Страница 11 из 39
Действия Донской флотилии вице-адмирала П.П. Бредаля. Фрагмент марш-карты похода армии генерал-фельдмаршала П.П. Ласси к Крыму и в Крым в 1737 г. (РГАДА).
Небольшой отряд морских солдат находился и при Главной армии генерал-фельдмаршала Б.Х. Миниха, в помощь которой создали Днепровскую флотилию. 37 нижних чинов морских полков охраняли ее верфи в Брянске.
Военнослужащие морских полков использовались не только для боевых действий. Например, в знаменитой 2-й Камчатской экспедиции Витуса Беринга участвовали 3 прапорщика, 1 фурьер, 2 капрала, 40 морских солдат и гренадеров. За время экспедиции (1733–1742 гг.), проходившей в сложнейших условиях, 4 гренадера и 3 солдата умерли от истощения.
Но особенно массовыми были дальние посылки солдат на охрану портов, верфей и военного имущества. В результате численность морских полков стремительно сокращалась. При штате в 5010 человек к марту 1739 г. полки реально насчитывали лишь 3954 человека, из которых 2082 находились в командировках, а из 1872 оставшихся 517 составляли необученные рекруты[22].
В результате с началом русско-шведской войны (1741–1743 гг.) флот оказался не готов выйти в море. Адмиралтейская коллегия принимала экстренные меры, чтоб хотя бы к 1742 году укомплектовать эскадры. Но даже после возвращения сводного батальона из Азова в обоих морских полках насчитывалось только 4365 человек. Причем вместо положенных на кораблях Балтийского флота и при Адмиралтействе 4491 человека в Петербурге и Кронштадте их находилось лишь 2378. Остальные морские солдаты были рассеяны по всей империи: один батальон служил в Архангельске, небольшие отряды располагались в Ревеле, Астрахани, Казани, Брянске, Таврове, на Камчатке, на разных казенных заводах.
При столь остром некомплекте Адмиралтейская коллегия нанесла морским полкам еще один сокрушительный удар. 479 опытных солдат «старых и в морской службе бывалых» перевели в матросы. Флот практически лишился своей морской пехоты, поскольку в полках остались солдаты «за новостию из рекрут и за необыкновением к службе морской, некоторые ж за старостию и за болезнями». Не удивительно, что с началом кампании 1742 года «оставлена их большая часть на берегу, и многие из них были в госпитале».
Спохватившись, на корабли начали сажать солдат Дербентского, Сальянского и Дагестанского пехотных полков. Теперь Адмиралтейская коллегия признавала, что морские «солдатские полки требуют довольного укомплектования, и ежели б <…> 3 армейских полков командировано не было, то б вооружить и на море вывести флот не кем». Лишь с помощью полевой пехоты российским эскадрам удалось провести удачные кампании против шведов в 1742 и 1743 гг. Так, 20 мая 1743 г. в Аландских шхерах у острова Корпо отряд из 9 русских гребных судов капитана 1 ранга И. И. Кайсарова заставил отступить в два раза большую по численности шведскую галерную эскадру.
Знамена морской пехоты
1733–1744 гг.
С царствованием Анны Иоанновны связано пожалование морской пехоте первых знамен. В их символике отразилось сочетание морских и сухопутных традиций. Уже к весне 1734 г. 1-й и 2-й морские полки имели комплекты камчатых (шелковых) знамен с чехлами: два полковых знамени белого цвета и 22 ротных — красного. В «Санкт-Петербургских ведомостях» того времени упоминается, что 1-й морской полк «имеет одно знамя белое, а прочие все красные. На белом знамени находится государственный герб с синим крестом Святого Апостола Андрея, а на красных имя Ее Императорского Величества под Императорскою короною и крест Святого Апостола Андрея, имеющий на концах якорные лапы, при чем они по углам горящими бомбами украшены»[23].
Рисунок белых полковых знамен, очевидно, соответствовал образцу полковых знамен армейской пехоты 1730 года. Ротные же красные знамена, судя по всему, были близки образцу полотнища знамени сформированного незадолго перед этим в сентябре 1730 г. Лейб-Гвардии Измайловского полка. Такие знамена просуществовали в морских полках до их расформирования в 1744 году.
Белое полковое знамя образца 1730/1733 г. 1-го и 2-го морских полков. Компьютерная графика В.И. Изъюрова.
Цветное ротное знамя образца 1733 г. для рот 1-го и 2-го морских полков. Компьютерная графика В.А. Передерия. Реконструкция О.Г. Леонова.
Морская пехота в царствование императрицы Елизаветы Петровны
1741–1761 гг.
25 ноября 1741 г. на престол взошла дочь Петра I — императрица Елизавета Петровна, которая обратила внимание на бедственное состояние морских полков. Для их пополнения 5 февраля 1743 г. она назначила солдат Бакинского, Дербентского, Дагестанского и Сальянского пехотных полков «по способности их к морской службе, для того, что оные в Персидском корпусе, а потом в Турецкую войну в Азовской экспедиции служили и по нескольку кампаний на тамошних морях бывали, почему уже к оной морской службе частию приобыкли». Однако, несмотря на это пополнение, дни морских полков были уже сочтены.
Идеологической основой правления императрицы Елизаветы стала преемственность деяний Петра I.
Императрица Елизавета Петровна. Портрет кисти К. Ванлоо. 1760 г. (ГМЗ «Петергоф»).
Поэтому, приступая к реформам, она именным указом 2 апреля 1743 г. объявила свое намерение «флот содержать во всем на основании, учиненном Ее Императорского Величества от Государя родителя блаженной и вечной славы достойной памяти Государя Императора Петра Великого»[24]. В соответствии с этим Адмиралтейская коллегия 10 марта 1744 г. представила новое флотское расписание, по которому морские полки упразднили и возродили «петровску» систему, существовавшую до 1733 года. Морская пехота снова стала состоять из Адмиралтейского батальона, трехротного Галерного батальона и корабельной солдатской команды общей штатной численностью 5735 человек Нельзя сказать, чтобы эта реформа являлась серьезно продуманной. Политические устремления оказались сильнее разумных доводов, изложенных в докладе Воинской морской комиссии 1733 года. Решениями 1744 года в развитии морской пехоты был сделан скорее шаг назад, нежели вперед. Тем не менее, эта система просуществовала 20 лет.
К сожалению, петровская суть в преобразовании морских солдат оказалась только внешней. Вместе с прежней структурой солдатская команда и батальоны не получили от императрицы должной заботы. К постоянной нехватке нижних чинов добавился еще острый некомплект офицеров. С 1743 года чинопроизводство на флоте было приостановлено. В результате к 1748 году в солдатской команде не хватало более половины офицеров. Тогда Адмиралтейская коллегия решила до утверждения императрицей самостоятельно назначить 50 лучших унтер-офицеров на должности прапорщиков. Этот необходимый шаг вместо поощрения вызвал осуждение верховной власти. В 1750 году Сенат отменил решение коллегии и велел наказать виновных в самочинном производстве. Не удивительно, что дальнейшее комплектование «солдатской команды» офицерами испытывало большие трудности. Впрочем, это была общая проблема морской службы. Как отмечалось в одном из докладов, «кроме бедных дворян, по большей части поневоле записанных, и детей во флоте служащих офицеров, нет никого, кто бы в оную вступить отважился».
22
РГАДА. Ф. 248. Оп. 10. Кн. 577. Д. 3. Л. 283.
23
Санкт-Петербургские ведомости. 1734. 1 апреля. С. 3.
24
РГАДА. Ф. 248. Оп. 10. Кн. 592. Д. 2. Л. 20–20 об.