Железная ярость

— Коротко и по существу.

Лопи засмеялся.

<Это точно. А теперь веди нас.>

«Владыка войны» ускорил свое шествие. Низкий, скрежещущий рокот донесся из двигательных отсеков, системы которых упивались энергией.

Шпиль Меламар Примус становился ближе с каждым шагом, постепенно раскрываясь во всем своей строгом великолепии. Подобно любому другому шпилю Шардена Прим, его истинную величину едва ли возможно было объять разумом.

<Наведение?> прокантировал Лопи.

<Активировано,> отозвался Джерольф, бурно трудящийся у своего терминала. <Контроль у вас, принцепс.>

Меньший шпиль Меламар Секундус маячил справа, пылая столь же бурно, как и его собрат. Огромные секции внешней брони были сорваны, словно их протаранил боевой корабль.

Троица «Гончих» бежала впереди, пересекая пустошь между шпилями. Сенсоры «Виндикты» отметили чрезвычайно высокие уровни токсического загрязнения у земли, и Лопи увидел клубы ядовито-зеленого тумана, облепившего заброшенные городские джунгли в промежутке между башнями ульев.

— Приближаемся, — доложил Киллан, пристально вглядываясь в показания авгура. Его пальцы непрестанно парили над клавишами управления, что-то подкручивая, настраивая и переключая. — Множественные цели в пределах досягаемости. О, я вижу, у них проблемы.

В узком проходе между двумя шпилями Меламара заняли позиции несколько групп бронетехники отступников и теперь засыпали снарядами оккупированные лоялистами секторы Меламара Примус. Лопи заметил целый ряд «Василисков», перезаряжающихся после залпа. На защитных пластинах каждого виднелись странные серые и пурпурные символы, от одного взгляда на которые начинали болеть глаза.

<Угостим их чем-нибудь потяжелее,> произнес Лопи, глядя сквозь Манифольд, как наземные цели входят в зону поражения. <Мы готовы?>

Вражеские танки, должно быть, уже заметили приближение группы титанов, но не сделали никаких попыток отступить. Возможно, их командиры недооценили дальнобойность орудий «Владыки войны». Если так, они дорого заплатят за свои заблуждения.

Лопи ощутил, как снаряды один за другим подаются в ствол установленной на руке пушки «Сотрясатель», словно кровь бежит по венам. Он вытянул правую руку, и гигантское орудие изготовилось к стрельбе.

«Восславляй Омниссию, — повторял он по памяти. — Восславляй Его, построившего машину, живущего внутри машины, дающего жизнь машине».

— Цели зафиксированы, — доложил Йемос. Нотка нетерпения, грубая и насущная, вкралась в обычно спокойный голос.

«И неси гибель богохульникам, порочащим священные стандартные шаблоны человечества».

Лопи открыл глаза, и картина реального мира наполнила изменчивое сияние Манифольда.

«Направь карающую длань слуги Твоего».

<Огонь!> приказал принцепс, добавив в код бинарный символ разрушения.

Массивный «Сотрясатель» выплюнул огонь. Звук выстрела громом разорвал воздух, отразившись эхом от стен далеких шпилей. Корпус «Виндикты» отшатнулся назад под натиском колоссальной силы, вырвавшейся на волю. Стрела черного дыма, выпущенная из руки титана, устремилась через пустошь в сторону бронетехники изменников.

Снаряд ударил по позициям врага, сметая шеренги танков ураганом огня и земли. Огромная стена пыли взметнулась в воздух, и внутри нее расцвели взрывы детонирующих топливных баков. От раскатистого грохота удара задрожали стены боковых шпилей. Поднявшаяся взрывная волна разлетелась от эпицентра, сминая остатки наземных сил и сравнивая с землей все на своем пути.

Лопи с необычайным удовлетворением следил за торжеством разрушения. Он по-прежнему улыбался. Ничто и никогда не придавало ему столько бодрости, как те мгновения, когда он направлял разрушительный потенциал «Виндикты» в правильное русло.

