Страница 63 из 92
Христиан Вольциньер глянул на посмевшего ему возразить майора и с удивлением констатировал, как похожи девочка и военный. Оба светловолосые, как когда-то была Анька, любовница Семки. "Так, и тут без бравого вояки не обошлось, пронеслась мысль в голове старого негодяя. - Уж не он ли отец девчонки! А что? Все может быть. Надо вяснить."
-- Ты кто? - сердито спросил Христиан. - На каких правах тут распоряжаешься?
-- Я друг Левы, - сухо ответил Дерюгин.
-- Зовут как? Представься старшему по званию, - не отставал Христиан.
-- Майор Дерюгин.
-- Дерюгин, - протянул Христиан. - Яшка! Внук покойного генерала Дерюгина.
Яков Петрович не стал отвечать. Что за идиот этот старик! Неужели не понимает, что у людей горе. Вмешался Семен. Мало им несчастья, еще придется объяснять Фриде, что Яков тоже его сын. Не время сейчас.
-- Вот что, Христиан, - угрюмо сказал Семен, - оставь всех в покое. Лару мы не отдадим... Не время сейчас... Мы Леву хороним. Иди отсюда. Иди. Потом поговорим.
-- Да, папа, - подняла на него глаза и дочь. - Перестань, пожалуйста... Мы же в последний раз видим Левочку.
-- Но я предлагаю хорошее решение...
-- Папа! - в равнодушном голосе Фриды прозвучали твердые нотки. - Мы сами все решим. Не вмешивайся, не пугай Ларису. Она с нами останется. Иди к маме, Ларочка, не бойся ничего, моя девочка.
Катюша прижимала к себе дочь и благодарно смотрела на Дерюгина. Христиан недовольно чертыхнулся в уме, вышел опять в другую комнату. И когда он исчез, Лара подошла к умершему отцу и снова погладила его руки. Почему же они такие холодные?
Христиан не увез Ларису. Не дал Дерюгин, да и мягкая ласковая Катюша оказалась настоящей скалой. А что у них фамилия Чудиковы, этого Вольциньер простить не мог. "Знаешь, Семка, - думал старый негодяй, - думаешь, ты самый умный, прервал мою фамилию, не дал создать родословную. Я сделаю так, что и твой род прервется! Не только фамилия, впрочем, твоей фамилии давно нет. Но я еще сильнее вас всех проучу. Я вашу жизнь превращу в ад. И твою, и твоей невестке, и ты дочка поплатишься за неподчинение". Плевать было старому Христиану, что у его дочери такое огромное горе. Именно он первым намекнул Фриде после похорон, что Ларка - не Левочкина дочь. "Надо же, - удивлялся он своим фальшиво-добродушным голосом иудушки, когда не было рядом Семена, - как Лара похожа на Дерюгина, прямо одно лицо". Старый негодяй добился своего - поселил в душе дочери сомнение. Христиан уехал доживать свои годы в П-ске. А через два месяца после похорон Светка Комарова остановила Фриду и рассказала, каясь в своих грехах, утирая крокодильи слезы, что много лет назад устраивала свидания Катюше и Дерюгину.
-- Не могло у Левочки быть детей, - говорила она. - Я ведь, Фрида Христиановна, тоже жила с ним до его женитьбы на Катьке и не предохранялась, так ребеночка хотела от Левочки, он же у вас такой красивенький был, а не получилось ничего. А у Катьки получилось. И когда? Вы сами посчитайте, ведь Ларка родилась спустя девять месяцев после уборочной. Дерюгин её отец. Я сама его приводила, когда Левочки не было дома. Вы уж простите меня, Фрида Христиановна, но не могу я смотреть на притворные Катькины слезы. Я ведь тоже любила Левочку. Ну, ладно, это было давно... Грехи молодости. А ведь Дерюгин у Катьки жил еще и после похорон несколько дней. Они и сейчас любовники".
Фрида не ответила ничего ярой деревенской сплетнице. А та шла довольная: душу грела тысяча долларов, что дал ей старый негодяй, по имени Христиан. Христиан добился своего. Фрида была готова простить давнюю измену Катюше, даже рожденную от другого Лару, она привыкла к мысли, что эта девочка её внучка, очень любила Ларису, но что невестка и после похорон оставила в доме бывшего любовника.... Такого Фрида не могла простить Катюше. А тут еще вспомнилось, как смеялась весело десятилетняя Лариса, идя по улице за руку с Яковом. А ведь Левочка недавно умер. Фрида тогда уже почувствовала обиду, рассказа дома мужу. Семен вздохнул и сказал:
-- Что ты хочешь, Фрида? Чтобы наша девочка разучилась смеяться? Наоборот, мы должны спасибо сказать Яше, что он в эти дни столько времени проводил с Ларой, пытался заменить для девочки отца.
