Страница 61 из 70
С кораблей видели происходившую на берегу трагедию. Еще в 11 часов бриг «Облигадо» подошел к перешейку и занял позицию рядом с фрегатом «Президент», а южнее его вне выстрелов встала «Эвридика». Заметив десантников, прижатых к берегу недалеко от перешейка, с кораблей для их эвакуации отправили 5 ботов. В то же время Бьюрридж у батареи № 7 тоже стал эвакуировать десант. Часть его отряда построилась за батареей, прикрывая огнем выбегающих из кустов и оврагов людей ля Грандьера.
При эвакуации потери союзников резко возросли. Оказавшись на гребне горы, русские моряки увидели внизу врагов, толпящихся возле лодок. «При выгодах своего положения, — вспоминал мичман Фесун, — мы могли бить неприятеля на выбор, пока он садился, и даже когда он уже сидел в шлюпках. Страшное зрелище было перед глазами: по грудь, по подбородок в воде французы и англичане спешили к своим катерам и баркасам, таща на плечах раненых и убитых; пули свистали градом, означая свои следы новыми жертвами, так что мы видели английский баркас, сначала битком набитый народом, а отваливший с 8 гребцами; все остальное переранено, перебито и лежало грудами, издавая страшные, раздирающие душу стоны. Французский 14-весельный катер был еще несчастнее и погреб назад всего при 5 гребцах. Но при всем том и при всей беспорядочности отступления удивительно упрямство, с каким эти люди старались уносить убитых. Убьют одного — двое являются взять его; их убьют — являются еще четверо; просто непостижимо».
16 охотников-камчадалов, «обыкновенно убивающих бобра в головку, чтобы не испортить шкурки», подкрались за камнями почти к самому берегу и стали выбивать офицеров и сержантов. Наповал был застрелен командовавший десантными судами лейтенант Бурассе. Корабли пытались прикрыть эвакуацию десанта, стреляя из пушек по русским на гребне и утесах. Но их ядра перелетали гору или ударялись в ее основание, не причиняя вреда. К 11.30 все кончилось. Большинство баркасов вышли из зоны огня и были взяты пароходом на буксир. В 11.45 «Вираго» взял на буксир «Форт» и повел его к противоположной стороне бухты. Последние баркасы догоняли его на веслах. Упорное пятичасовое сражение завершилось полным поражением союзников.
В 13 часов в Петропавловске ударили отбой. Партии и отряды собрались у порохового погреба, где построились в каре и коленопреклоненно совершили благодарственный молебен. Затем моряки спели гимн «Боже, царя храни», после чего прошла панихида по павшим воинам. Победа досталась защитникам дорогой ценой. 31 нижний чин был убит, лейтенант князь А.П. Максутов, инженер-поручик К.О. Мровинский и 63 нижних чина ранены, капитан-лейтенант В.К. Коралов контужен. У подножия Никольской горы вырыли две больших могилы, в одной из которых похоронили павших защитников города, а в другой 38 убитых англичан и французов, найденных на горе и на берегу, в том числе 4 офицеров.
Конечно, общий урон союзников оказался гораздо больше, чем 38 человек. У англичан были убиты капитан Паркер, 14 матросов и 12 морских солдат; тяжело ранены лейтенанты Клеменс, Говарт, Пальмер, 28 матросов и 24 морских солдата; легко ранены лейтенанты Блонд, Куллем, Морган, мичман Чичестер, мэт Робинсон, 15 матросов и 6 морских солдат. Всего, таким образом, потери британцев составили 108 человек: 27 убитых и 81 раненый. Из последних некоторые умерли позднее, в результате чего безвозвратные потери выросли до 33 человек. Французы потеряли 26 убитых, в том числе лейтенантов Лефевра, Бурассе и мичмана Гикель де Туша, а также 76 раненых. Всего Петропавловская экспедиция обошлась союзникам в 210 человек — 59 убитых и умерших от ран и 151 раненого.
