Страница 93 из 103
Выбросив окурок, я подхватил сумку и сказал:
- Пошли.
Карина беспрекословно выбросила недокуренную сигарету и поднялась.
- Крепись, девочка, - сказал я. - Осталось уже немного.
- Я знаю, - сказала она. - Просто давно не ходила так много...
***
Из оврага я вылез первый. Едва моя голова оказалась на уровне земли, я увидел метрах в ста от нас трех человек, одетых очень скромно. Они шли в нашу сторону налегке, без всякой поклажи. Как на прогулке.
- Ч-ч-черт, - прошипел я и дал задний ход. Надеюсь, они не заметили... Или это первый сюрприз полковника?
- Что случилось? - спросила Карина.
- Тише, - сказал я. – Там кто-то есть...
Оглядевшись по сторонам, я сунул пистолет куда-то в ржавый остов ЗИЛа и спросил:
- Еще оружие, а также наркотики и боеприпасы у тебя есть?
- Нет, ничего такого...
Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Губы были холодные. Как у мертвеца. Я поцеловал ее еще раз.
- Ты что делаешь? - спросила Карина.
- Согреваю тебя. Совсем замерзла, моя девочка...
- Мне не холодно. Все равно ОНИ не поверят, что мы сюда миловаться пришли...
Чтобы пройти сто метров, надо минуты две-три. Мы стояли, обнявшись, на дне оврага минут пять, каждую секунду ожидая, что на гребне покажутся люди и крикнут: "Ни с места!.."
На шестой минуте я не выдержал и полез по склону. Идущие не стали спускаться в овраг. Они брели параллельно ему, явно направляясь в сторону украинской границы. От меня до их спин теперь было метров сто двадцать.
Я с облегчением перевел дух.
- Ложная тревога, - сказал я. - Это не граница, а проходной двор... Ждем еще пять минут для подстраховки.
- Дай сигарету, - сказала Карина.
- Много куришь.
- На себя посмотри, Сикорский...
Я не стал возражать. Четыре пачки в день - это действительно перебор. Эдак я до пенсии не доживу, а если и доживу, то сущей развалиной...
Я сунул пистолет обратно в карман, и мы вылезли из оврага.
***
Карина шла, надувшись, как мышь на крупу. То ли из-за сигарет, то ли ей не давали покоя три прохожих, которым именно сейчас, одновременно с нами, вздумалось пересечь границу.
Мне эта встреча, впрочем, тоже не нравилась. Вот только я еще не определился, что произошло: случайность или три офицера госбезопасности, осуществляющие наружное наблюдение, косили под селян.
"Ладно, ребята, старайтесь, - подумал я. - Все равно я вас переиграю...".
Когда впереди показался хутор, Карина остановилась, подула на пальцы и достала из кармана мобильник.
- Алло, папа, - услышал я. - Мы возвращаемся.... Потом расскажу, сейчас некогда... Скажи Васе, чтоб минут через тридцать приехал к пруду, около которого нас высадил... Он знает... Хорошо, ждем.
"Верно, - подумал я. - На попутках мы будем часа два добираться, мозоля глаза и шоферам, и мусорам...".
Сунув мобильник в карман, Карина зашагала вперед. Она совсем замерзла. Я видел это по лицу, белому, как мел, с посиневшим носом.
Сперва я хотел зайти к Ивану Даниловичу - чтоб она посидела в тепле, а потом по правую руку увидел магазин. Точнее - то, что внутри была распивочная.
Два мужика самого непотребного вида стояли у прилавка, и продавщица отмеряла им дозу мензуркой.
- Два по сто грамм, - сказал я и повел глазами по витрине. - Есть чем закусить?
Мужчины за спиной фыркнули. Что и говорить, для них закуска была пустой тратой денег...
- Это не ресторан, - сказала продавщица немного раздраженно.
- Тогда вот этот плавленый сырок, - распорядился я.
Пока нам наливали водку, я очистил сырок от фольги, отломил половину и сунул Карине.
- Вспомни студенческие годы, - сказал я, чтобы скрыть неловкость.
