Закон парных случаев

Если до плиты я дотянуться не мог, то до табуретки – запросто. Я разбил ею окно, с наслаждением вдохнул чистый воздух и заорал во все горло: «Помогите!». Потом сообразил, что вряд ли на крик о помощи поспешит много народу, и заменил «Помогите!» на «Пожар!».

Мне показалось, что входная дверь тихо открылась.

- Эй, кто-нибудь! Помогите!

Я хотел крикнуть, но получилось только сдавленное шипенье – почти как газ из конфорок. Горло саднило, голова кружилась – несмотря на воздух с улицы, проникавший в разбитое окно.

- Твою мать! – выругался незнакомый мужской голос, и на кухню вбежали Саша с незнакомым мужчиной лет тридцати пяти.

- Мартин, жив? – услышал я сквозь звенящую дымку.

Саша выключил газ, полностью распахнул окно и похлопал меня по щекам.

- Вить, давай быстрее, - крикнул он своему другу, который что-то искал в кладовке.

- Сейчас, - буркнул тот и подошел ко мне с жутковатого вида агрегатом для резки металла, русского названия которого я не знал.

- Так, кольцо пилить не буду, а то без руки останешься, - сказал Виктор, поглядывая то на наручники, то на батарею, то на меня. – Трубу, конечно, легче, но жалко. Так что сейчас болгарочкой цепочку разрежем, а там видно будет. Шуран, держи ему руку!

Крепко прижав меня к стене, Саша поднял мою руку так, что короткая цепочка натянулась, а кольцо впилось в запястье.

- Потерпи, Мартин.

Включив «болгарочку» в розетку, Виктор запустил ее, пила взревела и легко управилась с цепочкой. Одно кольцо осталось на моем запястье, другое – на трубе батареи.

- На балкон. Быстрее! – скомандовал Саша.

Но ноги отказывались подчиняться. Каждое движение отзывалось резкой болью во всем теле.

- Да ты хороший какой! – присвистнул Виктор. – Шуран, помоги.

Подхватив под руки, Саша и Виктором вытащили меня на балкон. Где меня благополучно вырвало – хорошо хоть, не вниз, вот был бы кому подарок на голову. Мне принесли воды, я попил, вымыл лицо – стало легче, хотя голова нещадно болела. Все вокруг плыло, в ушах звенело.

- По-хорошему тебе бы надо в больницу, - сказал Саша, когда я немного отошел и меня отвели в комнату. – На первый взгляд, ничего особо страшного, ушибы, ссадины, сотрясение мозга небольшое. Но где гарантия, что нет внутренних повреждений?

Я старательно прислушался к себе.

- Вроде, пока терпимо. Разве что нос… наверняка сломан. Но все равно. Не хочу в больницу.

- Хозяин барин. Только все равно тебя увезти отсюда надо. Идти можешь?

- Потихонечку могу.

- Потихонечку и пойдем.

- А как вы?..

- Все потом.

В прихожей на тумбочке валялся мой телефон. Я схватил его, едва успев удивиться, что скины не забрали его с собой. Мы вышли из квартиры, вызвали лифт, но поехали не вниз, а вверх, на последний этаж. С площадки приставная металлическая лесенка вела к открытому чердачному люку.

- Позаимствовал у дворника ключ, - пояснил Виктор. – Смелее.

Он подождал, пока мы с Сашей поднимемся на чердак, забрался сам и задвинул крышку.

30.

Чердак был сравнительно невысоким – я вынужден был пригибаться, чтобы не задеть головой какие-то строительные конструкции. Было пыльно и темно – свет проникал только через крохотные окошечки под самой кровлей. Но Виктор прекрасно ориентировался в этой темноте. Он уверенно вел нас к какой-то хорошо знакомой ему цели.

- Сюда мы этим же путем шли, - шепнул Саша. – Не бойся, не заблудимся. Сейчас выйдем на другую лестницу.

- Здесь, - сказал Виктор, наклонившись над слабо светящимся четырехугольным контуром в полу.

Он отодвинул крышку люка, и мы спустились на точно такую же лестничную площадку, только немного погрязнее. Да и лифт здесь не работал.

- Вот ведь блинский блин! – сплюнул Виктор. – Ты как? Сможешь сам спуститься?

- А куда я денусь? – поморщился я.

