Страница 98 из 108
— Важные сообщения, товарищи! — едва успев поздороваться, говорит гость. — Скоро у вас очередной сеанс радиосвязи?
Спустя некоторое время все, что сообщил Эм-эм, зашифровывается и радиосигналами посылается в Крымский штаб партизанского движения, в разведотдел Четвертого Украинского фронта и Отдельной Приморской армии.
Лес: «Булатову. Десятого апреля с восьми до тринадцати часов у командующего румынским корпусом генерала Шваба проходило совещание. Приняли решения: первое, в случае большого прорыва с Севера Крыма, оттягиваются войска из Керченского полуострова и в первую очередь пятый немецкий корпус генерала Сикета и третья румынская ГСД для переброски в район Джанкоя, шестая румынская кавдивизия и три саперных батальона… — на подготовленную линию в район Парпач — Ак-Монай для прикрытия этого маневра».
Большая земля: «Каковы планы противника по обороне?»
Лес: «В случае дальнейшего нажима советских войск отступление производится в следующем порядке: один день до Джанкоя, один день… до Курмана, один день… на линию между Биюк-Онларом и Сарабузом. Примерная линия: Евпатория — Китай — Ново- Царицын — Ислам — Терек — Феодосия. На этом участке будут держаться до крайности, чтобы обеспечить эвакуацию на Севастополь.
…Гитлер издал приказ номер сто: что невозможно эвакуировать — уничтожить».
Большая земля: «Укажите источник. Это важно».
Лес: «Эти данные получены сегодня ночью от офицера штаба румынского корпуса Михайлеску Михаила, присутствовавшего на совещании в качестве технического исполнителя… От него получены также данные о дислокации немецких и румынских войск в Крыму по состоянию на 9 апреля. Сегодня высылаем самолетом» [108].
И стояли скалой…
На Песчаных холмах, в двух километрах юго-восточнее Старого Крыма, стоят силы Восточного соединения.
Командир соединения Владимир Кузнецов вместе с комбригами Николаем Котельниковым и Александром Куликовским ищут выход из создавшегося положения.
Накануне, вечером 11 апреля, 3-я бригада разбила немецкий гарнизон в Изюмовке, закрепилась во дворах и, оседлав шоссе Феодосия — Симферополь, преградила путь отступающим гитлеровцам. Невидимые в ночной темноте, партизаны подпускали колонны пехоты, вереницы грузовиков, батарей и в упор расстреливали их. Падали сраженные немцы, слетали в кюветы машины, сдавались пленные. В руках партизан отряда Бахтина оказалась артиллерийская батарея вместе с батарейцами-румынами.
Но вот гитлеровцы развернули пушки, выдвинули вперед танки и ударили по Изюмовке. С помощью бронированного тарана им удалось оттеснить партизанский заслон.
Когда рассвело, партизаны увидели: по шоссе идут вражеские колонны, тянутся они через Изюмовку, через Старый Крым.
Острее всех переживает неудачу Владимир Кузнецов. Как же быть? Что предпринять?
— Что думаешь делать, Николай Кузьмич? — обращается он к Котельникову.
Тот молча глядит на колонну фашистов, бесконечной лентой растянувшуюся по шоссе, потом, подумав, отвечает:
— Эту колонну можно поломать. На дороге такая мешанина: машины, повозки, батареи. Если ударить похлеще в бок этой армаде…
— Давай!
Вскоре отряд Кушнира и Шевкаленка разделился на три группы и пошел в сторону Изюмовки, нацелившись на восточную ее окраину. А Карвелашвили и Чачхиани, образуя своим 7-м отрядом левый фланг, двинули в центр села и западную его часть.
Партизанский удар пришелся, как и рассчитывал Котельников, в бок колонне. Машины остановились. Одни нырнули в кюветы, другие окутались дымом. Задние, пытаясь развернуться, создали пробку и, брошенные водителями, тоже застыли на шоссе. А солдаты и командиры, беспорядочно отстреливаясь, побежали по полю. Там их настигали меткие партизанские пули…
Но вскоре фашисты пустили на партизан еще три танка. Бьют фашисты по партизанам огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Обстреляв заслон, пытаются возобновить движение.
