Страница 76 из 90
— Так они завтра уезжают, — обратилась Кэролайн к Джереми.
— Да. Да, мы выезжаем в шесть и проводим их до кареты, а потом приведем лошадей обратно.
— Думаю, это пойдет им на пользу. Ты же знаешь, как я люблю их обеих.
— Да, разумеется.
— Особенно твою мать, хотела бы я познакомиться с ней раньше! Ты можешь поверить, что когда мы впервые встретились, то смотрели друг на друга с подозрением и недоверием?
— Я не знал.
— Мы ведь из таких разных миров. Я из искусственного и элегантного общества Оксфордшира и Лондона. А она с другой планеты, но восхитительно земная. Наша дружба только крепче от того, что пустила корни в обоих мирах. Вот почему я так хотела, чтобы они приняли это приглашение.
— Я не понимаю.
— Клоуэнс такая же разумная и земная, как твоя мать, хотя и немного в другом смысле. Эдвард Фитцморис, который явно в нее влюбился, элегантный и утонченный, живет в мире условностей и моды. Не могу предугадать, сблизятся ли они или разойдутся при более длительном знакомстве. Но это знакомство несомненно принесет пользу обоим. Оно откроет глаза на другую сторону жизни. Не думаю, что Эдвард когда-либо прежде встречал девушку вроде Клоуэнс, говорящую, что думает. А она лишь одним глазком увидела лондонскую жизнь, и ей пойдет на пользу узнать об этом больше. Что касается твоей матери... В юности она часто выходила в свет, и всегда с большим успехом. В последние годы твой отец часто отсутствует, и она редко приезжает в Лондон. Она по-прежнему иногда в себе сомневается, особенно без Росса.
— А вы никогда не сомневаетесь?
— А ты?
Джереми поразмыслил и улыбнулся.
— Нет, — сказал он.
Глава шестая
Миссис Пелэм сидела рядом с полковником Уэббом, но обнаружив, что тот поглощён беседой с привлекательной и изящной миссис Селиной Поуп, обернулась к другому соседу, которого Кэролайн самонадеянно посадила здесь, зная, как её тётушка обожает общество красивых молодых людей.
— Позвольте узнать, мистер Келлоу, какова ваша профессия? Как я понимаю, вы не служите в армии?
— Нет, мэм, пока нет. Хотя мне обещали патент в будущем году. В настоящее время я помогаю отцу. Он владеет и распоряжается самым большим количеством экипажей в Корнуолле. — Пол никогда не мог обойтись без небольшого преувеличения.
— Вы имеете в виду общественные экипажи?
— Да, мэм, в основном. Каждую неделю он отправляет по три экипажа из Фалмута в Плимут. И ещё — из Хелстона, Труро и Сент-Остелла. Мы также надеемся в скором времени наладить сообщение с Пензансом, однако здесь имеются сложности с дорогой через устье реки во время прилива.
— Сложности есть на всех дорогах, — с чувством сказала миссис Пелэм.
— Вы прибыли в дилижансе, мэм?
— Нет, в почтовой карете.
— Значит, возможно, вы воспользовались некоторыми из наших лошадей.
— Насколько я могла заметить, лошади были превосходны.
— В отличие от дорог? Да, мэм, но уверяю вас, сейчас они лучше, чем пять лет назад. Конечно, я надеюсь, что когда-нибудь...
— Да?
— Должно быть, после лондонского общества вы находите эту беседу скучной.
— Вы сказали, что надеетесь... Слушать рассказ о надеждах молодого человека никогда не наскучит.
Пол улыбнулся.
— Даже если рассказ о его надеждах может оказаться не слишком интересен? Вот на что я надеюсь: вероятно, в скором времени мы сможем обходиться без большей части лошадей, и, таким образом, экипажи станут проходить без остановок расстояния в три-четыре раза большие, чем сейчас, а благодаря внедрению паровых экипажей расстояния покажутся вдвое короче.
Сара Пелэм подавила дрожь.
— Вы и в самом деле думаете, что когда-нибудь это осуществится?
— Я в этом уверен.
Она взглянула на его узкое и смуглое, прямо-таки кошачье лицо — юность так уверенно строит планы.
— Полагаете, люди согласятся принять возрастающую опасность и дискомфорт?
