Страница 64 из 111
Скорбные размышления Поздней Луны разом оборвались — он боднул спину резко затормозившего спутника, который не почувствовал этого, а остановился как вкопанный и уставился прямо перед собой.
К далекому горизонту уходила степь, перечеркнутая цепью болот. В центре ближайшей топи огромным увязнувшим в липкой массе жуком темнело чудовище. Его единственный рог слепо указывал в небо. Туда же устремлялся опалесцирующий сгусток, похожий на комок голубовато тумана. Сгусток пульсировал. Одновременно на его поверхности отслаивались серебристые пряди, тут же накручивающиеся на невидимую ось. Скоро сгусток принял форму грязно-белой пены, сбитой в кучу водоворотом, утратил свечение, пряди уплотнились, вспыхнули горячечно-фиолетовым светом и сплавились в единое целое. Прямо на глазах образовалось тело, разительно напоминающее раковину, которая пыталась проглотить Шиша и Длинноногую.
Между тем чудеса продолжались. В десятке шагов от камышей, на достаточном удалении от бездвижного чудовища находилась... пришелица! Юноши видели, как развевались на ветру ее волосы. Как мотался взад и вперед короткий подол накидки, сплетенный из волокон конопли. Создавалось впечатление, что там, внизу, где стояла женщина, дул сильный ветер, хотя на вершинах холмов царил штиль.
Летающая раковина качнулась и, взмыв, унеслась за реку. Поза Длинноногой не изменилась, лишь реже выпрыгивали из ее волос и одежды голубоватые искры, да сделалось тише сухое потрескивание, еще недавно слышное на значительном расстоянии.
Если для молодых охотников искры виделись голубоватой пылью, а потрескивание едва достигало слуха, то для пришелицы дела обстояли иначе. Вихрь длинных, величиной с палец, искр создавал близ нее оглушительный рев, под который формировалась странная субстанция. Длинноногая могла поручиться, что «летающая раковина» сродни образованию, состоящему из неравновесной плазмы, каковой по некоторым предположениям и является шаровая молния. Взаимодействием каких полей вызывались светящиеся сгустки? Влияет ли их активность на живое?.. Надо признать, Длинноногая владела знаниями, позволяющими проникать в суть большинства природных процессов и строить довольно смелые гипотезы. На этот раз ее умозаключения, говоря языком Людей Камня, заключались в следующем: толчком для зарождения сгустков послужил «дурной характер» чудовища, огненные копья которого насытили окружающее пространство энергией. Взбудораженное пространство-материя локализовало избыток энергии в особой форме, напоминающей круто замешанное тесто из разнородных полей.
Длинноногая пьянела в море озона. Голова ее сделалась невесомой, и казалось уже, что глубинные силы, движущие этим миром, полностью находятся в ее власти. Однако материальное повинуется безличностным законам. Законам, существующим постольку, поскольку пробил их час, и действующий оттого, что время их еще не вышло. Человеческий разум пасует перед безличностью — этим условием объективности. Разум способен объяснять лишь то, что поддается очеловечиванию. Он не в состоянии исчислить смысл собственного бытия, а равно — непостижимость смерти. Материальная основа разума пространственно ограничена. Выплеснуться вовне ему не дано изначально. В полном соответствии со свойствами пространства-материи, ибо часть меньше целого. И все-таки, в бездушных правилах многомерного мира не содержится никакой трагедии для разумных. Ничтожно узкие границы, отведенные для познания, бесконечно протяженны во времени. Таким образом, весьма малое и невообразимое большое сливаются в конечном...
Сиреневые сумерки царили в голове пришелицы...
Летающая раковина исчезла за холмами. Длинноногая вздохнула. Пригладила взъерошенные волосы и побрела к чудовищу, по щиколотку увязая в грязи.
«Хо!» — воскликнул Поздняя Луна. Румянец возмущения окрасил его щеки, затопил скулы, поднялся выше и, наконец, полностью залил вогнутое лицо.
«Женщина забыла про запрет!» — он присел в изумлении.
«A-а», —отмахнулся Тонкое Дерево, а затем осекся, Длинноногая осилила грязь. Запрыгнула на каменную твердую спину зверя. Дальше события ускорились. После легкого удара кулаком по холодно отсвечивающей шкуре животного женщина провалилась внутрь, но вскоре вылезла обратно.
