Страница 6 из 18
Сам Пашкаев оказался полненьким коротышкой, угодливым до приторности и готовым выполнить любое распоряжение начальства. Он ничего не отрицал, ни в чем не оправдывался, а все обещал сделать завтра, сейчас же, сию минуту …
Разговор продолжился в кабинете Забалуева.
– Что делать будем, Владислав Галилеевич? Снять вас с председателей горисполкома – дело нехитрое, раз плюнуть, как говориться. Горком партии вам тут не поможет – им бы самим уцелеть, к ним сейчас такие зубры из комиссии партконтроля ЦК приехали … Хотя там и без зубров и иных прочих зверей им ничего не светит, кроме …
Свиридов прошелся по кабинету председателя.
– Работать будете? Без дураков? В чем-то помогу, в чем-то прижму, но работать вы, как мне представляется, умеете и можете. Будете ли?
– Буду. Но ведь не вам это решать, не так ли?
– Сейчас – мне. Договорились. Я приеду к вам послезавтра, поговорим о жилье и строительстве. А пока – Пашкаева уволить. Из квартиры выселить. Ни на какую руководящую работу не принимать – пусть дворником идет к Дерендяеву. Заартачится – объясните ему, что про его взятки я все знаю, и если он начнет рыпаться, то придется отвечать по всей строгости закона. А квартиру – переселенческий фонд у вас есть? Вот в этот фонд и передайте. А если кто протестовать будет – присылайте ко мне, я о них позабочусь…
РАЗГОВОР с ИВАНИЩЕВОЙ
– Ангелина Митрофановна, давайте начнем с того, что командующий полковник Свиридов с его полномочиями и возможностями имеет две ипостаси. Первая – я должен сделать все, что требуется, для вашей плодотворной работы. Это не ваше дело – думать о том, где посадить сотрудника, где он будет спать и что он будет есть, во что и как он будет одет … Это мое дело, и я должен сделать все так, чтобы полностью вас и ваших сотрудников обеспечить всем необходимым. В производственном и бытовом плане.
– Но это же чудесно! А развлекать вы нас тоже будете?
– Обязательно. А вторая моя ипостась – тоже как командующего – осуществлять руководство вашей работой так, чтобы эта работа была направлена на решение заданной проблемы и с наибольшей отдачей. С максимальным эффектом.
– Это уже интересно! Как же вы предполагаете руководить нашей научной работой? Построите нас по росту? Вы ученый? Вы специалист в вопросах генетики? Или хотя бы общей биологии?
– Видите ли, в последнее время я больше интересовался работами зарубежных специалистов – Европа, США. Вот в Техасском университете …
Минут через двадцать Иванищева остановилась на полуслове и вдруг поняла, что она увлеченно спорит с этим полковником по сугубо научным, очень близким ей и вообще мало кому понятным вопросам.
– Стоп! – она перевела дух. – Это что такое? Как вы меня спровоцировали на научную дискуссию? И откуда вы все это можете знать?
– Но вы-то можете?
– Ну я … А это аргумент! Но мы еще поспорим … то есть я хотела сказать – поговорим об этом?
– Естественно и многократно. Пока посмотрите перечень зарубежных изданий, которые мы начнем получать в ближайшее время.
Иванищева стала просматривать листок, переданный ей Свиридовым, то и дело удивленно поднимая на него глаза.
– И все это мы будем получать? – с величайшим удивлением спросила она. – Некоторые из этих изданий я не могла заказать даже через Ленинку. А это что?
– Это? Это препринты университетов, там бывает много занимательного. У нас уже кое-что есть в библиотеке, посмотрите, может быть и найдете что-нибудь полезное. Обратите внимание на работы по созданию ячеек памяти с использованием молекул ДНК. Да, да – в Санта-Фе уже додумались и до этого, и по нашим данным у них кое-что получается.
– А я вас предупреждал, Ангелина Митрофановна! – в первый раз за весь разговор подал голос Умаров. – Тут лаптей не плетут!
