Страница 9 из 9
Потом пришла весна 1815 года, Наполеон бежал с Эльбы; легко представить себе восторг лицеистов, и особенно восторг Бальзака, который уже мечтает в ту пору стать писателем. А летом того же года – последнее поражение Наполеона, Ватерлоо… Юный бонапартист Бальзак возвращается в старый свой пансион на рю де Ториньи и худо-бедно сдает экзамены в знаменитом лицее Карла Великого. Потом он поселяется в отчем доме тут же, в Маре, и его отдают в учение – сперва к одному стряпчему, на улице Кокийер, что близ Биржи и «Чрева Парижа», потом к другому стряпчему, опять-таки в Маре, на рю дю Тампль, близ родительского дома. Убожество этих юридических контор скрашивают дружба молодых конторщиков, каламбуры, чтение и та фантастическая реальность, которая раскрывается любопытному юному стажеру в судебных делах, кляузах, бумагах, заполнявших пыльную контору до потолка. Молодой Бальзак жадно впитывает все эти жизненные истории, он наблюдает характеры, вникает в семейную жизнь собственных сестер; скоро все это пойдет в дело, все переплавится в литературу. Попутно Оноре посещает юридический факультет и в 1819 году сдает экзамены на бакалавра права. Он много времени проводит в библиотеках Сорбонны, Коллеж де Франс и Музея естествознания. Его в ту пору интересует все – философия, физиология, механика устройства общества, нравы и обычаи, история. Для того, кто жаждет знаний, Париж – благословенный источник.
А потом родители переезжают в провинцию, в городок Вильпаризис, что неподалеку от Парижа, и Оноре окончательно выбирает свой путь. Он не будет юристом, он будет писать, он станет писателем. Родители согласились дать ему возможность испытать себя. Мать снимает для него за 60 франков в год жутковатую парижскую мансарду на четвертом этаже дома № 9 по улице Ледигьер, неподалеку от площади Бастилии и Арсенала. Родители выплачивают ему очень скудное вспомоществование – такое, чтобы только-только не умереть с голоду. Разумная политика эта, впрочем, не приучила молодого Бальзака ни к скромности, ни к бережливости. Оказавшись за убогим столом мансарды, Оноре для начала принимается за драму, ибо драма была самым престижным и высокооплачиваемым жанром, и пишет историческую драму «Кромвель».
Позднее он не раз описывал свою спартанскую мансарду и тогдашнюю свою жизнь. В бальзаковском «Фачино Кане» герой тоже пишет по ночам в мансарде, а дни проводит в библиотеке Арсенала. Герой «Шагреневой кожи» вспоминает:
«Что могло быть ужаснее этой мансарды с желтыми и грязными стенами, которые пахли нищетой… Клетка, достойная венецианской камеры…»
Молодой Бальзак гордится своей самостоятельностью и в то же время страшится убожества жизни. Вместо того чтобы отдать долги прачке, он покупает зеркало в позолоченной раме. Узнав об этом, мать бранит его, и биографы считают, что мать была неправа. Так или иначе, эти вечные зеркала как символ вожделенной роскоши и дурного вкуса и вечные эти долги стали приметой всей его жизни – жизни транжира, денди и труженика. Потерпев неудачу с пьесой, Бальзак начал писать романы. Один его знакомый, журналист Лепуатевен, преуспел в изготовлении для публики популярных романов, которые он писал с кем-нибудь в паре или которые просто покупал у скрытых под псевдонимами безвестных литературных наемников. Бальзак становится одним из этих наемников, научившись печь романы не хуже коллег, – у него появляется «литературный заработок». Он становится профессионалом, впрочем, еще не Бальзаком: пишет то под одним, то под другим псевдонимом, и все это пока еще не слишком свое и не слишком настоящее. Настоящее будет позднее, однако и самостоятельная жизнь, и литературный труд начались все же на рю Ледигьер, на краю квартала Маре, в стране его юности…
На правом берегу Сены Бальзаку доводилось жить позднее и в странной берлоге на склоне холма Шайо, и в квартире у Сары Гвидобони и ее мужа на Елисейских Полях, и повсюду теперь за ним охотились кредиторы, и повсюду он ухитрялся делать новые долги. Мне бы хотелось, впрочем, рассказать о двух последних правобережных пристанищах Бальзака. Но сначала о знаменитом роденовском Бальзаке…
Есть в Париже уголок, который мне всегда казался не только русским перекрестком Монпарнаса, но и перекрестком бальзаковским, хотя, в сущности, он лежит далеко от любимых бальзаковских ресторанов, от его литературных и светских салонов. Я имею в виду то место, где близ былого русского ресторана «Доминик», близ знаменитых кафе «Ротонда», «Куполь», «Селект» и «Дом» пересекаются бульвар Распай и бульвар Монпарнас. Там со сравнительно недавнего времени (с 1939 года) стоит роденовская статуя Бальзака. Собственно, статуя эта была заказана Родену давным-давно Литературным обществом, но даже и для этого вполне интеллигентного общества она оказалась тогда слишком смелой. Так что гениальный роденовский Бальзак был Литературным обществом отвергнут, и литераторы заказали нового Бальзака, попристойнее, статую в стиле «великий писатель». К началу Второй мировой войны Париж дозрел до понимания роденовского Бальзака, и статуя была отлита по модели, пролежавшей много десятилетий в медонском ателье покойного скульптора. Роденовский «великий писатель» – это взъерошенный, ночной Бальзак в халате: ему не спится, что-то пришло ему в голову, что-то, что он немедленно должен записать, – он явно на пути от постели к письменному столу, и вид у него, конечно, не слишком светский и не слишком благоразумный. Когда я стою перед этим памятником, мне из всех бальзаковских домов Парижа прежде всего приходит в голову дом на рю Ренуар (там ныне его музей).
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.