Страница 24 из 45
Заместитель командира роты, к этому времени уже проснувшийся, хронически испытывая приступы аллергии на звук шагов в коридоре общежития, уже понял, что кто-то идет по его душу ни свет ни заря, нехотя вылез из под одеяла, слез с кровати и пошлепал армейскими тапочками ко входной двери. В дверях стоял младший сержант - всегдашний посыльный, с просьбой прийти пораньше, потому что в роте случилось ЧП. "Вот блять!" - подумал вполголоса замкомроты, - "Дрозд, я тебя когда-нибудь пришибу! Вечно, если ты появляешься, то какую-нибудь херню мне сообщаешь! Когда придешь и скажешь, что мне комендант дал выходной?" - таким образом выговорился и, попросив сержанта подождать, чтобы по пути поведать все нюансы происшествия, стал собираться на службу, не ожидая от наступающего дня ничего хорошего, если подробности всплывут и о них узнает начальство рангом повыше. Посыльный пообещал, что непременно придет с радостной вестью и вышел на балкон коридора общежития, разминая сигарету.
До комендатуры было примерно полчаса относительно неспешного пешего ходу. За это время большая часть необходимой информации была получена, выяснено, что каких-то страшных последствий не наступило, а заодно - обдумана линия поведения, если придется все же докладывать об этом "наверх".
Наконец вот она, родимая казарма, а заодно - предстоящая разрядка от нараставшего напряжения, связанного с не очень хорошим началом очередного рабочего дня - на месте уже можно было сориентироваться в том, как себя вести и не рисовать в своем мозгу с помощью развитой фантазии картинки, одна страшнее другой. Ротного еще не было, поскольку он жил дальше всех - в столице Заполярья городе - герое Мурманске и пока еще не добрался до места назначения, поэтому нужно было принимать какие-то меры немедленно, чтобы в нужный момент можно было предъявить какие-то результаты проведенной работы.
Петрович, получив по прибытию зама свою дозу пряников, уже корпел над объяснительной, всуе упоминая "детей собак и ослов, уродообразных уродов, шапконосителей, ёбаных дятлов" и прочую мистическую нечисть, которая по странному стечению обстоятельств в момент его ответствования собралась вдруг в казарме роты охраны. Тем временем, подтянулись все остальные командиры взводов и старшина, попутно по очереди, получив от замкомроты заряд бодрости за отсутствия должной работы со своими подчиненными, а так же за то, что живя ближе, они прибыли почему-то позже.
Настало время объявить о построении. Дневальный, желая блеснуть старанием, выдал команду - "роте построиться в две шеренги сто процентов!" "Это где ты такое вычитал, милок?" - спросил его старшина, попутно получив за подготовку суточного наряда и пребывавший уже в достаточно ободренном настроении. "Что это за клоунада," - заорал зам, - "Какие нахер сто процентов?" - "А сколько?" - недоумевая поинтересовался дневальный, которого по причине исключительно высоких интеллектуальных и деловых качеств к несению службы в карауле или на КПП привлекать опасались, поэтому он совершенствовал свое воинское мастерство на тумбочке дневального. "Построй мне восемьдесят восемь и девяносто две сотых процента!" - рыкнул зам, а дневальный таким же образом все это вывалил в эфир... В помещении воцарилась тишина... Через некоторое время один из заместителей командира взвода, сохранивший несколько большую ясность ума, с озадаченным видом спросил - "Товарищ старший лейтенант, ну восемьдесят восемь процентов мы построим... а как быть с девяносто двумя сотыми?" "Каков вопрос, такой и ответ" - отрезал зам, - "Собирайте всю роту, будем на вас смотреть! В ваши блять, кривые глазенки!"
Красивое зрелище - комендантская рота в строю. Абсолютно без шуток! Крепкие парни, многие из которых ростом за метр восемьдесят, среди них были не редки обладатели спортивных разрядов и званий. Стоят, преданно глядя глазами верных волкодавов на ротное начальство, которое пожурит и похвалит если что. К прочим военным однако, отношение у них подобного пиетета лишено если не напрочь, то легкая прохлада ощущалась достаточно явно.
