Страница 2 из 5
Когда проводив гостей, они снова собрались на кухне, Лиза сообщила, что Евгений и Лариса решили сегодня пожениться и в понедельник они идут в ЗАГС, подавать заявление о вступлении в брак. Обсудив столь животрепещущую тему и выпив еще по чашечке чая, перешли в гостиную посмотреть новости по телевизору. После программы «Время», разошлись по комнатам.
Следующее, не вполне обыденное событие произошло уже поздно вечером, когда супруги отошли ко сну. Случившееся с ними потрясло обоих. Тут не лишним будет вспомнить, что Александр Дмитриевич был старше своей супруги на 29 лет. Так вот, сегодня Александр Дмитриевич вел себя так, словно этой разницы в возрасте не было вовсе. Да и Мария Павловна словно помолодела лет на 10. Они уже успели забыть, когда подобное случалось с ними последний раз. Оба смогли сказать только одно – давно. Маша волновалась за него и постоянно его спрашивала:
- Сашенька, как ты себя чувствуешь. У тебя сердцебиения нет? Саша, может сходишь в кабинет, измеришь давление?
Следующий день был выходным, поэтому спали дольше обычного. Маша, как всегда, встала первой, а Александр Дмитриевич приводил в порядок свои растрепанные мысли и вспоминал прошедший день. Вот он вспомнил все значимые события, происшедшие с ним и семьей за последний месяц, но удовлетворения это ему не принесло. Как говаривала одна знакомая портниха, обшивавшая Марию: «Не вижу сарафана». Целостная картина не складывалась. Чего-то не хватало.
В спальню заглянула Маша и позвала завтракать. После завтрака Лиза убежала к подружке, и профессор с супругой остались одни.
- Саша, я хотела тебе сказать про Лизу. Помнишь, у нее аппендицит был. У нее после операции остался шрам. Так вот этот шрам исчез, словно его не было.
- Ну, она же молодая еще. В таком возрасте любые шрамы заживают хорошо.
- А на спине исчезла родинка, которая у нее была с рождения. Саша, такие родинки не исчезают с возрастом.
- Я вижу, что ты что-то уже надумала. Поделись со мной своими мыслями.
- Саша, ты, когда меня голой видел, в последний раз?
- Совсем в последний?
Мария Павловна, не говоря больше ни слова, скинула халат и встала перед мужем.
- Надеюсь, ты помнишь все мои родинки, - сказала она. Взгляни сам.
- Невероятно, - сказал профессор через минуту, убедившись, что кожа у жены была чистой и без единого изъяна. Дело в том, что после родов у супруги наблюдались на животе характерные складки, от которых сейчас не осталось и следа.
- Саша, - сказала супруга, - ты сам не видишь, но у тебя тоже все родинки и бородавки с тела исчезли. На шее у тебя их целая поросль была. И где они? У тебя волосы стали гуще. Лысины у тебя не было, но волосы с возрастом стали тонкими и редкими. А сегодня, ты себя в зеркало видел? Я вижу, что ты брился, значит видел, но не обратил внимания. Вчера, когда сели смотреть программу «Время», ты об очках даже не вспомнил, а до вчерашнего дня ты телевизор без очков не смотрел. А сегодня у тебя даже походка изменилась. Вернулась осанка и изменилась моторика движений. Такое ощущение, что ты стал моложе, хотя внешних изменений я не наблюдаю.
Говоря все это, она прохаживалась по кухне, как будто читала лекцию своим студентам.
- Саша, мне тревожно. Радостно и тревожно. Радостно, потому что я чувствую, что ко мне вернулась молодость. Ты знаешь, я уже давно не занимаюсь танцами, потому что у меня профессиональная болезнь танцоров – больные суставы. Я чувствую, что у меня этой болезни больше нет. И еще, вот посмотри.
Мария Павловна отошла немного в сторону и легко села в шпагат и так же легко вышла из него, не прибегая к помощи рук.
- Саша, что происходит? Может, ты что-нибудь понимаешь? Я чувствую, что что-то произошло, но не понимаю, что именно. Мы видим только последствия произошедшего. И от этого, мне тревожно.
Она подошла к мужу вплотную.
- Саша, обними меня. Ты меня любишь?
Александр Дмитриевич легко поднял жену на руки и понес ее в их комнату.