— Я не считаю, что они заметно увеличатся, мэм. А вот экономия времени окажется весьма существенной.
— И это при дополнительном риске опрокидывания экипажа? И ещё опасность обжечься вырвавшимся паром!
— Дороги непременно надлежит улучшить. Однако в любом случае, это возможно лишь после окончания войны. В Эршире есть человек по фамилии Макадам, внедряющий новые методы. А что касается опасности пара — она преувеличена. Совсем недавно, — небрежно добавил Пол, — я работал с двигателем, и, как видите, нисколько не пострадал от ожогов.
— А ваш отец тоже верит во всё это? И надеется пустить паровые экипажи по дорогам Корнуолла?
— Отец пока не имеет к этому отношения. Он происходит из старинного рода, коммерция не интересует его так, как молодых людей. А также и всякого рода новшества. Над этим работаю я, строю планы на десять лет вперёд. Лет через пять настанет время показать ему преимущества пара и то, как следует работать с Королевскими почтовыми экипажами и наземным транспортом.
Красноносый, напыщенный и потрёпанный жизнью человек, вечно пьяный и всегда в долгах, без сомнения, был бы польщён тем, что его описали как почтенного представителя старинного рода, но Пол, беседуя с незнакомкой, которой вскоре предстоит вернуться в Лондон, чувствовал, что может позволить себе небольшую вольность, даже немного сверх обычного.
Подали телячью грудинку в белом вине с молодой морковью и свежей малиной.
— Миссис Поуп, вы мной пренебрегаете, — сказал Валентин.
— О, напротив, мистер... э-э-э... Уорлегган, — обернулась к нему Селина Поуп. — Вы так увлеклись беседой с мисс Полдарк, что у меня вряд ли есть шансы на успех.
— Мисс Полдарк приходится мне кем-то вроде кузины, хотя наши родственные связи очень сложны.
— Прошу, расскажите об этом.
— Понимаете, кузен её отца женился на моей матери. Потом он погиб в результате несчастного случая, мать вышла замуж за сэра Джорджа Уорлеггана, в результате чего на свет появился я.
— Я вообще не называла бы это родством, — сказала миссис Поуп.
— Именно так я и сказал мисс Полдарк.
Селина Поуп, светловолосая и стройная, с тонкими чертами лица, высоким лбом и изящными локонами, внезапно напомнила Валентину мать. Он вздрогнул и на мгновение прикрыл глаза.
— Что с вами? — спросила миссис Поуп. — Я вас чем-то расстроила?
— Несомненно, — ответил Валентин, приходя в себя. — Тем, что, пусть и в шутку, обвинили меня в пренебрежении такой красотой и обаянием.
— О, благодарю вас, — сказала миссис Поуп. — Но моё обвинение — не шутка, я совершенно серьёзна.
Когда она улыбалась, сходство с Элизабет исчезало. Губы у миссис Поуп были более упрямыми, глаза чуть косили, а выражение лица казалось менее сдержанным.
— Что ж, — сказал Валентин, — поскольку я обвинён, признан виновным и осуждён без суда и следствия, каков же мой приговор?
— Ох, сэр, я не судья, я жертва.
— Тогда я вынесу себе приговор сам: постоянное внимание к вам на весь остаток вечера.
Селина Поуп осторожно облизнула губы кончиком языка. Молодой человек казался таким зрелым, а его манеры — столь настойчивыми, что вряд ли стоило обращать внимание на то, что она более чем на десяток лет старше.
— Это ваш отчим? — бесхитростно спросил Валентин.
— Нет, мой муж.
— О, простите. А эти две юные леди?
— Его дочери от предыдущего брака.
— И вы живёте по соседству, миссис Поуп?
— В Плейс-хаусе. Прежде он принадлежал Тревонансам.
— Да, это мне известно. Вы часто бываете в обществе?
— Нас редко приглашают, — откровенно призналась миссис Поуп.
— Тогда вы позволите мне навестить вас?
— То есть моих падчериц?
Валентин бросил на неё отнюдь не невинный взгляд.
— Да, разумеется...
В столовую заглядывало заходящее солнце, в лучах плыли блики пылинок, шум разговоров повышался и снова затихал...