Мы начали медленно спускаться по лестнице, останавливаясь на каждой площадке. Я вспомнил, что совсем недавно лифт не работал в соседнем парадном, и мы точно так же поднимались с раненой Женей. Похоже, в последнее время всякие странные и страшные моменты моей жизни так и норовят ходить парами. Что-то я об этих парах совсем недавно то ли читал, то ли слышал. Ну да, конечно! Это же ведь закон…

Стоп! Женя!

- Саш, а что с Женей? – холодея животом, спросил я. – Три дня подряд звонил вам обоим, никто не отзывается.

- Да ничего с ней такого. В экспедицию уехала, за Старую Ладогу. На раскопки. Телефон там не берет. А у меня деньги кончились, только сегодня положил. А вот ты куда?.. Хотя ладно, сейчас молчи лучше, потом расскажешь.

Мы добрались наконец до первого этажа, но Виктор махнул рукой в сторону подвальной лестницы. Вход в подвал закрывала решетка, но замка на ней не было.

- Туда, - Виктор открыл решетку и спустился в подвал.

Там было еще темнее и грязнее, чем на чердаке. Ноги скользили, под ними что-то хлюпало, где-то капала вода. Виктор включил маленький фонарик, но толку от него было чуть.

- За трубу держитесь, - сказал Виктор и посветил на ржавую трубу, идущую вдоль стены на уровне моих плеч.

Вот ведь как все относительно, усмехнулся я, хватаясь за мокрую, скользкую трубу. Идешь по улице и переживаешь вовсю, не слишком ли заметно крохотное пятнышко от мороженого на рубашке. Зато когда прижмет, лезешь с головой во всякое дерьмо и не задумываешься, реально ли отстирать одежду или придется с ней распрощаться. Уж как я любил эту акулью майку, а настоящая шкура все же дороже. Кто б сомневался!

Пару раз я вляпался во что-то мягкое и скользкое, а уж воняло в этом подвале! Наконец мы поднялись по ступенькам, Саша открыл дверь, и мы оказались в тупичке за кустами сирени. Прямо перед дверью стояла видавшая виды синяя «шестерка». Или «пятерка»? Я плохо разбирался в «породах» российских машин.

- Быстрее! – скомандовал Виктор. – Вы оба – на заднее сиденье и пригнитесь. Я не думаю, что они после этого газового фокуса где-то поблизости, но чем черт не шутит. Лучше не рисковать.

- Кстати, насчет стекла, - начал было я, но Виктор мирно посоветовал мне заткнуться.

- При случае сочтемся, - улыбнулся он, сражаясь с зажиганием. – Не будет Сашки рядом – вскроешь мне какой-нибудь чирей. Или я к тебе в Прагу в гости приеду.

- Всегда пожалуйста. И чирей, и в Прагу.

Наконец-то я смог разглядеть его – до этого все было как-то не досуг. Виктор был невысоким и крепким, коренастым, как будто рос себе, рос вверх, а потом решил, что хватит уже, можно теперь и вширь подрасти. У него был смешной нос уточкой, широко расставленные карие глаза, а когда он разговаривал, из-под коротковатой верхней губы выглядывал передний зуб, которому не хватило места, и поэтому он пошел войной на соседа. Светлые волосы Виктора буйно курчавились, и вообще у него был вид эдакого деревенского гармониста. Не хватало только картуза, сдвинутого набекрень, лаковых сапог и розочки размером с кочан капусты в петлице.

- Виктор, а кто ты по профессии? – полюбопытствовал я, когда мы выбрались на проспект, проехав через пять или шесть дворов.

- Стоматолог, - лениво отозвался он. – Протезист. У тебя как, все зубы на месте?

Зубы у меня были, как ни странно, на месте, а вот в остальном организме явно все слегка перемешалось. Но что характерно, болело намного меньше ожидаемого. Адреналин – чтоб ему! Неплохое обезболивающее. А вот о том моменте, когда его действие закончится, думать как-то не хотелось.

Словно услышав мои мысли, Саша предложил:

- Думаю, не мешает нам Мартина в бане завтра попарить. Веником побить, синяки разогнать. Как, Мартин, был когда-нибудь в русской бане?

Пришлось смущенно сознаться, что хоть и слышал много, а вот бывать не доводилось.

- Ну и отлично. Перекантуемся где-нибудь ночку, а завтра поедем к бате. Это мой одноклассник, отец Кирилл. Священник. У него приход в сторону Волхова. Думаю, нам всем желательно на несколько дней из города смыться.