Фрида согласилась. Но теперь, после слов Светки обида поднялась с новой силой и затопила всю душу...
Фрида замолчала и вычеркнула их из своей жизни десятилетнюю девочку и ее мать. Сухо предупредила мужа, если он будет с ними поддерживать отношения, то пусть от неё уходит. Попытки Семена Сергеевича что-то объяснить, доказать кончились тяжелым нервным срывом женщины, Фрида заболела, легла в больницу. Семен Сергеевич не стал больше ворошить эту тему. Попросил Катю и Лару не приходить в больницу. Когда жену выписали, отец Левочки тайком стал встречаться с Катюшей, помогал ей. А десятилетняя Лара не могла понять, почему её больше не пускали в дом бабушки. Она прибежала туда, когда узнала, что бабушку выписали. Столько хотелось рассказать. Но вышел дедушка Сема и попросил девочку не заходить...
Так пробежало много лет. Никогда плохого слова о родителях Левочки не сказала Катя, она все ждала, что поймет Фрида Христиановна, что это все неправда. Лариса выросла, окончила школу. Видя, что маме трудно, хотела пойти работать. Мама сказала, что деньги на её учебу есть. От папы остались. Так приказал сказать Семен Сергеевич. Если Катя всю жизнь ждала примирения, то Лара не могла простить нанесенной несправедливо обиды. Она бы отказалась от помощи дедушки. А вот папины деньги, это другое. И Лариса поступила в институт, уехала из деревни, дома бывала редко. На последнем курсе вышла замуж за Ивана Рогожко и опять на время рассталась с деревней. Судьбе было угодно забросить её с Ванькой в далекий П-ск, где доживал последние годы в одиночестве уже начавший дряхлеть Христиан Вольциньер. Он в свои девяносто лет с хвостиком сохранил ясную голову, а вот тело начало сдавать. Старик был бы рад, чтобы рядом был родной человек, но Семен решительно сказал жене: "Нет!" Да и Фрида помнила, по какой причине у сына начались проблемы с сердцем. И старый Вольциньер жил один в своей большой квартире, лелея в душе привычную ненависть к зятю и всему белому свету. Подчинения ему опять не добиться. А вот сделать так, чтобы дочь и зять еще себя за локти покусали, он вполне мог. Вот была цель в жизни у старого негодяя.
Христиан ходил в почетных жителях города П-ка. Многие помнили еще его власть, побаивались. Как-то его позвали в жюри на городской конкурс красоты, который организовали офицерские жены. Старик с удовольствием смотрел на красивых офицерских жен и дочерей, с тоской вспоминая ушедшие годы. Скинуть ему хотя бы лет двадцать, все бы красотки прошли через ведомство Христиана, через его руки, он нашел бы причину. Ему очень понравилась светловолосая красотка, Лариса Рогожко. Кто-то шепнул: "Любовница самого генерала Дерюгина". Старик вздрогнул при звуке знакомой фамилии, присмотрелся. Женщина показалась ему тоже знакомой. Она чем-то напомнила его жену, давно умершую кроткую красавицу Золю. Неужто это та самая Лариска, правнучка Христиана? Лариса без труда опередила соперниц и по уму, и по красоте. Одна лишь долго шла с ней наравне, Верка Рычагова, дочь генерала Рычагова. Но когда-то её папаша выставил Христиана из своего кабинета, пообещав раздавить его ведомство танками. Папаша тогда расплатился, быстро получил назначение в глухомань. И теперь старик с удовольствием занижал баллы его красивой дочери. В финал в результате вышла одна Лариса Рогожко. Старик заинтересовался ею, по старым связям узнал, кто такая. Да, он был прав в своих подозрениях - это была его правнучка Лариска Чудикова. Христиан не успел навредить ей в П-ске по одной причине: здоровье дало сбой. Не до Ларки было. Стали отказывать ноги. Для поправки здоровья он был помещен в военный госпиталь. Его подлечили немного, поставили на ноги. Старик начал передвигаться самостоятельно. Выписываться из госпиталя не спешил. Здесь кормят вполне сносно, белье стирают, боятся его. Последнее нравилось старому негодяю больше всего. Христиан отдавал себе отчет, что болезнь его называется старость. Семенящими шагами вредный высохший старик бродил по всем отделениям госпиталя, с точкой вспоминая былые времена и свою власть. Его в госпитале не любили ни врачи, ни медсестры, но не связывались с ним, когда он садился рядом и принимался надзирать за исполнением трудовых обязанностей. Помнили название его ведомства, где он прослужил всю жизнь.