Страница 43 из 103
От такого напора звонивший, судя по всему, офонарел.
"Подождите, - говорит, - но у нашей фирмы нет гимна!.."
"Это не проблема! - говорю. - У меня есть на примете два круто продвинутых музыканта! Они сочинят музыку, напишут текст и сделают фонограмму. Обойдется это в пять тонн баксов, не более того".
"А всего?"
"Ну, - говорю, - если по минимуму, но со вкусом, то тысяч в пятьдесят уложимся..."
- А он что? - спросила Валя с интересом.
- Записал адрес, сказал, что подумает. Вот и все.
- Аминь, - сказала Валя.
- Я тоже так думаю, но, понимаешь, меня смущает, что разговор был на полном серьезе. Четверть часа мы беседовали - и ничего. Трубку рукой он не зажимал, никто за спиной у него не давился от хохота, голос был вдумчив, спокоен... Хоть убей, я уверен, что, слушая меня, он прикидывал, как бы ловчее и с меньшими затратами поставить памятник...
- Знаешь, я много бы дала, чтобы увидеть рядом с облсовпрофом панду с граблями, - сказала Валя мечтательно. Достав из сумочки платок, она промокнула губы и спросила: - Я тебе сегодня еще нужна?
- Только как женщина.
- "Но я другому отдана и буду век ему верна..." - произнесла она нараспев.
"Ага, рассказывай!.." - подумал я.
- Спасибо за чай, - сказала она. - И венская булочка замечательная... была.
- На здоровье, - произнес я, выходя из-за стола, чтобы подать плащ. Валя оделась, взяла сумочку и кулек, но на пороге вдруг задержалась.
- Подержи-ка, - сказала она, сунув мне кулек, и с озабоченным выражением лица принялась копаться в сумочке. - Черт, где же он был... А, вот. Возьми.
Это был пригласительный билет, напечатанный на роскошной мелованной бумаге. Я развернул его и узнал, что сегодня в выставочном зале на проспекте Ноября состоится открытие какой-то ярмарки. Начало - в семнадцать ноль-ноль.
- Сводничаешь? - спросил я с грустью.
- Нет, - сказала она. - О себе забочусь.
- То есть?
- Потусуешься на фуршете, зацепишь рекламодателя, получишь заказ, а может - и не один... Сечешь?
Билет был именной.
- А как же ты? - спросил я.
- Меня проведут.
Она ушла, а мне стало тошно. Так тошно, что я с трудом удержался от соблазна повеситься или вернуться в газету. В любую и на любых условиях. Хоть уборщицей.
Вместо этого я глянул на часы. Одиннадцать минут третьего. Значит, два с половиной часа я могу сидеть на телефоне, а потом поеду на мероприятие - навязывать свои услуги, пить на брудершафт с потенциальными рекламодателями и заводить нужные знакомства...
Глава тридцать восьмая
Все свободное пространство перед торгово-выставочным павильоном было заполнено иномарками. И какими иномарками! Преобладали линкольны, кадиллаки и шестисотые мерсы. Имелись даже два роллс-ройса. Я приехал на автобусе и теперь, пробираясь к входу в павильон, чувствовал себя очень неловко. Словно все кругом были в штанах, а я - без.
У прозрачных дверей стоял распорядитель в малиновом фраке, черных брюках и лакированных туфлях. Рядом возвышались два шкафа с сотовыми телефонами наготове. За черными очками они по обыкновению скрывали тупое выражение глаз.
Я показал фрачнику свой пригласительный билет (не раскрывая) и шагнул вперед, но он внезапно преградил мне дорогу.
- Простите, вы из какой газеты? - спросил он.
- А что такое?
- Пресс-конференция для СМИ будет завтра, в десять часов утра, - сказал распорядитель и посторонился, пропуская типичную ново-русскую парочку: он - раздобревший уголовник, увешанный золотом, в костюме от Версачи, она - длинноногая блондинка на полголовы выше спутника.
Я понял, что взял неверный тон. Выдернул визитку из верхнего кармана, сунул распорядителю и заявил:
- Какая газета, братан? Ты че, с дерева рухнул?
Работа была грубая. Я сам слышал, насколько у меня фальшиво получался базар. Приветливое выражение на лице распорядителя застыло, как маска, и шкафы двинулись в мою сторону.
