Страница 4 из 55
Согласно штатам Балтийского флота, в 1720 г. на трехпалубных кораблях (90 пушек) численность корабельных солдат определялась в 206 чел., караульных — в 26, на кораблях с 80 пушками предписывалось находиться 161 корабельному и 24 караульным солдатам.
На двухпалубных кораблях солдатские команды состояли: на 76-пушечных (1 ранга) из 121–136 корабельных и 20 караульных, на 60-пушечных (2 ранга) из 114 корабельных и 18 караульных, на 50-пушечных (2 ранга) из 80 корабельных и 16 караульных солдат. На 14-пушечных кораблях численность тех и других соответствовала 9 и 8 чел. Всего по кораблям в 1720 г. было расписано 3705 корабельных и 675 караульных солдат.
В ходе войны в десантах и абордажах наряду с морским полком и батальонами участвовали гвардейские и армейские части, которые могли включаться в более крупные соединения. В частности, в 1712–1713 гг. в Финляндии оперировал десантный корпус в составе 18 пехотных полков и отдельных батальонов, соединенный с галерным флотом.
В 1720 г. в связи с его активными действиями в шведских шхерах возникла необходимость в создании более крупного, чем галерный батальон, подразделения. Посредством отбора из 21 пехотного полка по 1 капральству был сформирован галерный полк, о котором И. Боцис говорил еще в 1710 г. Его учреждение объяснялось также и тем, что в галерном флоте около 40 % солдат являлись одновременно и гребцами.
При морских переходах и последующем десантировании и вооруженном контакте они не выглядели особенно свежими и нередко нуждались в сторонней поддержке. Значительное увеличение л/с галерных солдатских команд затруднялось, помимо естественного в ходе войны дефицита людей, ограниченной вместимостью гребных судов. Образование галерного полка в период интенсивных рейдов к шведским берегам на время и отчасти должно было укрепить десантную мощь гребного флота. Этому также способствовало и то, что солдатские команды, входившие в его состав, в 1721 г. были организованы в три роты (334 чел.); они являли собой самостоятельные подразделения, которые могли действовать независимо, с учетом конкретной обстановки.
Тем не менее выбранный ранее Петром I курс на активное привлечение к строевой, сухопутной службе матросов оставался по-прежнему актуальным. Примеры, когда корабельные экипажи с успехом действовали в десанте и при абордажах, были не единичны. Не случайно Петр уделял особое внимание обучению матросов «пальбе» из ружей и экзерцициям по пехотным уставам. Обучение шло не только на берегу, но и в походах.
В качестве учителей выступали обер- и унтер-офицеры и капралы пехотных полков и морских батальонов, находившихся на борту.
«Устав Морской» 1720 г. фактически подводил итог наиболее важному этапу в развитии военно-морского дела в России, регламентируя основные его нормы на многие годы вперед. Значительное место в нем уделено должностным инструкциям морских служителей всех рангов. Глава 7 первой книги Устава посвящена офицерам, имеющим отношение к солдатскими частям, помещенным на корабли. Таковыми Устав определяет майора (при генерал-адмирале), секунд-майора (при адмирале «от авангардии») и капитана (при адмирале «от ариргардии»). Они должны были «посещать корабли для учения солдат» при участии их непосредственных командиров, а потом извещать командующего флота о степени готовности данных частей. При высадке десанта на берег эти офицеры, вместе с батальонными и ротными, «имели команду» над солдатами в качестве «вышних командиров» и должны были «все распорядить и управить по обычаю войска сухопутного, для исполнения экспедиции, для которой он послан». Оказавшись на берегу, л/с десанта предписывалось вести действия в соответствии с сухопутными уставами, полностью подпадая даже под юрисдикцию уставных статей (глава 20 пятой книги).
