Страница 8 из 91
Хотя нас убеждали, что нам это нужно, что нам не обойтись без научного коммунизма. Была такая ситуация: мы репетировали пьесу Виктора Розова «Гнездо глухаря». Там действие происходит среди чиновников, в советское время. У главного героя благополучная семья, трое детей, в доме принимаются иностранцы. Но когда его старшая дочь потеряла ребенка, она падала на колени и молилась. А в 1979 году это было недопустимо, и спектакль закрыли: не могла дочь партийного деятеля молиться на коленях и просить у Бога прощения, и просить себе ребенка. Вот он, научный коммунизм…
– Раз уж мы коснулись институтов, то скажите, в каком вузе вы советовали бы учиться ребятам, которые собираются стать актерами?
– Я училась в свое время в Харьковском институте искусств, так он тогда назывался. Это была мощная актерская школа. Те, кто нам преподавал, все были ученики Леся Курбаса, выдающегося реформатора украинского театра. Он организовал в Харькове театр «Березіль», сейчас это театр им. Шевченко. Там были актеры, которые не имели никакого образования, потому что не было таких вузов. И они были родом из разных частей Украины. Курбас ставил им правильную украинскую речь, киевско-полтавский диалект. Он с ними занимался, как это тогда называлось, «механикой», сегодня это называется сценическим движением и сценической речью. Таким образом, образование они получали непосредственно у великого режиссера. Он знал, что хочет сделать, какими профессиональными навыками должны обладать актеры. Чтобы он мог воплощать свои замыслы, мог от них потребовать необходимого ему уровня игры, их нужно было сначала научить так, чтобы они впоследствии могли удивить мир.
У нас преподавали все его ученики, преподавала его жена. И, конечно, очень многие традиции шли оттуда, отношение к самой профессии. Что театр - это храм. Сегодня такого отношения нет. Сегодня «забежал» в театр просто так, а где-то есть просто халтура, которая приносит заработки, необходимые человеку. Такой мир сегодня. Никто не молится театру, ни для кого это не храм… На днях я увидела в новостях в бегущей строке, что нашему Харьковскому институту присвоено академическое звание. Театральная академия. Но я не знаю, какие силы там сегодня.
– Как вы считаете, где больше возможностей актеру раскрыться, возможностей для роста карьерного и творческого: в кино или в театре?
– Это разные профессии! Совершенно разные. В театре актер формируется, его собирают, выращивают. А в кино – только эксплуатация. Нам повезло, что Одесская студия находится не так далеко от Николаева, и там несколько проектов созданы совместными усилиями украинского и российского бизнеса, они вкладывают деньги. К нам приезжают из Одесской киностудии, фотографируют нас, набирают себе, так сказать, досье актеров, и приглашают. Мы иногда работаем в кино небольшие эпизодические роли. И столкнулись, конечно, мы все, первый раз когда ехали, с тем, что ни у кого не было опыта. Актеров нашего театра (человек, наверное, пять) пригласили сниматься. Мы поехали на пробы. Грим, костюмы, дают текст, ты читаешь, ассистенты режиссера отбирают и говорят: «да», «нет», «мы Вас пригласим». Это такой первичный этап для всех. И мы очень волновались: как сказать первое слово, как себя вести; будет ли такое отношение, как в театре. В театре какие-то почти семейные отношения, мы уже знаем, кто что может, кто на что как реагирует, как обойти острые углы… А там для нас было все в диковинку. Первое ощущение - машина там работает иначе, и все работает на актера: ты не думаешь, какой будет костюм, и принесут его или не принесут. Тебе его подали, и подали вовремя. Села на грим, тебя загримировали, тоже вовремя. Твое дело только выполнить задачу режиссера. В общем, чтобы «выкачать» из актера, то, что нужно режиссеру, тебя обеспечат всем необходимым.
– Недавно в театре было пополнение: и из Одессы ребята, и из Херсона, из других городов. Как вы оценили бы их?
– Им очень, я считаю, повезло, что они попали сразу в работу к Георгию Георгиевичу Кавтарадзе в спектакль «Солнечная ночь». Это была целая молодая волна. Я тоже когда-то была молодой волной, волной 1973 года. Здесь работал такой режиссер Геннадий Петрович Пименов, он очень любил работать с молодежью. Первое время преподавал у нас в институте, у меня на первом курсе был ассистентом по актерскому мастерству и способствовал тому, чтобы появлялись целые молодежные группы, до десяти человек. Так повторялось несколько раз. Потом пришла волна из училища культуры, и попали в «Верону». А эти, последняя волна, – они попали к Георгию Георгиевичу. Для них это большая удача. Очень важно, откуда «стартуешь». Или из массовки, или начинаешь сразу с соприкосновения с работой мастера. Маститые режиссеры, как правило, это люди, которые любят актеров, и это позволяет актерам раскрыться. Потому что есть доверие. Потому что есть творческая подпитка, и это может обеспечить успех.
– Скажите, а необходимо ли в актерской профессии знание иностранных языков?
– Да. Хорошо бы. У нас в вузе преподавали английский, немецкий и французский. Если заполняешь, например, анкету на кастинг, то там обязательный вопрос о владении иностранными языками. Это нужно сейчас, мы же видим это в фильмах… Вот у Сталины Лагошняк была роль в кино, и она учила немецкий язык. У нас в театре и другие актеры учат при необходимости языки.