- Это еще что, - сказала она, принимая половинку. - Помнится, в колхозе мы как-то бутылку водки луковицей занюхивали...
Я представил, как это выглядит со стороны... Меня передернуло.
- Ни слова больше, - сказал я. - А то я потеряю веру в человечество... Ну, за то, чтоб у нас всё получилось!
- И чтоб нам за это ничего не было! - произнесла она негромко и выпила свои сто грамм одним глотком. - Пошли. Вася, наверное, уже прикатил...
***
Джип действительно уже стоял у пруда. В салоне громыхала музыка. Это была тупая безымянная попса, от которой у меня сводит скулы. Слушать такое можно или на дискотеке, или под наркозом - то есть, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.
Когда мы подошли к черному "японцу", Вася - вчерашний охранник - убавил громкость.
- Что случилось? - спросил он. - Почему вернулись? Отец твой места себе не находит. Это очень, очень опасно.
- Правильно делает, что волнуется, - сказал я. - На то он и отец.
- Обстоятельства изменились, - сказала Карина. - Семья решила, где мы будем жить?
- У тетки, Виктории Николаевны.
Карина поморщилась. Я эту будущую родственницу успел повидать, и перспектива жить с ней под одной крышей меня тоже не радовала.
Во-первых, она пьет как лошадь. Справедливости ради отмечу, что все утро и день она работает, как негр на плантации. Зато с файф-о-клока как начнет квасить наливочки - так не может остановиться до поздней ночи. И фиг откажешься - она навязчива и непосредственна, как ребенок. От такого соседства у меня печень через нос вылезет.
А во-вторых, выпив, она немедленно начинала жаловаться на здоровье - и там у нее болит, и там колет, и голова все время кружится... Если б я так пил, у меня бы тоже все болело.
- Спасибо, - сказал я. - Лучше мы на вокзале забомжуем.
- Так она в Москву подалась, - сказал водила. Он меня прекрасно понял. - Ее неделю не будет.
- Ну, это другое дело... - Я открыл дверцу, намереваясь сесть рядом с водителем. - Хоть одна хорошая новость за день.
- Не одна, а три, - поправила Карина.
Щеки после водки у нее раскраснелись.
- Нет-нет, - вдруг запротестовал Вася. - Ты, Кариночка, на переднее сидение садись. А вы, Станислав, ложитесь на заднее. Вы же в розыске.
- Уже нет, - сказал я, захлопывая дверцу. - Поехали. Я от этой кантри скоро блевать буду.
Глава двадцать девятая
Виктория Николаевна жила в девятиэтажной свечке, сложенной из белого кирпича. Из окон открывался вид на Северное водохранилище. Пейзаж немного портили крыши генеральских особняков, помпезные и безвкусные.
Мне несколько раз приходилось писать о том, на какие шишы некоторые военачальники строят хоромы. Тогда я впервые познал, каково это, - знать, что тебя заказали... К счастью, всё обошлось.
Дома я у карининой тетки ни разу не был, поэтому не без интереса совершил экскурсию. Трехкомнатная квартира улучшенной планировки отвечала моим представлениям о том, как живут преуспевающие переводчицы с английского, немецкого и французского. У нее была хорошая мебель, электроника и пушистые ковры, устилающие пол. На стенах свободного места не было от деревянных полок, забитых книгами на иностранных языках.
Несколько минут я ковырялся в потрепанных покетах, а потом мне на глаза попался здоровенный том эссеистики Ивлина Во. Его эссеистика у нас почти не издавалась. Во всяком случае, отдельные статьи встречались мне лишь в коллективных сборниках…
Покрутив книгу и так, и эдак, я поставил ее на обратно на полку, матюкнулся и с непоправимо испорченным настроением отправился искать Карину.
***
Карина была на кухне. Я ухватил с разделочной доски ломтик сыра и положил на язык.
- Потерпи еще немного, - сказала Карина. - Сейчас сядем.
- Спасибо, я лучше пешком постою, - сказал я.
В сверкающей кафелем и деревянными панелями кухне пока делать было нечего, и я отправился в кабинет.