Но, надо полагать, что в число убитых союзники записали всех моряков, не вернувшихся из десанта. Между тем 4 матроса не погибли, а попали в плен. Одного французского матроса, простреленного пулями навылет у обоих плеч, матросы из партии лейтенанта Анкудинова нашли среди трупов в ущелье на северном склоне Никольской горы. Другой французский матрос — Пьер Ландорс с «Форта» — был захвачен на вершине горы у края обрыва совершенно обезумевшим от страха и забившимся в расщелину. Двух англичан взяли в плен тяжелоранеными, и один из них вскоре умер. Трое остальных после окончания войны вернулись домой при обмене пленными. Кроме пленных, победителям достались 7 офицерских сабель, 56 ружей и множество амуниции. Когда через неделю после боя в Петропавловск пришел корвет «Оливуца», его команду удивила экипировка встречавших их боцмана 47-го экипажа Шестакова и 5 гребцов. «Когда они вышли на палубу корвета, — вспоминал один из офицеров, — то костюмировка их поразила нас своим разнообразием: у одних были английские шапки, у других французские пояса с патронами и т. п.»[98]. Самый же дорогой трофей защитники обнаружили на побережье. При отступлении английские морские пехотинцы не смогли спасти свое знамя, которое досталось в руки победителей.
Знамя британской морской пехоты, захваченное защитниками Петропавловска при отражении десанта союзников 24 августа 1854 г. Компьютерная прорисовка полотнища (135x105 см), хранящегося в Государственном Эрмитаже. Знамя доставил в столицу 26 ноября 1854 г. брат погибшего лейтенанта князя А.П. Максутова лейтенант 47-го флотского экипажа князь Дмитрий Петрович Максутов, лично повергнувший трофей к ногам Николая I. До 1925 г. знамя хранилось вместе с другими реликвиями в Троицком соборе Лейб-Гвардии Измайловского полка, затем его передали в знаменный отдел Артиллерийского музея, откуда в 1948 г. оно поступило в Государственный Эрмитаж.
На другой день 25 августа союзники не предпринимали активных действий и хоронили своих убитых. После столь тяжелого поражения контр-адмирал де Пуант окончательно решил покинуть Камчатку. Два дня его корабли чинили полученные в бою повреждения. Утром 27 августа вражеская эскадра снялась с якоря и в 9 часов вышла из Авачинской губы, отправившись к берегам Америки.
В 11 часов в Петропавловске отслужили благодарственный молебен. Вечером губернатор дал офицерам большой праздник, во время которого они единодушно решили послать с донесением о победе командира батареи № 2 князя Д.П. Максутова. Но его отъезд пришлось отложить. У раненого князя Александра Петровича Максутова началась горячка, и 10 сентября он умер. Похоронив брата, Дмитрий Максутов отправился в путь. Через два месяца он, наконец, добрался до Иркутска, и вся Россия узнала о подвиге маленького гарнизона. К этому времени империю уже потрясли неудачи при Силистрии, Альме и Инкермане, затопление Черноморской эскадры, осада и первая бомбардировка Севастополя. На этом мрачном фоне камчатские известия поражали своим безусловным триумфом. 26 ноября князь Максутов прибыл в Петербург к генерал-адмиралу великому князю Константину Николаевичу. Глава морского ведомства сразу же повез офицера в Гатчину, где Максутов поверг английское знамя к ногам императора.
Николай I щедро наградил героев Петропавловской обороны. Генерал-майор В.С. Завойко был переименован в контр-адмиралы и награжден орденом Св. Георгия 3-й степени и орденом Св. Станислава 1-й степени. Князь Д.П. Максутов получил орден Св. Георгия 4-й степени. Всех офицеров произвели в следующий чин и, кроме того, большинство наградили орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом или Св. Анны 3-й степени с бантом. Все 4 гардемарина и 2 юнкера «Авроры» были награждены Знаками отличия Военного Ордена Св. Георгия и произведены в мичманы. Награды нижних чинов оказались скромнее. Им послали 18 Знаков отличия Военного Ордена Св. Георгия, из которых 6 вручили морякам «Авроры». Из остальных 12 кресты получили боцманы 47-го экипажа Спылихин и Шестаков, боцманмат Тимофеев, унтер-офицер Абубакиров, рекрут Сунцов и др. Коме того, 26 августа 1856 г. защитникам Петропавловска в виде особой награды разрешили носить бронзовые медали в память Восточной войны не на общей для всех голубой андреевской ленте, а на боевой георгиевской.
98
Овсяников П.А. Из памятных записок морского офицера. // Морской сборник. 1888. № 3. С. 89.