– Я так понимаю, Эрнест Умарович, что замечание насчет лаптей следует понимать, как призыв быть ближе к делу? Давайте. Вот вам, Ангелина Митрофановна, для затравки. У сотрудниц, работающих на наших установках, рождаются дети, обладающие аномальными способностями. Во-первых, они телепаты. Общаются между собой в словесно-смысловой и образной форме. Это им было настолько присуще, что они даже говорить в звуковой форме не считали нужным.
– Это правда? … На самом деле? … – Иванищева была настолько ошарашена, что не знала, что спросить.
– Это далеко не все. Эти дети – а выживали только мальчики, девочки умирали при родах – получили способность устанавливать эмоционально-знаковую связь со своими матерями еще до своего рождения. И это полное информационное единство матери и ребенка продолжается уже семь лет – это наибольший возраст мальчика, обладающего такими способностями.
– Что вы называете информационным единством? Что это такое?
– А это когда все чувства одного полностью доступны обоим, все до мельчайших эмоций.
– Этого быть не может.
– Совершенно с вами согласен – этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. Но это – есть. Добавьте к этому способность этих детей к обучению, к чтению мыслей окружающих и к проникновению в их информационные поля …
– Полнейшая чушь!
– Вот именно. Вам представится возможность самостоятельно убедиться в этой чуши – мальчики пороются у вас в памяти и достанут оттуда такое, что кроме вас никто и не знает. С вашего, естественно, согласия и разрешения.
– Постойте, Анатолий Иванович … Вы же серьезный человек … И вы хотите меня убедить, что какие-то мальчики не просто бытовые телепаты, а еще и информационные экстрасенсы? И еще эмоционально-чувственно связаны со своими матерями?
– Вы в этом будете убеждаться сами, без моей помощи. А смысл всего, что я вам пытаюсь объяснить, один – надо произвести серьезнейшее обследование детей и родителей, и найти, в чем тут дело.
– Так … Но ведь это где-то совсем рядом с тем, о чем говорил мне Эрнест Умарович – воздействие непонятных мне излучений на наследственно-генетический механизм?
– Не рядом. А именно то самое и есть. Просто объекты появились неожиданно – о существовании мальчиков с их особыми способностями стало известно недавно. До этого было известно о существовании только одного такого мальчика, а теперь их восемь. Вот вам и поле для работы, для развертывания исследований.
– Подробнейшие биологические и генетические исследования … Вы знаете, сколько это стоит? Ах, да, это не мое дело. Когда я смогу начать? Можно увидеть этих мальчиков?
– Да хоть сейчас. Они гуляют вон за тем корпусом.
– Или лучше подождать, пока приедут мои помощники? И развернуть все как следует? Черт знает что, я уже начала советоваться с вами, Анатолий Иванович!
– Познакомиться с мальчиками можно и сейчас. Пугать их исследованиями сразу не стоит, хотя они примерно знают об этом – как, Эрнест Умарович? Подведите их к этому постепенно, а пока попытайтесь освоится с их способностями – к ним, действительно, нелегко привыкнуть.
– А может быть, даже нельзя привыкнуть. – дополнил Умаров. – Вы не расстраивайтесь, Ангелина Митрофановна, Свиридов умеет вышибить из седла любого. Если учесть, что он еще далеко не все сказал …
– Что!? Он еще не все сказал!?
– Анхелина, ты еще прекраснее, когда сердишься! – ответил ей Свиридов на немецком языке.
Умаров рассмеялся.
– И он еще ругается на иностранных языках, – улыбнулась Иванищева, – Ну, что за мужчина – просто душка. Будем считать, что вы ничего плохого про меня не сказали, не так ли?
– Вам перевести? Свиридов сказал, что вы еще прекраснее, когда сердитесь.
– Я же говорю – душка … Так я подумаю, как лучше организовать обследование – психологические, физиологические, генетические … И приду к вам, коварный мужчина … Не сердитесь, привыкайте – я тоже не сахар … Мне почему-то кажется, что лучше всего будет, если с этими мальчиками познакомите меня вы. Я не права?
– Как же такая изумительная женщина может быть неправа? Этого просто не может быть. Она может только заблуждаться …