— Наблюдатели замерли. Тонкое Дерево позабыл про свиней, а дух Поздней Луны ворчал в животе от голода и потрясения. Поздняя Луна мечтал вернуться в стойбище, чтобы, подкрепиться, а позже прийти обратно на пару с Ракушкой. Пусть его подруга полюбуется на «дохлое» чудовище, проглотившее и отрыгнувшее назад женщину чужого племени, словно та была маленьким, хрящиком. Будет отлично, если Ракушка, убедится в бахвальстве Тонкого Дерева и его могучего опекуна. Тогда ей станет ясно, что Тонкое Дерево — враль, каких не видел свет. А заодно и... Нет, с Шишом лучше не связываться.
Молодой охотник подтянул ремень. Поерзал костлявым задом по колкому щебню, пытаясь встать. Колючий взгляд спутника вернул его на место.
«Г-о-о-ох»; — Поздняя Луна поперхнулся слюной — женщина спускалась по отлогой спине чудовища как ни в чем не бывало.
Это было чересчур. Нервы потрясенного зрителя сдали. Его за трясло. Хорошо хоть дерзкие мысли насчет Шиша остались при нем.
Позднюю Луну колотило столь сильно, что зубы его выбивали дробь. Тонкому Дереву пришлось толкнуть недотепу в бок. Длинноногая в это время успела пересечь камыши и направиться к лесу...
Поздняя Луна непрерывно выскакивал вперед. Тропа виляла меж толстенных сосен, протискивалась в щели, образованные валунами; стенки валунов сочились слизью, несмотря на жарки день. Кое-где почва чавкала под ногами, выплевывая темную насыщенную кремнеземом влагу. Потертые подошвы из лыковых плетенок пропускали воду. Поздняя Луна не чувствовал сырости; его распирало от новостей. Он очень спешил и потому даже после страшного удара в поясницу успел сделать несколько шагов, прежде чем завалился на корточки.
Вспарывая одежду и тело, длинное лезвие вышло через из живота. Какое-то мгновение лезвие оставалось чистым, потом г нему скатились красные струйки, а живот обдало жаром. «3ачем?» — юноша беззвучно распялил рот. Ему показалось, скажи он что-нибудь вслух, и тотчас прекратится этот ужас. Однако страшная явь продолжалась. Он лежал на влажной земле, изогнувшись, запрокинув левую руку назад, в попытке извлечь лезвие. Но извлечь не мог. Только рвал пальцами свободной руки упругий мох, пока пальцы не свело судорогой, а ладонь не раскрылась и замерла, роняя прихваченные побеги мния...
Расщепленный Кедр первым спустился в долину. Он быстр наткнулся на свежие следы свиного стада, параллельно которым тянулись отпечатки обутых ног. Проверив снаряжение, Расщепленный Кедр повернул от стойбища туда, куда прошло стадо.
Местами отпечатки подошв накладывались на кабанью тропу кое-где уходили далеко в сторону, а метров через триста завернули, да так круто, что опытному промысловику тотчас сделалось понятно: стремясь обойти зверя, юноши разминулись со стадом. «Свиньи показали сопливым охотникам обгаженные хвосты и удрали через лог».
Старый добытчик был ворчлив. Последний в своем роду он никогда не имел подруги и детей. Случись такое с кем-нибудь другим, насмешкам не было бы конца. Возможно, некогда над Расщепленным Кедром и посмеивались, но уже на памяти Шиша его трогать остерегались. На что Пхан, и тот старался не замечать колкостей Расщепленного Кедра. Упрямый добытчик редко появлялся в жилище, будь то летом или зимой. Жгучие зимние морозы он пережидал в шалаше, без огня, кутаясь в медвежью шкуру, и не признавая ничьих команд. Истребитель кабанов мало считался с Пханом. Хладнокровно принял старшинство Много Знающего, оставшись впоследствии довольным изгнанием знахаря. Свирепея, когда ему надоедали, он был настолько отходчив, что у Шиша по этому поводу имелись подозрения насчет напускной свирепости Расщепленного Кедра и насчет того, что дела племени интересовали последнего куда больше, нежели он выказывал. Рассуждал добытчик столь же четко, сколь грубо, смущая резкостью своих выражений старух и молодежь. Так, согласно ему, Люди Камня прекрасно могли обойтись без вожака, пожиравшего лакомые куски. Мол, человек имеет право жить и охотиться, как ему заблагорассудится, был бы толк для него самого и для племени. Расщепленный Кедр считал излишним наличие в стойбище знахаря: природа-де мудра и не нужно пытаться ее перехитрить, так как дух человеческий способен безо всякого вмешательства со стороны, совладать со многими хворями, основная причина которых — лишнее тепло да жареное мясо. Сам старик потреблял мясо полусырым, сохранив на склоне лет в отменном состоянии желудок и зубы.