Сержанты, дыша исключительно в себя, проверяли наличие своих подчиненных. Командиры взводов так же были изгнаны из уютной канцелярии и отправлены "в массы". Наконец разобрались с наличием - одного не хватало ни так ни эдак! Ладно бы был молодой - вполне логично и закономерно - не выдержал, затосковал и так далее. Нет, вся молодежь была на месте, целая и невредимая, с ответственным сержантом во главе. Здесь необходимо отметить тот факт, что в роте о молодежи заботились особо и в обиду их не давали. А отсутствовал один из проверенных, боевых старослужащих. Где делся? Ответа никто не был в состоянии дать. У кого ни спроси, все говорили, что он точно был здесь, вот только - только многие его видели, репутации самовольщика за все время добросовестной службы за ним не водилось, что в данных условиях озадачивало особенно.
Замкомроты по пути в те же "массы", решил по малой необходимости попутно посетить санузел. Одна из кабинок оказалась закрытой изнутри... на вопросы о том, кто там есть - никто не отвечал. Однако после удара ногой по дверце, в кабинке раздался шорох и над оной, бледное, как привидение, показалось лицо недостающего военного. Простой белгородский парень Эдик Се..ин еще толком не протрезвев, решил переждать бурю и потихоньку отсидеться за закрытыми дверями, имитируя желудочное расстройство, однако был оттуда насильно извлечен и со словами - "Разрешаю сходить под себя", был отправлен в строй, к собратьям по посиделкам. После этого уже можно было со спокойной душой начинать раздачу слонов и пряников.
*****
Раздача шла полным ходом, проштрафившиеся с виноватым видом махали головами и соглашались с тем, что дембель "оказался в опасности" и кроме них самих дураков, в этом винить некого. "Рота смирно!" - гаркнул дневальный и дежурный по роте, уже издергавшийся в ожидании неминуемого, побежал докладывать о состоянии дел прибывшему ротному. Нахмуренный ротный вышел к строю, с невыразимой любовью огладывая невольно сжавшихся от этого взгляда бравых дембелей.
"Равняйсь! Смирно! Товарищ капитан, рота для развода на занятия построена! Заместитель командира роты старший лейтенант ..." - доложил зам, соблюдая воинский ритуал, - "Разрешите, Андрей Владимирович, закончить объявление!" - ротный согласно кивнул.
"О какой дисциплине в роте может идти речь, когда сами сержанты докладывают всякую хрень, не зная, где находятся их подчиненные, которых всего-то максимум десять человек! Да, да, Мих..в, это вас касается, вы тут всем лапшу на уши вешаете, а вот это чудо, под названием матрос Се..ин" - зам ткнул пальцев в сторону любителя туалетных заседаний, - "так вот, это чудо сидит себе, запершись в кабинке! А вы - не ухом ни рылом, на кой хрен такие сержанты нужны?! А вообще, когда матрос слышит свою фамилию, он должен хотя бы ответить - "Я!", не так ли, матрос Се..ин?" - отвлекшись от внушения сержанту, зам обратился к Эдику. На его, Эдика, лице в этот момент отображалась вся широчайшая гамма эмоций, начинавшаяся от желания сдохнуть от начинающегося "отходняка", продолжавшуюся сукой - замом, никак не хотящим затыкаться и "ебущим с утра мозги", и заканчивающаяся желанием вообще развязать ядерную войну, будь у него такая возможность. Эдик однако упорно молчал. "Вы матрос Се..ин?" - в очередной раз поинтересовался замкомроты, - "Ясный хуй!!!" - вдруг выпалил во всю глотку раздраженный Эдуард.
В помещении стало тихо, как наверное тихо бывает в склепе. Командиры взводов пооткрывали рты и стояли, попутно соображая, что это сейчас такое было. Командир роты, прекрасный офицер, прошедший боевые действия на Северном Кавказе, попав в самую заваруху, медленно наливаясь праведным гневом уже тем временем, сжимал свои кулачки, приготовившись убивать взбунтовавшегося Эдика морально и физически. Учитывая рост ротного, всего четырех сантиметров "не дотянувшего" до двух метров, вес в сто тридцать кило и что при всем при этом он легко подтягивался двенадцать раз, можно было легко прийти к выводу о том, что уничтожение не доставит ему много труда. Эдик, однако же, еще плохо осознавая сквозь скверное самочувствие весь трагизм ситуации, зло смотрел налитыми кровью и слезами глазами на окружающих, уже начинавших сочувствовать его надвигавшейся незавидной судьбе.