Перед обедом Соловьевы решили прогуляться. Погода была безветренной, светило солнце, температура плюс 15. Для последней декады октября такой день, да еще воскресный, был просто подарком для всех. Недалеко от их дома был небольшой парк, куда они и направились. Их переполняла радость и легкость, словно к ним действительно вернулась молодость. Они шли и держались за руки. Немногочисленные прохожие, встречавшиеся им на их пути, оглядывались им вслед. Они составляли прекрасную пару.
После прогулки и обеда, Мария Павловна ушла в комнату, которую они называли библиотекой, готовиться к занятиям в понедельник. Мария Павловна преподавала в МГИМО испанский язык. По происхождению она была испанкой, в СССР попала перед войной вместе с другими испанскими детьми, бежавшими от гражданской войны, бушевавшей на их родине.
Александр Дмитриевич решил по привычке прилечь на диванчик и отдохнуть. После прогулки и плотного обеда потянуло в сон. И Александр Дмитриевич заснул, и ему привиделся удивительный сон.
Ему снилось, что он гуляет в парке, в котором только что гулял с супругой. Только на этот раз его сопровождала не жена, а Евгений. Только вид его был очень странный. На голове у него отчетливо просматривались небольшие рожки, на подбородке вместо пушка, покрывающего его юное лицо, была небольшая бородка, которую в народе называют козлиной.
Сегодня, его лицо было значительно старше. Две глубокие складки вдоль носа, придающие ему хищное выражение лица, старили его. Но это был все тот же Евгений, с которым он совсем недавно познакомился, жених Ларисы Ковалевой и спаситель его семьи. Он был одет в старомодный длиннополый приталенный сюртук, которые носили в России в 19-м веке. Евгений расстегнул его, так что виднелся жилет, надетый под сюртук, с горловым вырезом под галстук бабочку. Узкие брюки и штиблеты с длинным узким носком завершали его образ. Однако была еще одна деталь, относящаяся не столько к его туалету, сколько к его образу. Сзади, из-под сюртука, виднелся кончик хвоста, украшенный кисточкой. Он покачивался в такт шагов Евгения, замирал или начинал нервно похлестывать себя по ногам. Создавалось ощущение, что хвост жил своей обособленной жизнью. Александр Дмитриевич пытался сдерживать себя, но невольно его глаза скатывались вниз и вбок, следя за движениями хвоста. Само наличие этого рудимента у Евгения, профессора почему-то нисколько не удивляло. В руках Евгений крутил небольшую тросточку, тоже в стиле 19-го века. Не хватало только цилиндра на голове.
- Ну, так тепло же, - ответил Евгений на невысказанную мысль профессора, и продолжил недавно начатый разговор:
- Что вы перепугались с Марией Павловной? Тревожно вам, видите ли. Не понимают они, что происходит. Подняли волну, дошло даже до моего начальства. А начальство мое строгое, с ним не забалуешь. Послало меня разбираться, невзирая на выходной день.
Евгений вздохнул:
- Не дают отдохнуть даже в воскресение. Правда, врать не буду, платят хорошо. Хорошо платят, - несколько раз повторил он. А по выходным и праздничным дням установлен двойной тариф. А в некоторые праздники, даже по тройному тарифу платят. Так что я не жалуюсь.
Евгений махнул тросточкой сшибая упавшую ветку со своего пути, и спросил:
- Так скажите мне, милейший Александр Дмитриевич, что тревожит вашу душу? Мне казалось, что я расплатился с вашей семьей полностью и, я бы сказал, довольно щедро. Несколько задержал по времени изменение вашей внешности. Точнее говоря, растянул это изменение по времени, на пять лет. Но, это же в ваших интересах. Вот не стал бы я задерживать изменение внешности, и вы имели бы сейчас вид сорока пятилетнего мужчины. И как бы вы завтра вышли на работу? Да вас в университет просто не пустили бы. Задержали бы на входе, да в милицию для выяснения, что да как, да куда вы настоящего профессора Соловьева дели и куда труп спрятали. А так, у вас есть время решить эту надвигающуюся проблему. Раза два смените место работы и еще лет двадцать спокойно потрудитесь на благо родного государства. Не вскидывайтесь, Александр Дмитриевич, не ёрничаю я. Прекрасно осведомлен о вашей биографии.