов и ранее окончивших наш техникум. Руководителем был студент II курса И. Терещенко, уже отслуживший в армии… Они давали критический анализ советской литературе. Называли себя „любители художественного слова“. У Терещенко найдена запрещенная литература и рукописи собственного сочинения. За это их арестовали и увезли в город Сталино. Потом – судили. Сколько им дали, мне неизвестно…».

С начала учебы в техникуме я начал вести дневник, в котором записывал события своей студенческой, а потом и производственно-трудовой жизни, ее волнующие моменты и размышления. До 1960 года эти записи разместились в четырех общих тетрадях. Теперь буду делать выписки из них.

Моя впечатлительная, правдолюбивая, заступническая и прямолинейная натура часто приводила к конфликтам с лицами руководящего состава. В то же время эти черты моего характера всегда приветствовались общественностью, а коллективы, где я учился или работал, постоянно избирали меня сначала комсомольским, потом партийным вожаком. В ряды ВЛКСМ меня приняли в мае 1948 года, после окончания шестого класса, а в седьмом классе избрали секретарем первичной комсомольской организации школы. В техникуме избирали старостой и комсоргом группы и членом бюро комсомола техникума. В ряды КПСС приняли в декабре 1964 года. В комсомол и в партию я вступил не по личным, а по идеологическим мотивам. Идеи социализма и коммунизма всегда были и будут притягательными для простого трудового народа и прогрессивной интеллигенции. В этих идеях заложен дух честности, справедливости, равенства людей во всех отношениях, коллективизма и взаимовыручки, скромности и уравновешенности. Эти идеи покоряют умы многих выдающихся людей с самой глубокой древности и до нашего времени. Они верны, поэтому непобедимы, как бы ни пытались очернить и запретить их разного рода националистические, фашистские и другие недруги и негодяи. Дух этих идей созвучен с библейскими христианскими канонами и духом других религий, проповедующих только добро и справедливость в человеческом обществе, во взаимоотношениях между людьми, между всем живым на Земле.

У противников коммунистической идеологии хватает ума только на оголтелое беспочвенное ее охаивание, а логически опровергнуть это учение они не в состоянии. Это невозможно, так как оно верно. Они могут только спекулировать (и часто достаточно обоснованно) на тех ошибках и просчетах, которые допускают члены коммунистической партии в практической деятельности. Те кто пролез в партию не по идейным мотивам, а ради личных корыстных целей, своими действиями умышленно наносил вред идеалам коммунизма. Наглядный пример – КПСС (ранее – ВКП(б)). До Октябрьской революции и сразу после нее в партии были только высокоидейные революционеры. Они заботились о благе трудового народа, а сами вели очень скромный образ жизни. Личный пример этому показывали высшие должностные лица государства: В. И. Ленин, И. В. Сталин, М. И. Калинин, К. Е. Ворошилов, Ф. Э. Дзержинский и многие другие. Никакого богатства, никакой роскоши у них не было. Всё скромно и просто. Об этом все интеллигентные люди во всех странах мира знают. В силу своей ограниченности не знают этого (или не хотят знать) только их очернители. Но это уже их проблемы.

После смерти Сталина всё больше и больше компартию наводняли разного рода проходимцы: карьеристы, фортунисты, развратники и прочая нечисть. Они проникли во все эшелоны власти снизу доверху. Благоприятной почвой для них была однопартийная система в СССР. При продвижении по служебной лестнице преимущество в большинстве случаев имели члены партии. Поэтому любой карьерист вступал в КПСС, а потом путем угодничества и взяток вышестоящему начальству продвигался по службе и имел более свободный доступ к материальным благам. Никакой идейности и скромности у таких коммунистов не было. Свое служебное положение они использовали в основном в личных целях, для обогащения. Жили они не по законам, а по своим понятиям. Особенно этим отличались руководящие работники райкомов, горкомов, обкомов и ЦК партии, в подчинении которых находились все правоохранительные органы: милиция, КГБ, прокуратура, суды. По их указанию прекращалось любое уголовное дело. С ними тесно взаимодействовали и руководящие работники советских органов. Они фактически не избирались, а назначались партийным руководством. Безальтернативные выборы в советы всех уровней были формальной стороной дела.