Начались контратаки немцев в 5 часов утра. Нелегко партизанам стоять в заслоне. Но стоят. Держатся.
Лес: «Дорогу закрыли 5 часов утра двенадцатого. Движение прекращено.
Кузнецов».
Большая земля: «Обозначьте свое расположение знаками для ориентировки наших летчиков».
Лес: «Вас поняли. Передаем предварительные итоги боев за Старый Крым: уничтожено: орудий — 4, автомашин — 92, повозок — 73, танков — 3, бронемашин — 1, автобусов — 2, солдат — 559, пленено — 30»[109].
Перед вечером в Старый Крым с запада ворвались немецкие танки. Потеснив 3-ю партизанскую бригаду с северной окраины города и заняв улицы Северную, Армянскую и Сулу-Доре, фашисты в упор бьют по домам из пушек, чинят дикую расправу над населением. Вот уже танки подходят к Изюмовке. Усилился огневой удар. А в Изюмовском заслоне стоит только 4-й отряд. К двадцати двум часам и здесь создалось критическое положение: под натиском большой группировки немецких войск 4-й отряд вот-вот дрогнет.
Чтобы помочь отряду, командир соединения приказал поддержать его огнем пушек, захваченных Бахтиным. Выйдя на восточную окраину города, батарея ударила по фашистам, сгрудившимся на шоссе Феодосия — Изюмовка. Благодаря этому заслон продержался еще одну ночь.
К утру тринадцатого апреля натиск гитлеровцев ослабел. Не выдержав сокрушительных ударов Красной Армии и встречного партизанского огня, фашисты отступили. Часть их, обойдя Старый Крым, покатилась на юг, к морю.
Под Старым Крымом все стихло. А в 19 часов в город вошли советские танки. И как ни разгорячены были танкисты, как ни мчались они за бегущими гитлеровцами, но, заметив людей с алыми ленточками на шапках, остановились и, открыв крышки люков, соскочили на землю.
— Здорово, орлы-партизаны!
Сбегаются партизаны. Их опережают вездесущие мальчишки. Группа за группой высыпают на улицу жители. При виде воинов их лица светлеют, озаряются улыбками, в глазах вспыхивает радость.
— Наши родненькие! Наконец-то…
По городу идут советские танки. Движутся моторизованные войска: улица запружена людьми. Приветствия. Смех. Цветы.
В тот же день состоялась еще одна радостная встреча. Партизан Восточного соединения приветствовал маршал Ворошилов и поблагодарил за помощь.
Но в этот день партизаны испытали не только чувство радости. Гневом закипали их сердца при виде тех зверств и разрушений, которые фашисты причинили населению города.
Вот возле порога труп женщины. На руках у нее грудной ребенок. Головка его рассечена надвое. В соседнем дворе — мужчина и женщина, изрешеченные пулями. И у их пятилетнего сына штыком выколоты глаза. То же и в других дворах… Всего за одну ночь пятьсот восемьдесят четыре жертвы, среди которых двести детей.
Это — фашизм.
Вот на улице старик толкает перед собой детскую коляску. Его догоняет партизан 7- го отряда Сандро. У него на руках тоже ребенок. Мать его убита. Сандро несет дитя в штаб отряда: пусть комиссар Чачхиани решит, куда девать мальчика?
— А ваш спит? — обращается Сандро к старику.
— Спит вечным сном…
Партизан склоняется над коляской, откидывает одеяльце: лицо младенца проколото штыком.
На площади перед штабом сидят пленные немцы. Их много — тысячи две, а то и три.
— Отец! Пойдем туда!
И вот старик с коляской в толпе пленных; партизан раздвинул круг, поднял мальчика на вытянутых руках.
— Глядите! Мать его убита фашистами. Глядите, говорю вам! А вот в коляске ребенок заколот фашистом.
Пленные сидят молча. Некоторые прячут глаза, делают вид, что не слышат или не понимают. Сандро вскипает гневом.
108
Партархив Крымского обкома Компартии Украины, ф. 151, ед. хр. 250, лл. 133–134.
109
Партархив Крымского обкома Компартии Украины, ф. 161, ед. хр. 250, л. 159.