Разумеется, я не боялся, что меня сейчас отведут в сторонку, посадят на пику и бросят труп на городской свалке, чтобы его сожрали одичавшие собаки и бомжи. Я много писал о разборках, когда занимался криминальной хроникой. Меня просто выведут на улицу, как нашкодившего щенка. Молча. Брезгливо. Самим отношением давая понять, что они считают меня фраером, который пытается схлять за законника...
- Стась! - вдруг заорал кто-то по правую руку от меня. - Ты ли это, корифан?!
Я оглянулся и увидел Генку Мухина. Мы не виделись лет пять или шесть, он сильно изменился, но странное дело - я узнал его сразу, как будто мы расстались вчера.
- Кто ж еще? - сказал я, и мы пожали друг другу руки.
А потом Генка глянул на распорядителя, как на шмакодявку, и заметил:
- Васек ты, блядь, Трубачев!.. Лучших людей города надо знать в лицо!
Шкафы попятились на место. Распорядитель забормотал извинения, но мы их уже не слушали. Генка повел меня под своды торгово-выставочного павильона, продолжая улыбаться, и я вдруг понял, что он не играет: он действительно рад встрече.
- Чем ты занимаешься? - спросил он.
Я достал еще одну визитку.
- Рекламное агентство, значит? - сказал он. - Ну и как дела?
- На кусок хлеба хватает, - сказал я.
- А на масло?
- На масло тоже. Но я совру, если упомяну еще черную икру... А ты чем зарабатываешь себе на жизнь?
- Практически всем, - сказал он. - Кроме торговли наркотиками и растления малолеток. Хотя, я слышал, будто первое весьма прибыльно, а второе - очень приятно... Давай выпьем?
- С удовольствием. А где здесь, собственно, можно...
- В буфете. Пойдем, я покажу.
Павильон изнутри казался больше, чем снаружи. Сотни стендов и тысячи низких, в рост человека, перегородок превращали его в лабиринт. Где-то неподалеку пиликал скрипичный квартет, и Вивальди заглушал какой-то шепелявый урод, проверяя акустическую систему:
- Раз!.. Раз!.. Раз, два, три!..
- Хрен тебе в глаз!.. - проворчал Генка на ходу.
Мы вошли в буфет, где официанты, выстроив из столиков огромную букву "П", готовили фуршет, и остановились у стойки. Генка заказал два коньяка, а когда я полез за бумажником, запротестовал.
- Идея моя, - сказал он. - Значит, платить мне.
- Ладно, - сказал я. - Еще не вечер... За что будем пить?
- За встречу, разумеется, - сказал Генка.
Мы выпили.
- Почему ты ушел из газеты? - неожиданно спросил он.
- Я не ушел. Мне помогли.
- Помогли... - повторил он, словно пробуя это слово на вкус. - И из крепкого, честного журналиста с именем ты стал предпринимателем - одним из многих... Позволь узнать, а почему ты ушел тихо, без боя, фактически капитулировав?
- Не хотел становиться героем на один час, - спросил я.
- Свою газету основать не думал?
Я-то думал, конечно...
- Генка, - сказал я. - Откуда у рядового начинающего предпринимателя такие деньги?!
- Ну, это ты напрасно, - сказал он очень серьезно и жестом подозвал бармена. - Повтори...
Бармен повторил.
- Сейчас деньги на газету найти проще простого. Во-первых, у денежных тузов бабок больше, чем фантазии. После десятого автомобиля, третьей виллы где-нибудь за рубежом и второго вертолета совершенно пропадает радость от приобретения. Между тем деньги вкладывать надо. Открыть сто первый магазин? Точка зеленая. А вот газету основать - все кореша почернеют от зависти.
- Если выбирать между газетой и особняком на Канарах, я бы выбрал последнее, - сказал я. - И провались все к такой-то матери!
- Это потому, что у тебя пока нет виллы, - заметил Генка. - Появится, ты меня поймешь... Во-вторых, сейчас, накануне парламентских и президентских выборов, в регионы рекой потекут московские деньги на покупку местной прессы и на создание своей. Тут главное - момент не упустить... Давай выпьем за то, чтобы всегда быть в нужное время в нужном месте!