С 1722 г. строевую подготовку матросских рот, куда входили и солдатские команды, контролируют интенданты. Они следят за тем, чтобы экзерциции с ружьем, гранатой и пушками проводились «порядочно и исправно». На это матросам, находящимся на берегу, отводилось 2 дня в неделю, а стрельбы проходили 2 раза в месяц, причем их результаты тщательно фиксировались и направлялись в Адмиралтейств-Коллегию. Чинам матросских рот также вменялось в обязанность нести караульную службу на кораблях и в местах их стоянки, а также в портах, если там нет гарнизона или адмиралтейских батальонов. Караулы, помимо всего прочего, следили и за тем, чтобы матросы, гардемарины, канониры и корабельные солдаты не появлялись на улицах после 22 часов летом и 20 часов зимой.
По окончании Северной войны в 1721 г. повседневный быт русских солдат, и морских в том числе, все чаще стал дополняться делами, не связанными со служебными обязанностями. В течение достаточно продолжительного времени морские солдаты, еще вчера совершавшие боевые вылазки в шведских шхерах, использовались как рабочая сила при строительстве зданий, военных и гражданских, занимались плотницким и печным делом, мяли глину, рубили лес. И все это не между строевыми учениями и морскими эволюциями, а часто вместо них, что, естественно, сказывалось на боевом потенциале солдат. Нередко случалось, что галерные солдаты командировались, скажем, к «кузнечному делу», а чины адмиралтейского батальона отправлялись на заготовку дров. Притом что некоторые их сотоварищи в это же время могли находиться в порту при разгрузке различных товаров или на карауле в местной тюрьме.
Документы военно-морской администрации, датируемые 1721–1724 гг., дают основание говорить о том, что за этот период число солдат, входивших в различные морские подразделения менялось: от 3645 чел. в 1721 г. до 5665 чел. в 1723 г. и 4722 чел. в 1724 г. Были сформированы еще 3 батальона для корабельного флота, а в 1728 г. «из солдат корабельного комплекта» отдельная гренадерская рота в составе 1 лейтенанта, 2 сержантов, 2 каптенармусов, 6 капралов, 2 барабанщиков, 1 флейщика и 144 рядовых. Однако после смерти Петра флот начинает приходить в упадок, «корабельное строение» постепенно замирает, а «морские служители» становятся все менее востребованными. Это не могло не сказаться на чинах морских батальонов, которые больше времени проводят в казармах и на строительных площадках, чем на учениях и в походах. Необходимость пополнения батальонов даже не самыми нерадивыми матросами и солдатами других полков практически сходит на нет. Более того, резко упала дисциплина, и случаи, когда морские солдаты оказывались в центре происшествий, иногда и с летальным исходом, стали едва ли не обыденными. По крайней мере, профосы не оставались без дела, и наказания и даже казни провинившихся чинов морских батальонов были далеко не единичны. Наиболее распространенными проступками являлись кражи и дебоши в непотребном виде, как правило, сопровождавшиеся драками, иногда с применением оружия, которое могло быть у солдат только при нахождении в карауле или. что называется, в местной командировке. Размер месячного жалованья — у рядового 31–33 алтына, у сержанта 2 руб. и у капрала 1 руб. — был дополнительным стимулом к воровству. Справедливости ради следует сказать, что в большей степени это относилось к адмиралтейским солдатам, представлявшим наименее дисциплинированную и во многом запущенную часть морского воинства. Чины этого батальона в основном несли караульную службу и не совершенствовали навыков пехотинцев. В свободное от караулов время их нередко посылали с различными поручениями в другие города и провинции, и они постепенно становились курьерами, порученцами, все более отдалявшимися от собственно службы солдата морского ведомства. Чаще, чем солдаты других батальонов, они находились без наблюдения командира, предоставленные сами себе. Отсюда, вероятно, и та вольность в поступках, которая приводила к нарушению уставных положений, а то и просто к преступлениям.
Как бы то ни было, со значительным контингентом приписанных к флоту солдат — к 1733 г. только корабельных насчитывалось 4235 чел. (64 офицера), в галерном флоте — 485 чел. (11 офицеров), в адмиралтейском батальоне — 663 чел. (18 офицеров), в Казани — 159 чел. (2 офицера) и в портах — 200 чел., то есть всего 5746 чел., — надо было что-то делать; они представлялись административной и финансовой обузой для скудного адмиралтейского бюджета и для военно-морской администрации в целом. Впрочем, в реорганизации нуждался и весь флот.