<Первые убийства,> прокантировал он, плавно скользя по Манифольду в поисках второстепенных целей. <Идем на сближение, половинная тяга.>

Остальные титаны также открыли огонь, обрушивая шквал ревущей и трескучей энергии на порядки противника. Небеса сотрясали громогласные голоса чудовищных орудий, нашедших наконец выход своей колоссальной мощи. Облака пыли бурлили, землю била дрожь. «Гончие», вырвавшись вперед, безжалостно опустошали боезапас своих наручных пушек. Из тени «Виндикты» вышел «Кастигацио», заряжая свою собственную фронтальную батарею и готовясь к стрельбе.

По всему Чреву, уже прежде превращенному в сплошное полотно плавленого металла яростными рейдами Железных Рук, снова разверзся ад, ибо богомашины Легио Асторум на своих плечах принесли бурю гнева Омниссии.

Телак закрыл глаза и прислонился к стене. Силовой генератор на спине сковывал движения. Библиарий чувствовал волнение, тревогу и гнетущую тяжесть замкнутого пространства, словно кто-то запер его в крохотной клетке. Вот уже почти два дня космодесантники сражались против кажущихся бесконечными орд прокаженных смертных, и это не могло не оставить отпечатка на душе Телака. Боль пульсировала в голове, укрытой психическим капюшоном. Тогда как его боевые братья сражались с помощью исключительно физической силы, Телак мог подчинять и направлять силы варпа, но для того, чтобы справиться со столь своенравной и изменчивой стихией, требовались нечеловеческие усилия.

Где-то наверху он слышал низкие, повторяющиеся звуки битвы. Нигде во всем улье от них было не скрыться — бои охватили большинство уровней Меламара Примус, и теперь грохот взрывов и стаккато болтеров эхом разлетались по длинным коридорам и вентиляционным шахтам.

Железные Руки рассредоточились по всему лабиринту улья, и каждое отделение было занято своим делом. Если бы Телак захотел, он мог бы разумом узреть их всех, словно звезды, рассыпанные на небосклоне. Чем моложе был воин, тем ярче горела его искра. Ветераны ордена, такие как Раут или Кхатир, лишь тускло мерцали во тьме, подобно последнему отблеску лишенного энергии люминатора.

Он знал, почему все обстоит именно так. Быть может, только библиарии ордена в полной мере сознавали ту цену, которую заплатили Железные Руки за свое стремление к физическому совершенству.

Временами Телак задавался вопросом, что будет, если Железные Руки когда-нибудь его все же достигнут. Что станет, если чудеса биоинженерии позволят им удалять со своих металлических скелетов последние остатки живой плоти? Сможет ли Телак еще видеть их души, или они канут в небытие, затеряются в холодной пустоте материальности?

Быть может, так и должно быть, и не стоит горевать об этом. Никто не может отрицать той мощи, что обрел орден в своей вечной погоне за самоулучшением. Железные Руки верили, и во многом справедливо, что во всем Империуме нет силы решительней и непоколебимей, чем они. Они признавали, что есть воины более смертоносные, более жестокие, более напыщенные, более быстрые и более набожные, но никто из них не мог вынести столько, сколько они, встречающие любые невзгоды с безграничным стоицизмом и готовые идти до конца, даже когда врагам нет числа.

Они гордились этой верой. Все они, от юных неофитов с Медузы до почтенных Древних, навеки закованных в саркофаги дредноутов, несли эту гордость в своих бьющихся сердцах. Она двигала ими, заставляя стремиться к новым свершениям, новым граням разрушения и выживания.

«Гордость, — думал Телак. — Быть может, именно она и остается, когда угасает последняя искра души. В конце концов, все иное мы в себе уже искоренили».

— Библиарий.

Телак открыл глаза и увидел приближающегося Раута. Несмотря на огромные габариты силового доспеха, командир появился совершенно бесшумно. Пластины его брони пересекали алые полосы крови и черные ожоги от лазерных лучей. В воздухе вокруг воина стоял обжигающий рецепторы аммиачный смрад — остаточный эффект от деактивации расщепляющего поля его силового меча.

— Командир, — поприветствовал Телак, склонив голову.

Он почувствовал укол вины, хоть и понимал, что ему не за что себя винить. Телак знал свой предел и сознавал, скольких сил от него потребуют грядущие дни. Он регулярно нуждался в отдыхе, хотя бы мимолетном мгновении спокойствия в стороне от непрерывной чистки одного сектора за другим.