Страница 18 из 45
Гарнизон остался позади, дорога запетляла по распадку между двумя грядами сопок, к берегу залива под названием "губа Большая Лопатка". Понижение между сопок летом представляло из себя типичное северное, чавкающее и дрожащее под ногами болото. Теперь же - это было ровное, промерзшее, белое поле, по которому периодически бегали по выходным гарнизонные спортсмены - лыжники. Вот между голых веток деревьев замелькали огоньки. Начинались закрытые зоны.
Пропуск, слава Богу был в полном порядке, поэтому много времени проезды через многочисленные КПП не заняли. А вот и площадка перед крыльцом штаба флотилии. Снег убран и на его кучи по краям площадки наведен армейский лоск - края аккуратно подрублены и им придана правильная геометрическая форма, очертания которой, как предполагалось - должна радовать начальственный глаз.
УАЗик подрулил к месту парковки машин у края площадки и остановился. Водила глушить двигатель не стал - машина остывала очень быстро, а с брезентовым верхом, даже утепленным двумя слоями армейских одеял не держала тепла вообще.
Начальник ВАИ нахлобучил на голову шапку, взял с заднего сиденья папку с документами и перчатки. Вздохнул, со злостью посмотрел на водителя, который уже начал понемногу зарывать глаза, мечтая о том, чтобы часок подремать в тепле, открыл дверь и вышел. Нет, к водителю он относился вполне нормально, порой даже доверительно. Злость брала от того, что эта сонная рожа сейчас будет "хрючить" изо всех сил, пока ему "будут вставлять по самое нехочу" парой этажей выше. Поэтому - чтобы не слишком расслаблялся. Дверь в машине так и осталась открытой... Откуда-то, как будто снизу, донеслось сдавленное "Вот бля!" И снова - тишина...
Водитель, уже почти начавший засыпать, открыл глаза, почувствовав волну холода в кабине, нагретой с таким трудом. Взгляд остановился на открытой двери. "Блять, в пещере что ли родился, дятел!?" - вполголоса, но предельно эмоционально произнес он. Тот факт, что майор вроде бы как вышел из машины, но его следов, ведущих к штабу и силуэта, поднимающегося по лестнице, так и не появилось, видимо ускользнул от полусонного матроса.
"Ну, мудак!" - еще раз подумал водила, - "Дома наверное, так двери закрывает и окна пластырем залепил!" "Ы-ы-ы-ых!" - он со стоном закутался в бушлат и нехотя вылез из машины. Едва матрос обошел машину и его рука потянулась к открытой двери, чтобы ее захлопнуть, он шарахнулся, как будто ужаленный, от бурного потока самой что ни на есть отборной ненормативной лексики.
К самой ненормативной лексике матрос за время службы уже привык и не обращал на нее внимания. Происхождение же "из рабочих и крестьян" тоже не способствовало изнеженности. Однако в этот раз звук шел откуда-то снизу, что было нехарактерно и очень тревожило. Голос тоже был очень знакомым.
Водила поглядел под ноги и увидел жалкие остатки еще недавно внушительной снеговой кучи, в центре которой, как вулканический кратер, зияла черная дыра люка, из которой шел пар. Посреди этого пара и темноты угадывалось какое-то движение. "Хули вылупился, руку дай!" - нечто темное и бесформенное потребовало из темноты голосом начальника ВАИ. Матрос, с которого слетели остатки сна, наклонился и протянул в дыру руку, где нащупал руку майора.
Кряхтя, майор с помощью матроса выбрался на свет Божий в мокрый по пояс, только снизу. С его суконных штанов текло ручьями. "Е.аные уроды!" - в сердцах произнес Начальник ВАИ, оживленно жестикулируя и разгоняя ветер руками - "Блять, козлы! Ну топите вы снег, ну так закройте же люк! Меня чуть к херам в канализацию не унесло!" "Лучше бы унесло..." - робко подумал с едва заметной улыбочкой матрос. "Да! Хер дождешься, шельмец!" - словно угадав его мысли, сказал майор.
*****
"Ну и как, блять, теперь в таком виде на доклад идти?" - спросил у матроса офицер. Моряк, округлив глаза, только пожал плечами. "А, пох.й! Вот прямо так и пойду!" - с этими словами майор, поправив форму одежды и подхватив отлетевшую под машину папку под мышку, с решительным видом пошлепал по ступеням штаба, оставляя за собой "кровавый след" в виде цепочки луж.
"Эй, куда бля!" - завопил дежурный по штабу, видя мокрого майора, чавкающего мокрыми ботинками по оттертому до зеркального блеска мраморному полу вестибюля штаба флотилии - "Я тебя в таком виде не пропущу!" "Слышь, еблан, ты не мог за своими гоблинами проследить, чтобы люк закрыли? Я чуть нахер в Кольский залив не уплыл! Мне к Командующему на доклад!" - гневно отвечал Начальник ВАИ.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался бы этот исполненный высочайшей культурой и чувством священного долга и патриотизма разговор двух офицеров, если бы он не привлек внимания Начальника штаба флотилии. Контр-адмирала привлекло большое количество слов "нах" и "бля", произносимых несанкционированно и с громкостью, явно превышающей разрешенную в этом священном месте. Терзаемый простым детским любопытством, он немного удлинил свой путь к кабинету Командующего, спустившись вниз, на голоса.
Его взору предстал стоящий посередине вестибюля в луже воды Начальник ВАИ, с которого продолжала стекать талая вода и не пускающий его в штаб дежурный. Военные так увлеклись разговором на высокие темы, что поначалу не обратили внимания на коренастую фигуру в черном, показавшуюся на лестнице.
Начальник штаба еще немного постояв, послушал, о чем говорили офицеры, наконец "вышел из тени" и подал голос. Оба оратора сразу вытянулись в струнку. "Так, что там у тебя?" - спросил он Начальника ВАИ. "Прибыл на доклад к Командующему!" - ответил майор, показав адмиралу свою папку. "Давай, какие документы?" - попросил Начальник штаба, - "А сам езжай обратно, сушись и работай дальше." Майор, открыв папку, протянул ему бумаги. "А ты" - адмирал ткнул начальственным пальцем в дежурного по штабу, - "Наведи здесь порядок и потом - ко мне!"
Вот так, обычная наша безалаберность спасла от неприятностей Начальника ВАИ одного северного гарнизона. Выйдя из штаба флотилии, он вполголоса сказал - "Вот бля, фартануло!" и со словами - "Теперь домой! Быстро!", убыл восвояси. Дежурный же по штабу, организовав наведение порядка в вестибюле, побывал на приеме у Начальника штаба, где был благополучно "надет на глобус" за упущения по службе и покушение на жизнь Начальника ВАИ. Контр-адмирал был матерым военным, поэтому снимать с наряда незадачливого дежурного не стал, а организовал все дело так, что его "надевали на глобус" все, кому не лень, чтобы впредь упущений по службе не допускал. Такие вот дела...
"Взятие на понт" и воинская дисциплина.
Не мучась совестью нисколько,
живу года в хмельном приятстве;
Господь всеведущ не настолько,
чтобы страдать о нашем блядстве.
(Игорь Губерман)
Казалось бы, какая взаимосвязь между этими казалось бы исключительно несовместимыми понятиями? Нормальный человек вряд ли ее сможет проследить, однако тот, кто по долгу службы продолжительное время напрямую работал с личным составом, меня поймет. Есть такие маленькие хитрости в работе с людьми и не важно, казарма это, или офис, главное - наличие живых людей, со всеми их характерными особенностями и причудами. Более того - и в своей служебной биографии сможет припомнить подобные истории, причем далеко не в единственном числе.